Лента: Общество

В своей статье «Партийная организация и партийная литература» Ленин, как известно, произнес знаменательные слова «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества».

Долгое время в СССР эту фразу повторяли как мантру, не слишком вдумываясь в ее смысл. Между тем, сегодня настало время поразмышлять о справедливости вывода Владимира Ильича для тех, кто не разделяет его атеистического мировоззрения.

Вопрос стоит так: можно ли жить в сегодняшнем мире, активно участвовать в его делах, и при этом оставаться христианином, или верующим какой-либо другой традиционной конфессии?

Для России этот вопрос вроде бы еще не звучит актуально, поскольку у нас пока действуют какие-то формальные табу, пока не сняты определенные запреты – на однополые браки, пропаганду гомосексуализма, детскую порнографию и пр. Но в США в этом году получила определенный резонанс книга религиозного консерватора, публициста журнала The American Conservative Рода Дреера «Выбор Бенедикта», в которой он призвал подлинных христиан отказаться от борьбы за спасение на глазах гибнущего постхристианского мира и замкнуться в своих религиозных сообществах, соблюдая христианские нормы и храня запреты, от которых отказывается секулярное общество. Из книги британского философа Алсдаира Макинтайра «После добродетели» 1981 года Дреер почерпнул саму идею «выбора Бенедикта» – выбора христианского святого VI века уйти из разлагающегося социума погибшей Римской империи для изолированной жизни в сообществе единоверцев.

Св. Бенедикт Нурсийский – основатель католического монашества, которое пронесло огонь истины христианства через «темные века» Европы и фактически спасло западную цивилизацию от полного разложения. Так и следует поступить, пишет Дреер, христианам современного мира – бороться против последствий сексуальной революции невозможно и бессмысленно, постхристианский мир – ужасающая реальность, задача верующих состоит в том, чтобы оставить этот мир его собственному попечению и максимально дистанцироваться от исходящих от него ядовитых испарений.

Дреер – первоначально протестант, впоследствии обратился в католицизм, из которого в 2006 году перешел в Восточное православие – поступок, который совершили многие палеоконсерваторы. Католицизм он не принял из-за обнаруженной им силы так наз. педофильского лобби, которое попыталось замять многочисленные скандалы, связанные с сексуальными домогательствами отдельных священников к прихожанам. Надо также подчеркнуть, что из всех авторов The American Conservative Дреер наиболее критически, даже враждебно относится к президенту Дональду Трампу. Трамп для публициста – абсолютное воплощение одновременно личной моральной распущенности и политического бахвальства. Человек, который не может привести в норму – хотя бы внешне – свое собственное поведение, но при этом обещает «сделать Америку снова великой».

В общем, для автора «Выбора Бенедикта» Трамп – яркое свидетельство того, что Америка обречена, а традиционный консерватизм в этой стране пал жертвой лживых соблазнов.

Дреер не скупится на самые алармистские высказывания относительно последствий сексуальной революции. С его точки зрения, победа ЛГБТ-сообщества и легализация однополых браков – это уже даже не открытие ящика Пандоры, а первое знакомство с содержимым этого ящика. Как можно судить по его нынешней публицистике – а он буквально ежедневно выпускает статьи и блоги на сайте The American Conservative – следующим шагом в сторону точки Омега истории западной цивилизации станет полное принятие идеи «открытого брака» в обществе.

11 мая этого года в The New York Times Magazine вышло в свет обстоятельное журналистское расследование постоянного автора этого издания Сюзанны Доминус «Не есть ли открытый брак более счастливый брак?» Автор доказывает, что в целом так оно и есть – более счастливый, особенно в том случае, когда много партнеров появляется у женщины: в этом случае ревность подстегивает сексуальный аппетит мужчины, и половая жизнь партнеров нормализуется. В общем, все это, конечно, старо как мир, новое здесь только то, что обсуждается это все не на порносайте и не в клубе фанатов Тинто Брасса, а в ведущем либеральном журнале Америке со ссылкой на научные авторитеты нашего времени.

Дреер отреагировал на это резко критической статьей «Перверсия как прогресс», еще раз призвав верующих читателей покинуть разлагающийся мир с его «счастливыми браками», однако, не все его коллеги с этим советом согласились: некоторые даже указали на пока неутешительную для сторонников «открытого брака» статистику – большая часть пар пока не собираются «открыться», чтобы вновь испытать порочную радость. Между тем, в данном случае статистика, думаю, не показатель, поскольку понятно, что секулярное общество будет двигаться именно в этом – указанном и Доминус, и Дреером – направлении, если только какие-нибудь катаклизмы не приостановят это движение.

Действительно, христианство – религия по существу не слишком требовательная, она разрешает верующим в непостные дни вкушать свинину и пить вино, она не налагает на мирян слишком жестких бытовых норм
По существу, единственная строго табуируемая сторона жизни в христианстве связана с сексуальностью. Секс допустим только в браке и желательно в целях рождения детей. Все отклонения от этой нормы так или иначе вызывают подозрение. Для современного мира это звучит удручающе. Есть, собственно, два типа отношения к христианству – либо это, как сказал некогда Честертон, «благая весть о первородном грехе», либо это вместе с другими авраамистическими религиями аппарат подавления чего-то важного и нужного, что есть в сексуальной жизни и что, видимо, невозможно в традиционном браке и малофункционально для продолжения рода.

