Лента: Общество

СПРАШИВАЕТ: Любовь Ульянова, Кандидат исторических наук. Преподаватель МГУ им. М.В. Ломоносова.
ОТВЕЧАЕТ: Борис Межуев, Историк философии, политолог, доцент философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Председатель редакционного совета портала "Русская идея".


Борис, празднование 9 мая, акция Бессмертный полк создавали впечатление, что складывается настоящий общенациональный консенсус. А потом началась яростная дискуссия вокруг поступка Натальи Поклонской. Что случилось? Неужели национальный консенсус настолько хрупкий?

Очень сложно анализировать политически конъюнктурный подтекст этого праздника, потому что его смысл превышает всякую политику, это событие семейное, национальное и, можно сказать, почти экзистенциальное. Мотивы и настроения людей, которые в этом участвовали, не могут быть оценены только с политической точки зрения. Поэтому по-человечески очень сложно сохранить такт и обсуждать эти вещи как события текущей политики.

И тем не менее. Помимо того, что это семейный день, что это новая национальная традиция, основание новой «мягкой силы» России – помимо всего позитивного, что связано с этим днем и с этой акцией, у этого мероприятия есть определенная политическая подоплека. Я не буду говорить о всей истории Бессмертного полка. Все-таки особое значение эта акция приобрела в 2015 году. Тогда неожиданно возникло ощущение подлинного национального единства, единства русского мира по отношению не столько к Западу в целом, сколько по отношению к тем лидерам Запада, кто сказал, что не хочет приезжать в Россию, кто отверг и сам этот праздник, и наше приглашение принять в нем участие. Возникло ощущение единства живых и мертвых, рождение на глазах новой национальной традиции. Хотя год назад не все еще знали об этом мероприятии. Тем большим было чувство радости и единства, что людей на шествии в Москве оказалось так много.

В этом году эта акция получила международный характер. Были попытки провести ее в Америке, Израиле, само собой разумеется – на Украине. Россия как бы вносила в мир особое отношение к павшим, к мертвым. Не только чисто поминальное. Не только как к людям, которые уже ушли и которых надо оплакивать. Но как к людям, чья победа будет помниться вечно.

Массовость этого мероприятия свидетельствовала о том, как к этому событию относятся люди, которые хотят чувствовать себя причастными к России в целом. Не столько как к нации, сколько именно как цивилизации, способной втянуть в свою орбиту, в свой мир людей разных наций.

Но в этом году обнаружилась и вторая сторона этого события. К сожалению, конъюнктурный фактор избирательной кампании, на мой взгляд, сыграл свою негативную роль. Выборы раскалывают людей, раскалывают электорат, единый в своем патриотическом подъеме. В том числе лояльный электорат. В этой избирательной кампании есть патриоты как левые, так и правые. Есть люди, которые очень почитают российскую монархию и правившую династию, и есть, те, кто оценивает ее весьма негативно. Для многих, как для Натальи Поклонской, память, по крайней мере, о последнем российском монархе священна. Едва ли память о последнем императоре России является священной для тех, кто собирается голосовать за КПРФ.

Выяснилось, что патриотический электорат расколот. Притом, уровень последующей дискуссии о поступке Поклонской показал – он не просто расколот, а крайне агрессивен в отношении друг к другу. Вроде бы этой агрессивности нет в жизни. Мы ее не ощущаем. Этой агрессивности не было в 2015 году. Я не чувствовал большого напряжения между теми, кто разделяет чувства Максима Шевченко, и теми, кто думает, как Наталья Поклонская. Казалось, это всё люди одних и тех же убеждений, при всех различных взглядах на историю. И вдруг мы увидели, что это далеко не так, что людей довольно легко поссорить. Оказывается, Поклонская не только нарушила устав акции Бессмертный полк, выйдя не с портретом своего предка, а с иконой последнего русского императора. Этот аргумент еще понятен и приемлем. Но ведь дело этим отнюдь не ограничилось. Она совершила что-то совсем предосудительное. В ответ она получила море грязи в свой адрес.

