Лента: Общество

Эрик Краус известен старожилам деловой России как управляющий директор нескольких инвестиционных банков Москвы. Его недавние комментарии в интервью Первому каналу российского ТВ следует рассматривать как стратегически важное чтение.

— Президент Всемирного банка недавно предупредил, что мир «в шаге от (нового) полномасштабного кризиса». Окажется ли кризис «глобальным» — может ли Россия избежать его?

— Удивительная вещь, которую мы наблюдаем в стремительной последовательности — политический кризис на Ближнем Востоке, удар десятиметровой стены воды по второй по величине экономике в мире, вышедшие из-под контроля цены на сырую нефть, падающий доллар США, значительный долговой кризис в Европе при гораздо более опасном кризисе, развивающемся в США, вынудившем «Standard & Poor’s» понизить прогноз американского кредитного рейтинга — и, тем не менее, рынки продолжают держаться на плаву, не обращая внимания на всё это. ЭТО странно. Что необходимо сделать для того, чтобы расслабиться? Как долго продолжающиеся центральными банками и дефицитными правительствами вливания ликвидности могут откладывать судный день? Кризисы не непрерывны. Во время кризисов реальность меняется гораздо быстрее. Теории проверяются — иногда с поразительно неожиданными результатами. Хотя довольно легко предсказать, что «когда-нибудь наступит кризис», такое предсказание само по себе — довольно бесполезно.

Втискивать неизбежное во временные рамки — задача не из лёгких, и ещё более трудно предсказать, как кризис будет на самом деле выглядеть, когда произойдёт. Он, скорее всего, вас удивит. Это как вглядываться в чёрную дыру. Активы, в надёжности которых вы были уверены, обесцениваются, в то время как те, чей крах был ожидаем, начинают расти в цене, по крайней мере, на раннем этапе кризиса. Кратко-, средне— и долгосрочные последствия кризисов, как правило, сильно расходятся. Валюта или некий класс активов может первоначально взлететь по техническим причинам перед тем, как рухнуть в связи со своими фундаментальными пороками. В ходе американского банковского кризиса доллар США вырос, когда европейские банки бросились на поиски долларов, чтобы покрыть огромные потери на кредитных рынках США. Этот рост в настоящее время развернулся в обратную сторону в свете всё более очевидного обесценивания валюты.

Что касается российских рынков, то, поскольку они в значительной степени интегрированы в мировую финансовую систему торговли, какой-либо серьёзный сброс ударит по Москве. После первой волны паники возникнет вопрос, каковы истинные экономические последствия, в отличие от эффектов рынка? Упадут ли цены на нефть в ответ на падение спроса, или же кризис ударит по производству нефти, поддержав цены? Продолжит ли Китай, основной фактор, определяющий цены на сырьевые товары и рост российского экспорта, расти на уровне, который он сохраняет в течение последних 20 лет? Если это так, мы можем чувствовать себя достаточно уверенно, учитывая, что Россия является основным выгодоприобретателем китайского роста.

— Возвращаясь к предыдущему глобальному кризису... Вы согласны с официальным описанием кризиса как «экономического» или вы считаете, что корни кризиса выходят за рамки экономики и должны рассматриваться в более широком контексте культуры и политики?

— Финансовый кризис в конечном счёте обусловлен фундаментальными изменениями, происходящими в глобальной экономической системе. Утрата Западом превосходства — при длительном подъёме Китая и развивающихся рынков — оказывает глубокое влияние на экономики всех стран. Клонящиеся к закату страны Запада отчаянно стремятся «оттянуть неизбежное», и будут продолжать откладывать признание своих стеснённых обстоятельств ради политической целесообразности — по крайней мере, до того, пока обнищание не станет больше невозможно игнорировать. В настоящее время это Греция, Ирландия и Португалия, которые вынуждены сталкиваться с болезненным спадом. Завтра это будут США и Япония, которые будут вынуждены начать жить по средствам. Кризис экономический — но экономическая политика обусловлена политическими и социальными императивами. Основным императивом для Запада было надувать пузырь как можно дольше — массивные кредитные вливания и инфляция цен на активы позволяли поддерживать образ жизни и призрак экономического роста ещё долго после того, как это стало нежизнеспособным. Вопрос был не в том, рухнет ли система, а в том, когда. И падение не закончено — рано или поздно мы увидим серьёзные финансовые потрясения, когда США будут вынуждены начать кромсать свой бюджет в свете его гигантского дефицита, возможно, сопровождая это ужесточением денежно-кредитной политики, если инфляция продолжит усиливаться.