По существу, все религии налагают табу на женский промискуитет, все табуируют однополый секс, но именно христианство указывает на то, что человек обязан не только внешне, но и внутренне освободиться от влечения к тому, что запрещено традицией. Конечно, сделать это в условиях раскрепощения всех и всяческих инстинктов – в коммерческих, в первую очередь целях, оказывается весьма трудно. Можно понять Дреера, который не видит для христианина никакого выхода и рекомендует изоляцию в замкнутом сообществе единомышленников.

Однако в таком призыве заключено противоречие. Получается, что «выбор Бенедикта» в контексте книги самого Дреера – это некая самодостаточная метафора, не требующая реализации в жизни.

Ведь Дреер пишет не наставление к монашеской жизни, он не требует от своих читателей реального ухода в поселения сектантов, где будут не доступны телевидение и Интернет. Очевидно, что он сам читает Интернет и даже те газеты и журналы, где пишут о «свободной и чистой любви». «Выбор Бенедикта» – это всего-навсего самоотчуждение человека от дел социума, отказ от установки на победу в этом социуме. Это, скорее, героический пессимизм в духе Макса Вебера – мир умирает, так будем же мужественными свидетелями его последних дней, не разделяя надежд на чудесное его спасение. Позиция в каком-то смысле эстетически очень привлекательная, но вызывающая вопросы как раз морального толка.

Во-первых, относится ли всё сказанное Дреером лишь к Западу или то же самое актуально и для других цивилизаций? Насколько неуязвимыми перед угрозой «сексуального освобождения» останутся Россия, Китай, исламский мир? Из разных ответов на эти вопросы следуют разные варианты действий, во всяком случае отличных от того выбора, к которому призывает Дреер. Другое дело, что эти действия сами по себе могут быть не приемлемы для него как для гражданина США и человека западной культуры – но тогда речь идет о некотором другом выборе, который было бы интересно обсудить: можно ли сохранять лояльность своей цивилизации, если ты видишь, как она скатывается в преисподнюю. Я бы лично ответил на этот вопрос так: если лояльность все-таки сохраняется, значит, о «выборе Бенедикта» говорить рано.

Мы еще пребываем в этом мире и несем за него политическую ответственность, то есть мы отвечаем за свободу своей страны от, пускай, и более моральных и менее развращенных чужеземцев.

Во-вторых, позиция Дреера в социальном отношении – это религиозное либертарианство. Мы не боремся за доминирование нашего вероисповедания в публичной сфере, мы добиваемся лишь нашей корпоративной независимости от прессинга секулярного государства. Увы, мне кажется эта позиция ошибочна именно в стратегическом плане. Юридический прессинг государства по отношению к религиозным корпорациям в любом случае будет существовать, и, надо сказать, этот прессинг сам по себе не плох и не хорош. Религиозные корпорации бывают разные, и общество не всегда может отнестись к их внутренним правилам толерантно. Провести грань между справедливой и несправедливой нетерпимостью очень сложно, если вообще возможно: в одном сообществе, допустим, регулярно избивают женщин как заведомых грешниц, а в другом – не разрешают им вступать во внебрачную связь, угрожая разводом и изгнанием из сообщества. В одном случае и Дреер, наверное, согласится, что государству следует вмешаться и дать по рукам изуверам, но ведь рано или поздно оставленное христианами на произвол «первородного греха» государство сочтет изуверством и второй образ действий. Найдет ли Дреер в этой ситуации достаточно юристов, кто сможет доказать обратное?

В общем, мне кажется, что религиозное либертарианство – это иллюзорный выход из постмодернистского социума.

Увы, для христиан есть сегодня два варианта – либо действительно уходить в монастырь, уже без всякой метафоры, либо продолжать бороться за спасение своего общества, сохраняя по возможности то, что еще осталось в этом обществе от традиции. Ленин все-таки был прав, жить в обществе и быть от него свободным невозможно. Можно его пытаться улучшить или, если не улучшить, то сохранить все лучшее в нем, как активисты Архнадзора пытаются спасти старые особняки, прекрасно понимая, конечно, что древний вид Москвы безнадежно утрачен.

Проблема ещё и вот в чем – будет ли моральная катастрофа секулярной цивилизации походить на нашествие готов или гуннов, в самом ли деле секуляризация в своих финальных аккордах будет означать опустошение и распад? В действительности, мы ведь этого не знаем – нет никакой гарантии, что грядущий мир будет ужасен в прямом смысле этого слова, что те, кому там придется существовать, станут испытывать печаль и дискомфорт. Мы имеем в массовой культуре столько примеров обратного, что старые консервативные страхи постепенно покидают человечество. В конце концов, как мы помним, в Матрице жить было гораздо приятнее, чем в «пустыне реального». Секулярное человечество не так уж слепо сегодня, скорее, часто бывают близоруки те, кто продолжает видеть в будущем только ужасы. Секулярное человечество идет навстречу какому-то мерцающему вдалеке свету, христиане знают, что это совсем не тот Свет, что во Тьме Светит, но если христиане оставят этот мир, кто тогда укажет людям на это?

«Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:13-16).

В этом знаменитом фрагменте из Евангелия от Матфея – лучший ответ на книгу американского религиозного консерватора и на его призыв к отступлению с еще пока не окончательно сданных позиций.


Борис Межуев
Источник: "УМ+"