Причем, на нее обрушились не только люди, выступавшие против акции Бессмертный полк как таковой, те, для кого сама эта акция – явление неприятное, недопустимое, которые в принципе негативно относятся к патриотическому сплочению. Но было сказано много гадостей в ее адрес и со стороны тех людей, которые не хотят, чтобы 9 мая потеряло свой красно-советский оттенок. В том числе и со стороны тех людей, которые ходят с портретами Сталина.

В ответ на реакцию этих людей поднялась ответная волна протеста со стороны тех, для кого советский период столь однозначной ценности не представляет. Правых патриотов.

Ценностное единство, несомненное и очевидное в 2015 году (за исключением находившегося вне этого единства незначительного меньшинства), исчезло. К сожалению, оказалось, что это единство еще предстоит сформировать.

Конечно, можно увидеть в этом расколе отголосок избирательной кампании. Кто-то поддерживает коммунистов, кто-то – другие политические силы. Электоральная игра здесь есть. И само по себе опасно и странно, что такое великое действо, священное для многих его участников, становится предметом электоральных манипуляций. Это столь же странно, как если бы какая-то партия попыталась приватизировать Пасху.

И тем не менее, невозможно объяснить этот раскол исключительно конъюнктурой. Существует реальный надлом большинства, который так легко оказалось заполнить дрязгами и взаимным поливанием грязью. В основном этот раскол виден в ФБ. Но все-таки Максим Шевченко, говорящий в жесткой форме о Поклонской, – не только фейсбучный автор. Он член Совета по правам человека. Не последняя фигура в политической номенклатуре. Тем самым, эта история уже вышла на уровень публичных спикеров.

Избирательная кампания закончится в 2016 году. Но начнется 2017 год. И раскол между правыми и левыми, точнее, красными и белыми, обозначившийся в этом году после Бессмертного полка, может проявиться вновь. Хотя не очень понятно, чем они различаются.

Кроме различного пантеона исторических героев.

Да. Все в общем-то вышли из одной пеленки. Из советской жизни.

Но оказалось, что этот раскол значим. Что людей можно задеть каким-то дурным словом. Символы значат часто совсем не то, что они представляли для аутентичных красных и белых. Во всем этом теперь обнаруживается новый смысл. Скажем, красное начало, по-видимому, связано с декларативным интернационализмом. Заметно, что Поклонскую стали защищать националисты. Ясно, что это не совсем то же самое, что было в 1917 году. Нельзя сказать, что все, кто ругал Поклонскую, беззаветно преданы положениям Манифеста Коммунистической партии. Видимо, их объединяет неприятие религиозной символики, распространенное отношение церкви к Николаю II как новомученику.

Оказалась непустой и болезненной для людей вброшенная в этот сюжет тема власовцев. Что-то в ней задевает. В первую очередь, надо помнить – и я пытался об этом тактично намекнуть в ФБ: помимо первой послереволюционной волны эмиграции была вторая волна, состоящая из людей, оказавшихся в зоне оккупации, а после Второй мировой войны очутившихся за границей. Многие бежали от колхозов, от репрессий. И это достаточно большое число людей. Известный поэт Иван Елагин. Критик Иванов-Разумник, друг Александра Блока и Андрея Белого. Он был выпущен из лагеря и бежал к немцам. Реально ушел к немцам в 1942-м году, перейдя границу у Царского Села. Как относиться к этим людям? Мы считаем, что это отбросы? Мы их исключаем из русского мира? Мы просто не замечаем трагедии, раскола народа в советское время? Мы полагаем, что все это выдумки Солженицына? Или всё же мы признаём, что наша нация не состоит только из победителей?