— Какие меры правительства ведущих стран приняли для преодоления кризиса в финансовом и социальном плане? Какие из этих мер были действительно плодотворными, если таковые имеются?

— Наполнением рынка ликвидностью, поддержкой центральными банками национальных банковских секторов, а также непосредственной государственной поддержкой финансового и нефинансового секторов через прямые финансовые вливания они сбили импульс кризиса, рисковавшего перерасти в истинную катастрофу. Бездействие было бы преступным безумием, однако воображать, что эти временные меры поддержки могут избавить от болезненной дефляционной фазы, было бы в равной степени бредовым. Проблема в том, что политическая система в ряде западных стран, в том числе среди ведущих, настолько предана политическому гедонизму, что просто не в состоянии пойти на необходимые жертвы, по крайней мере, пока обстоятельства не вынудят.

— Как кризис повлиял на национальные валюты?

— По техническим причинам и вопросам микро-структуры рынка кризис временно обратил вспять то, что становится долгосрочной тенденцией — ослабление доллара США и рост валют более динамичных развивающихся рынков, товаропроизводителей и лучше управляемых западных стран (Швеции, Норвегии, Швейцарии, и, в общем, евро-блока). С окончанием кризиса фундаментальные тенденции вновь заявили о себе. Центр экономической тяжести смещается к востоку, и это находит отражение на валютных рынках. Рубль серьёзно пострадал во время кризиса, что изначально было обусловлено психологическими факторами и попытками ухода от риска, а позднее быстрым оттоком кредитов в западные банки. Центральный Банк России ответил очень грамотно, организовав постепенную продажу валюты, по существу, переводя денежные средства от государства в банковский сектор. В настоящее время, со стабилизацией российского внутреннего рынка, ЦБ РФ допускает постепенную ревальвацию рубля, борясь с инфляцией.

— Что происходит в США и в Европе после кризиса — с точки зрения социальной политики, благосостояния людей?

— Америка наблюдает долгосрочное обнищание среднего класса. Это было замаскировано ростом мобилизации экономики, ростом потребительского кредитования и, в частности, текущим ростом цен на недвижимость. Теперь всё это меняет направление на обратное, и присутствует значительный стресс, когда люди теряют рабочие места среднего класса, превращаясь в суб-пролетариат — теряют свои дома, медицинское страхование и, в конечном счёте, свою социальную идентичность. Европа имеет лучшую подушку безопасности, там процесс идёт медленнее и менее радикально, но спад в ожиданиях ощутим. Кроме того, Европа обладает меньшей, чем США, гибкостью и нуждается в том, чтобы урезать свою социальную систему и привести её в соответствие с новыми экономическими реалиями. Высокий уровень безработицы в Европе и США очень разрушителен, так как длительный период безработицы приводит к маргинализации людей.

— Известны ли Вам какие-либо страны, которые сумели защитить своих граждан от глобального кризиса? А какие страны наиболее пострадали, и почему?

