Лента: Общество

Под председательством Владимира Путина в Кремле состоялось заседание Совета при Президенте по культуре и искусству.

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Мы с вами встречаемся в преддверии Нового года, и поэтому я вначале хочу вас поздравить с наступающими новогодними праздниками. Хочу вас всех поприветствовать!

2015 год прошёл под знаком 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, и с этим событием, как известно, связано и создание Организации Объединённых Наций и ЮНЕСКО.

Эти организации стали важнейшими – ключевыми – в устройстве послевоенного мира, в формировании принципов солидарности, гуманизма и норм международного права, в утверждении приоритета гуманитарной и культурной составляющей развития стран и народов.

Эти юбилеи в той или иной степени отражены практически во всех событиях культурной жизни нашей страны, в том числе и в событиях Года литературы. Главной целью было напомнить об исключительной значимости литературы в жизни каждого человека и, конечно, возродить в обществе интерес к книге, к чтению.

Не знаю, удастся ли нам возродить интерес к книге, с учётом развития интернета, но к чтению точно нужно побуждать людей обращаться чаще. На самом деле, может быть, и к книге, потому что книга – это же не планшетник, она сама по себе может быть произведением искусства. Поэтому, мне кажется, наши усилия не пропадут даром, если мы будем и дальше действовать в этом направлении.

Вы хорошо знаете, насколько востребованными были многие мероприятия этого года – Года литературы. Не меньший успех сопровождал празднование 175-летия Петра Ильича Чайковского. Его кульминацией, безусловно, стал блистательный XV Международный конкурс имени Чайковского.

Я хочу поблагодарить всех, кто его организовывал, кто работал в ходе проведения этого масштабного международного мероприятия, хочу поблагодарить маэстро Гергиева. Мы можем констатировать, что в этом году действительно конкурс Чайковского в его былом, прежнем величии возродился. Это большой успех.

В уходящем году статус особо ценных объектов культурного наследия народов России получили заповедник «Херсонес Таврический» и Музей героической обороны освобождения Севастополя. События, увековеченные в этих комплексах, принципиально важны для понимания отечественной истории, её неразрывности и преемственности, во многом являются опорными восприятиями истоков и характера нашей государственности, становления и развития российской цивилизации.

Предстоящий 2016 год объявлен в России Годом российского кино. Надо сделать всё возможное, чтобы он стал ярким, полезным для миллионов наших граждан. В частности, необходимо продолжить развитие сети кинопоказов в регионах России, прежде всего в малых городах. И конечно, нужно стремиться к тому, чтобы наше кино показывали, наши фильмы были на экранах, а также определить пути дальнейшего развития национального кинематографа, повышения его конкурентоспособности.

Для этого при поддержке государства создаётся вся необходимая технологическая и производственная база. Наш зритель ждёт талантливые, сильные российские фильмы, которые в лучших традициях отечественного кинематографа отразят и помогут осмыслить современную жизнь страны и наше место в мире, честно расскажут о важнейших исторических событиях и о настоящих героях.

Сохранение исторической памяти – один из ключевых приоритетов. Особая роль здесь принадлежит материальному культурному наследию. В последние годы в центре внимания общественности, средств массовой информации регулярно оказываются, к сожалению, громкие конфликты вокруг застройки охранных зон, разрушения памятников. Необходим самый серьёзный анализ таких случаев, в том числе и для выявления пробелов, недоработок в законодательстве, или, как юристы говорят, «люков» в законодательстве.

Очевидно, нужны изменения и в самом порядке контроля за сохранением объектов наследия. Считаю важным укреплять взаимодействие заинтересованных государственных структур с волонтёрами, общественными организациями. Как правило, именно они первыми бьют тревогу по поводу утраты или угрозы утраты памятников, но далеко не всегда они услышаны.

Прошу Минкульт сформировать чёткие предложения по защите памятников как федерального, так и регионального, да и местного значения от уничтожения и варварского с ними обращения. И вместе с общественными движениями определить роль и права неравнодушных к истории инициативных граждан, краеведов, энтузиастов. У нас много таких людей.

Отмечу, что тема сохранения культурного наследия занимает особое место и в Основах государственной культурной политики, они были утверждены год назад. Тогда же было поручено подготовить проект стратегии реализации этих Основ. Как понимаю, завершить эту работу в срок не удалось прежде всего из‑за недостаточной координации, хотя именно эту задачу мы ставили как приоритетную как раз год назад.

Основы государственной культурной политики, как и стратегия по их реализации, – документы сложные, многогранные, они охватывают самые разные направления: от экономики до общественной жизни. Всё это мы подробно обсуждали, думаю, нет смысла и нужды сейчас повторяться.

Ясно одно: разработку стратегии нужно завершить как можно быстрее. Возможно, стоит использовать для этого вполне успешный опыт работы над самими Основами. Я помню, что работа шла непросто, но всё‑таки она была завершена.

И необходимо возобновить деятельность рабочей группы в Администрации Президента. Целесообразно привлечь не только профессиональные творческие союзы и деятелей культуры, но и общественные организации: ОНФ, географическое, историческое, военно-историческое общества, другие структуры.