Понятно, что есть большое желание затереть, закамуфлировать трагичность истории. Ее двойственность, сложность, противоречивость. Нигде, как в фигуре Николая II, так не обнаруживается эта противоречивость. Можно ли одновременно скорбеть об убиенном царе и гордиться полетом в космос? Очень сомнительна с этической точка зрения позиция, которая состоит в том, что Космос оправдал все преступления советского времени, что полет Гагарина затмил собой подвал Ипатьевского дома.

Но есть и противоположная позиция. Нам не надо никакого 9 мая, никакого Гагарина, никакого Курчатова, потому что всё это было основано на предательстве, на трупах миллионов, а вся советская история – это сплошной ГУЛАГ.

Имеется и такая лукавая и очень популярная попытка найти нужный синтез в сталинизме. Типа Сталин перестрелял нехороших людей, троцкистов, которые убили царя, и тем самым возродил царскую державу. Отомстил за красный террор. И после этого мы можем любить Сталина и Николая II, потому что Сталин – это не Троцкий и даже не Ленин.

Позиция, очень характерная для нынешнего времени, и, честно говоря, более, чем сомнительная для любого мыслящего человека.

Космос был построен людьми, сидевшими в шарашках. Под надзором НКВД. Индустриализация была в значительной степени сотворена людьми, которые потом сгинули в терроре 1937 года. Многие из этих людей были и в самом деле скомпрометированы гражданской войной. Скажем, Георгий Пятаков, блестящий организатор промышленности, сыгравший большую роль в успехе индустриализации, и в то же время – организатор расстрела белых офицеров в Крыму в 1921 году. Землячка – Землячкой, но руководил этими событиями Пятаков. Человек, судя по всему выдающийся, которому советская индустрия многим обязана. И в то же время слепой фанатик, убийца добровольно сдавшихся пленных. И так почти со всеми значительными фигурами того времени. Было и то, и другое.

Как жить с этим ощущением? Мы подходим к столетию 1917 года с очень упрощенным сознанием, которое раскалывается при первой попытке его проблематизации на примитивные, простые, глубоко наивные позиции. Мы подходим к 17-му году с набором очень примитивных идеологических реакций. Боюсь, что Бессмертный полк в 2017 году может обернуться скандалом в такой ситуации, конфузом каким-нибудь. После того, что сделала Поклонская, в 2017 году на шествие могут вынести портреты каких-нибудь героев Первой мировой, очень сомнительных для общенационального сознания. Например, генерала Краснова или адмирала Колчака. А с другой стороны, коммунисты пойдут с портретами каких-нибудь НКВД-шников. Они ведь уже и были в прошлый раз, кто-то в 2015 году нес портрет Берии, едва ли прямого родственника того участника Бессмертного полка, кто держал в руках его портрет. И боюсь, что в 2017 обязательно мы увидим и чекистов, и белых офицеров – столетие революции сыграет свою роль.

В 2015 году многие консерваторы – и я в том числе – надеялись, что 9 мая заставит нас забыть о всех расколах времен гражданской войны. Что Русская весна снимет различия, которые есть между условным Удальцовым и условным Просвирниным. Все, кто за Крым, – все наши; все, кто вышел на Бессмертный полк, – все братья. А оказалось, что все не так просто. Никакого патриотического примирения над могилами погибших в советские годы пока не произошло.

Вероятно, могло бы помочь преодолеть этот раскол обращение к наследию Бердяева, премия имени которого появилась в 2014 году. Еще в 1946-м году в своей «Русской идее» этот философ уже видел необходимость принятия – именно для религиозных, православных людей – советского периода со всеми его сложностями. Принятия без аплодисментов, с пониманием всех ужасов, в том числе – ужасов Ипатьевского дома, и покаянием за них. С пониманием, что того, что большевизм – это некий исторический вывих, который, однако, произошел не просто так и творцы которого совершили много чего великого. Сказать, что Сталин кровью своих соратников, да и вообще массы самых разных людей, искупил этот вывих, могут только недалекие люди.