— Одна из таких стран — Китай. Они смогли использовать действительно кейнсианские меры, накопив деньги в хорошие времена, в результате чего предприняли массированное стимулирование без ухудшения своей платёжеспособности, когда грянул американский кризис. Нескольким странам «Большого Китая» (Сингапур, Гонконг, Малайзия) также удалось обойти шторм, как и некоторым из развивающихся, таким как Индонезия и Малайзия, которые стали гораздо более зависимы от китайского, нежели от американского спроса. Подобно Китаю, Россия также проводила очень ортодоксальную налогово-бюджетную политику до кризиса, что позволило ей изыскать финансовые средства для стимулирования экономики, не рискуя залезть в долги. Однако импульс кризиса был сильным, российские корпорации находились в опасной зависимости от внешнего финансирования и система социальной защиты была менее эффективной, чем её европейский эквивалент, так что экономические потрясения были значительными. Конечно, ситуацию нужно рассматривать в перспективе — подобно тому, как кризис 1998 года был лишь бледной тенью кризиса 1991 года, кризис 2008 года также был относительно мягким по сравнению с предшествующими. Отрадно, что Министерство финансов и ЦБ РФ продемонстрировали, что они извлекли уроки из кризиса 1998 года, и их действия в очень опасной ситуации сентября 2008 года были образцовыми.

— Что вы можете сказать об опыте России в борьбе с кризисом?

— Система Кудрина — Отрицательный Carry Trade (одна из стратегий действий инвесторов на фондовом и валютном рынке (форекс). Термин не имеет общепринятого перевода на русский язык — прим. пер.) — оказалась довольно опасным решением очень реальной проблемы. Учитывая неспособность финансовой системы России эффективно поглощать огромные потоки денежных средств, получаемые правительством от сырьевого сектора, Министерство финансов фактически решило замять проблему, открыв счета в иностранных банках и инвестируя средства от экспорта нефти в государственные облигации стран G7, особенно в казначейские облигации США и кредитных агентств. Это привело российский корпоративный/банковский сектор к нехватке средств, вынуждая их брать кредиты в иностранных банках под проценты, намного превышавшие доходность их собственных суверенных активов. Когда разразилась мировая финансовая паника, российские компании просто не смогли возобновить свои кредитные линии за любую цену. К счастью, вернув часть активов из-за рубежа, правительство России смогло удержать банковскую систему на плаву, что позволило избежать банковского кризиса, подобного кризису 1998 года.

— В западной прессе частенько предупреждают, что Россия допускает неподъёмные дефицитные траты, и что это снова плохо кончится, особенно если упадут цены на нефть.

— Весьма удивительно слушать людей из стран, погрязших в долговом кризисе, с дефицитом бюджета около 10%, предупреждающих одну из самых финансово благоразумных стран мира об опасности дефицита расходов! В течение кризиса Россия тратила много, но тратила свои — не заимствованные. Когда кризис отступил, этот рост расходов был ограничен, но не обращён вспять. Некоторые журналисты предупреждают, что резко выросли пенсионные расходы — они привыкли писать о страданиях старушек, пытающихся выжить на свои крошечные пенсии. Нельзя усидеть на двух стульях! Россия по-прежнему сталкивается с огромными неудовлетворёнными социальными потребностями, и правительство будет продолжать увеличивать расходы, чтобы довести уровень жизни бедняков до европейского уровня. Сравните это с огромными субсидиями банкирам в некоторых из наших собственных стран. По поводу вопроса «что произойдёт, когда упадёт цена на нефть», — вопрос правомерен так же, как и «что произойдёт, когда вода Москвы-реки превратится в лимонад»! Цена на нефть будет колебаться, но в среднесрочной перспективе — это игра в одни ворота, и мы ещё увидим цены выше, чем можем сегодня себе представить. Мир движется к пику нефти — это не теория, это математический факт. Новой нефти не появляется, а та, что уже есть — быстро исчерпывается. Новые месторождения будут открыты, но они будут открыты во всё более труднодоступных и дорогостоящих местах — и многие из тех мест находятся в России!

— Как Вы можете охарактеризовать текущую ситуацию в экономике России?