Мой дед работал в посольстве СССР в Персии в советские годы. Он умер, слава Богу, своей смертью, от последствий контузии, но, тем не менее, у себя дома. Но я посмотрел список послов, при ком мог работать мой дед. Почти всех расстреляли в 1937 году. Вообще, был уничтожен весь дипломатический корпус. Как и офицерский корпус. Ну и как к этому отнестись?

Легче всего к этому отнестись с позиции Жозефа де Местра по отношению к якобинскому террору: это плата народу за казнь короля. Но де Местр не был поклонником Наполеона и не писал о том, что Бонапарт вернул монархию и теперь можно жить спокойно. Тогда надо проклясть всё, что было сделано большевиками к моменту Большого террора: и единство страны, и восстановленное народное хозяйство, и массовое образование.

Здесь нужна очень глубокая рефлексия, в том числе посредством обращения к позиции, например, Бердяева и других русских философов. И, может быть, нужно сказать чуть больше того, что сказали они. Необходимо осознание того, что совершенное Россией в 1917 году было предательством. Я имею в виду не только большевиков, но и вообще всех февралистов – высший генералитет, членов царской фамилии. За это предательство должно быть покаяние. Но это не означает, что все, кто жил впоследствии, должны быть подвергнуты анафеме и навеки прокляты.

И вот это новое, глубокое понимание действительно, по большому счету, невозможно без символического принятия Николая II в состав Бессмертного полка. Потому что без его добровольной жертвы, без его отказа от сопротивления мятежу – подобного отказу первых русских святых Бориса и Глеба от борьбы за власть – не было бы никакой Великой победы. Николай II понял, что должен принести жертву. Именно для того, чтобы народ, который предал его, смог выстоять и победить в великой войне с намного превосходящим его противником, силу которого он явно недооценил к началу войны. И он принес эту жертву. И этим мистическим образом сделал возможным все достижения советской эпохи, несмотря на предательство, которое определило ее появление, и весь ужас, который она принесла с собой.

Возможно, Наталья Поклонская хотела своим действием сказать именно это. Я не знаю, что имела в виду сама Поклонская. Но я знаю людей, которые так интерпретируют ее поступок. Без трагедии Ипатьевского дома не было бы радости Бессмертного полка. Вот это дикое, страшное сочетание нужно понять и осмыслить. И оно вполне естественно для всех, кто в самом деле понимает, что такое Пасха и в чем смысл христианства.

В этом смысле – очень правильная и своевременная инициатива севастопольцев создать мемориал Гражданской войны как знак примирения. Иначе в следующем году мы все просто передеремся. И не будет никакого Бессмертного полка. А что это значит? Что исчезнет в этих сварах и дрязгах устойчивое большинство, поддерживающее патриотическое возрождение России. Когда дрязги, внутренние свары будут значить больше, чем общее дело.

То есть покаяться, с пониманием, что из этого выросла Победа?

Тут надо не просто каяться. Портрет Николая II в Бессмертном полку – это глубокая метафизическая мысль. Только это совсем не Христос, сияющий над большевиками, как у Блока. Без жертвы Николая II, без жертвы всех новомучеников, без тех, кто сгинул в красном терроре, без жертв коллективизации Бессмертный полк был бы невозможен. Николай II здесь более уместен, чем многие фельдмаршалы. Это надо глубоко осознать.

Это была не анафема палачам в духе проклятия гроссмейстера тамплиеров казнившим его королям. Это было нечто обратное проклятию тамплиеров. И оно заложено в традицию российской власти. Отказаться не просто от мести, но от самой борьбы, чтобы не обратилось в прах то, что осталось от исторической России. За которую великие люди пожертвовали своей жизнью.

Вот как это сказать? Понятен весь набор ходячих очевидностей со всех сторон, прописных истин. И все они разрушительны. Одни разрушительны этически. Другие разрушительны исторически.

Вот возьмем ситуацию перестройки. В 1980-е явно возник вопрос, что делать с теми жертвами политических репрессий 1930-х годов, которые не были реабилитированы в 1950-е годы. Пошел процесс реабилитации и этих жертв, скажем, подсудимых на показательных процессах 1936–1938 годов, но по мере продвижения к истине стало выясняться, что жертвы сталинских репрессий сами участвовали в репрессиях эпохи гражданской войны. Что у многих из них руки по локоть в крови. Тогда стали ругать весь советский период истории. Не только эпоху 30-х годов, но также и эпоху индустриализации. Всё это был сплошной ГУЛАГ. Вся эта индустрия была никому не нужна, и всё было напрасно. Ну тут же мы индустрии и лишились. Осудили индустриализацию и немедленно потеряли индустрию.

Когда поняли, что натворили, началась обратная реакция – всё было прекрасно, в том числе террор. И особенно террор. Кого убили, того и должны были убить. Или более умеренный вариант – лес рубят, щепки летят.

Условно, если бы не сталинская индустриализация, не было бы Победы.

По-своему да. Только она не была только сталинской. Она была сделана в том числе и теми людьми, кто сгинул в эпоху террора, кто был назван «вредителем», кого потом упекли в шарашку. И это не вместить по-человечески. Нужно глубокое этическое переосмысление этого исторического вывиха. И, может быть, шаг Поклонской – это шаг в правильную сторону. Может быть, и можно было отнестись к этому как к нарушению устава Бессмертного полка. Но важнее понять, что только тем объясняется наша радость, что когда-то Николай II отказался от борьбы.

Резюмирую. В этой победе участвовали жертвы. В том числе безвинные. Жертвы должны идти в том же полку. И Николай II – первая из этих жертв. Мученик мучеников. Николай II – это мученик, молящийся за страну, которая его предала. Выпрашивающий для нее эту радость победы.

К сожалению, есть опасность конъюнктуризации происходящего. Либо мы выйдем на более глубокое, неконъюнктурное религиозное сознание, сопоставимое с самой сложностью нашей истории. И акция Поклонской дает нам такую возможность. Либо мы никуда не выйдем, оставшись на уровне набора примитивных реакций. И тогда Бессмертного полка больше не будет. Будет какая-нибудь драка, в лучшем случае виртуальная, после которой никто не захочет туда идти.

А как ты относишься к идее, высказанной Федором Лукьяновым год назад также в связи с 9 мая? Звучала эта идея и в текущих дискуссиях о Поклонской: поступить, как китайцы в отношении их истории. Мао прав на столько-то процентов, а не прав на столько-то. Закончить эти исторические дискуссии, поставить точку.

Для этого надо прекратить сами дискуссии. А как это сделать? Мы отличаемся от китайцев тем, что у нас свободное общество. Как прекратить дискуссию? Приказом что ли? Никто не пойдет на это. Столетие 1917 года, скорее, запустит эти дискуссии, чем уберет их. Я понимаю эту точку зрения, но это невозможно. Я в это не верю. Мы видим, насколько это кровоточит, насколько это всё болезненно.

И насколько слаба религиозность нашего общества в исконном христианском смысле. Сама по себе идея «победителей не судят» по большому счету – языческая. Типа Ленин победил Николая II и либералов, и потому он прав. Но и позиция чистого рессентимента, героев «Зависти» Юрия Олеши (горите вы все синим пламенем, краснопузые нехристи) далека от христианства.

А если Бессмертного полка не будет в 2017 году, то это будет очень плохо. Его метафизическое значение настолько велико, что его неудача будет очень болезненно пережита. Это такое общенациональное событие, которое должно произойти хотя бы три раза. А уже потом – пусть происходит более камерно или как-то по-другому. Но в 2017 году важно снова проявить это соборное единство. И помянуть не только павших во Второй мировой войне, но и всех тех, кто погиб на Гражданской, перестав делить их на врагов и друзей.


Источник: "Русская Idea "