— Мы наблюдаем конец первого этапа восстановления России. Старая модель, давшая нам Россию, получившую основную часть выгоды бюджетного/финансового традиционализма, сохранившую экспортные доходы, добившуюся общей макроэкономической нормализации и ресурсного национализма, введённого во время президентства Владимира Путина — исчерпана. Первоначальный успех был впечатляющим, однако новый подход и гораздо более эффективный процесс реформ в настоящее время жизненно необходимы, чтобы Россия возобновила рост на докризисном уровне. Я не уверен, что диверсификация экономики является целью сама по себе — но, конечно, реформа государственного управления, нормативно-правовой системы не может больше откладываться. Никто не говорит, что будет легко, но есть основания надеяться, что впечатляющий прогресс, наблюдавшийся после кризиса 1998 года, будет продолжаться — Россия не Китай, увы, — но, в равной степени, она гораздо более динамична, чем большинство стран G7.

— С какими вызовами из-за рубежа сталкивается Россия — политически и экономически? Стоит ли России смотреть на запад в поисках своей модели?

— В то время как официальный дискурс стран Запада — «Забота и взаимопомощь», с бесконечными разговорами о взаимной выгоде от сотрудничества, реальность несколько иная. Подобно имперским державам на протяжении истории, когда-то доминировавшие страны Запада стремятся подчинить другие государства в своих целях; детское увлечение Западом некоторых российских либералов наивно и опасно. Как сказал г-н Путин, когда ты слаб, кто-нибудь придёт и начнёт советовать, что делать, и их советы не всегда будут в ваших интересах. Это не значит, что кто-то намеренно подл, и что Россия, окажись она на их месте, действовала бы по-другому. Такова человеческая природа — считать, что решения, выгодные для себя — выгодны для всех. Факт, что падение Советского Союза было замечательным событием, не означает, что его враги были более доброжелательны. На мой взгляд, будущее России — в рамках БРИК. Да, она будет младшим партнёром Китая в этой группе — так же, как Бразилия и Индия — но группа БРИК вместе — это новая экономическая сила, которая бросит вызов господству Запада на международной арене, и в настоящее время для России — это лучший форум для участия в формировании нового экономического порядка.

— Что вы думаете о полемике вокруг утверждений, будто Россия по-прежнему представляет собой угрозу, исходящих, в частности, от таких авторов, как Эдвард Лукас?

— Всегда полезно изучить послужной список — не только менеджеров фондов, но и журналистов! Лукас был систематически — и, скорее, комично — неправ, говоря о России с 1997 года. Он женат на своей политической позиции и всё его мировоззрение основано на личной озлобленности и глубоком убеждении, что только его собственные ценности — истинные ценности. Нет ничего страшного в том, что ты бываешь не прав — это случается со всеми. Но продолжать настаивать на своём, несмотря на все доказательства твоей неправоты — непростительно. В сентябре 1998 года Эд Лукас предупредил меня, что доллар будет стоить 10 000 рублей, экономика России рухнет минимум на 25%, коммунистические орды захватят Москву, а Россия развалится на четыре взаимно враждующих, вооружённых ядерным оружием региона. Конечно, это оказалось чушью! За рамками её личных проблем, Россия по своей сути консервативная сила. Не имея естественных барьеров, она исторически стремились свести к минимуму очень реальные угрозы с Запада созданием буферных государств. Трижды Россия была совершенно опустошена Западом: войной с Наполеоном и двумя мировыми войнами. Эта стратегия кончилась вместе с Советским Союзом, но, как и другие крупные державы, Россия будет стремиться сохранить свою сферу влияния. Современная Россия не представляет угрозы для её соседей, хотя некоторые из них никак не могут признать тот факт, что Советской империи больше нет — восстановление Советского Союза столь же вероятно, как восстановление Священной Римской империи! Когда гражданин страны, участвовавшей в незаконном вторжении в Ирак на очевидно ложных основаниях и с недавних пор вовлечённой в гражданскую войну в Ливии в совершенно прозрачной игре за нефтяные активы, предупреждает об опасности экспансионистской России — это, откровенно говоря, отдаёт Оруэллом.

— Многие «кремленологи» основывают свои суждения на докладе Эндрю Качинса «Альтернативные сценарии будущего России до 2017 года». Что вы думаете о докладе и каков Ваш собственный «прогноз» будущего России?

— Я не читал его. Проституция Московского отделения центра Карнеги, тайно финансировавшегося «ЮКОСом» во время защиты Михаила Ходорковского — одного из худших разбойников и без того жестокого периода — привела к дискредитации его объективности. В более широком смысле, я весьма скептически отношусь к американскому настрою в отношении России. Даже больше, чем большинство жителей Запада, американцы глубоко убеждены в превосходстве своей системы и имеют мало шансов на идеологическое разнообразие. Они рождаются с уверенностью, что их модель не только лучшая — но что это единственно возможная модель для любой страны на Земле. Они могут быть искренними в этом убеждении и доброжелательно настроенными, но результаты не всегда удачны. Сумасшедшая экономическая система ельцинских лет была построена в 1990-х годах с огромным участием Запада — и, согласитесь, результаты оказались достаточно катастрофическими. Я думаю, что их рекомендации можно продолжать пытаться продать в России только с очень большой скидкой.

— Существует мнение, что «модернизм» движется на Восток и что Запад в настоящее время — уже пост-модернистский. Навсегда ли он отказался от индустриализма? Прошёл ли он точку «невозврата» в своём движении к недавно оказавшимся проблематичными финансовым, управленческим, информационным и другим «услугам»? Что Вы думаете по этому поводу и каков Ваш прогноз будущего США и Запада в целом с экономической, финансовой и социальной точек зрения?

— Глядя на основные тенденции в истории, я прихожу к заключению, что великое будущее Запада — позади! 20-й век был полностью аномальным в том, что основная часть мирового ВВП была сосредоточена в странах Европы и их колониальных «дочках» — США, Канаде и т.д. (единственная азиатская страна — Япония — добилась успеха, вначале сымитировав, а затем улучшив западную модель). Это было историческим исключением. Основными экономическими игроками в 19 веке были товаропроизводители Южной Америки и Азии — а в предшествующие века значительная часть мирового производства приходилась на долю Китая, Индии и других азиатских стран. Мы склонны забывать, что в 15-м веке Китай был экономически и технически намного более продвинутым, чем Европа, имея несколько городов с населением более одного миллиона человек — это в то время, когда Париж и Лондон населяли чуть более 50-100 тысяч душ. Развитие европейского меркантилизма и империализма временно затмило великие цивилизации Востока, но теперь маятник качнулся обратно. 21-й век, скорее всего, станет свидетелем возврата к прежней норме — переходу от мира, лучами расходящегося из Нью-Йорка, к миру с несколькими центрами — с Пекином в качестве нового полюса притяжения. Взгляд на историю показывает, что закат доминирующей империи и подъём новых и более динамичных держав, как правило, не бывает спокойным, благотворным процессом — 20-й век перенёс две мировые войны в результате таких процессов — и смена караула чревата опасностями. Будет ли Китай пытаться откусить больше, чем сможет проглотить? Причинит ли крах основанной на долларе экономической системы серьёзный ущерб мировой торговой системе? Испытают ли США психологический шок «осаждённой крепости», принимая отчаянные меры, чтобы восстановить свою гегемонию? И, самое главное, не закончится ли безудержный рост населения в сочетании с взрывным ростом мировой экономики столкновением с очень ограниченными ресурсами нашей планеты, что приведёт к экологическому хаосу? В день, когда 1,3 миллиарда китайцев начнут своё утро, одновременно заведя моторы своих внедорожников, мы можем не узнать Землю.


Источник: "ИноФорум "
Оригинал публикации: "Through Western Eyes: T&B’s Eric Kraus on Russia’s Channel One TV"