Повторю, стратегия реализации государственной культурной политики касается всех граждан нашей страны. И процесс подготовки этого документа должен соответствовать его значимости.

Мы сейчас попросим Владимира Ильича Толстого в том числе и по этому вопросу нам доложить. Пожалуйста, Владимир Ильич.

В.Толстой: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Коллеги, друзья!

Нам действительно не удалось завершить работу над Стратегией реализации культурной политики, хотя прошёл почти год. Не в оправдание, но в объяснение: причина этого, как это ни парадоксально, заключена в самом содержании Основ культурной политики.

Этот документ, принятый ровно год и один день назад, в глубинной сути своей построен на необходимости подчинить частное общему, личное – общественному, индивидуальное – коллективному. Но именно этот внутренний навык оказался нами во многом утрачен.

Ведь в чём ключевая причина пробуксовки со стратегией? Не смогли, а порой не захотели отказаться от ведомственного, отраслевого, цехового, группового, иногда даже просто личного эгоизма. Как же, ведь, возможно, придётся уступить часть полномочий, власти, ресурсов, привилегий…

Четверть века мы старательно избавлялись от всего, что связывало нас с идеей коллективизма, общинности, служения обществу и народу. Считалось, именно это мешает нам стать демократичными, современными, креативными. И теперь, когда надо вместе сделать что‑то для блага всего общества, мы порой не можем переступить через собственные интересы и амбиции.

Ведь всё, что предложено в Основах государственной культурной политики (и надведомственный орган по её координации, и фонд, который сократил бы путь к конкретным людям, реально созидающим отечественную культуру, и перенос центра принятия решений в творческих сферах в сами профессиональные сообщества), всё это предполагает добровольный, осознанный отказ от части полномочий ведомств, конкретных чиновников во имя общего блага.

Передачу следующим поколениям традиционных для российской цивилизации ценностей и норм, традиций, обычаев и образцов поведения нам нужно начинать с себя. Понимание этого сейчас уже есть, достигнуто в процессе работы. Так что дальнейшая работа, убеждён, может и должна быть и спорой, и успешной.

И особенно важным здесь должно стать самое широкое вовлечение, Вы тоже об этом сейчас сказали, в эту работу общества, общественных объединений, организаций, активистов общественных движений. Именно они – главный, порой единственный источник достоверных сведений о проблемах и бедах нашей культуры, и одновременно это те люди, которые эти проблемы могут и хотят решать.

Очевидно, никакой, даже самый совершенный, документ, рождённый сверху, не станет руководством к действию, если заложенные в нём идеи и решения не будут поняты и приняты обществом. На этих двух основах – альтруизме и опоре на общество – нам и нужно построить свою дальнейшую работу над реализацией культурной политики.

Есть несколько конкретных предложений. Вносить в наше законодательство идеи и положения основ культурной политики – дело кропотливое, сложное и долгое. Но есть моменты, которые не требуют столь длительных усилий.

Так, например, сегодня Правительству в Законе о Правительстве Российской Федерации предписано оказывать поддержку культуре. А такая задача, как обеспечивать проведение единой государственной культурной политики, перед ним законодательно не стоит. На слух разница невелика, на самом деле между этими двумя полномочиями дистанция огромного размера.

Просил бы поддержать такое изменение в Федеральный конституционный закон о Правительстве Российской Федерации. Ведь если Правительство будет обеспечивать единую культурную политику, то, возможно, и при формировании бюджетов потребности культуры перестанут оставаться на периферии внимания наших финансистов и экономистов.

Владимир Владимирович, Вы не раз подчёркивали, воспользуюсь цитатами из Ваших выступлений, что вообще нет ничего более важного в обществе, чем морально-нравственные принципы, на которых оно основано. Ничего, всё остальное – вторично, а культура, по сути, это свод нравственных, моральных, этических ценностей.

И если нет культуры, то непонятно вообще, что такое суверенитет, и непонятно тогда, за что бороться. Культура наряду с образованием и просвещением формирует человеческий капитал страны. На деле же по‑прежнему культура – сама по себе, бюджет – сам по себе.

И ещё один момент – принципы контроля и надзора применительно к культуре и культурному наследию. Убеждён, культурное наследие – это та область, где никакой контроль не может быть избыточен, потому что ни штрафы, ни даже тюремные сроки для виновных не вернут нам разрушенное. Эта гибель всегда окончательная, всерьёз. Поэтому здесь контроль должен только усиливаться, причём и государственный, и общественный.

И в завершение не удержусь от одной из моих любимых цитат. Дмитрий Сергеевич Лихачёв писал: «Культура – это то, что в значительной мере оправдывает перед Богом существование народа и нации». Очень хотелось бы, чтобы у нас в будущем всегда оставалось это достойное оправдание.

Спасибо большое.

В.Путин: Думаю, что немножко всё‑таки Вы загнули с тем, что бюджет – сам по себе, а культура – сама по себе. А как же ремонты, содержание, театры, всякие гранты? Валерий Абисалович, гранты получает театр?

В.Гергиев: Нас поддерживает государство очень мощно, мы за это благодарны.

В.Путин: И Большой театр, и Мариинка, да и другие театры по всей стране. Вагановское училище, оно на какие деньги содержится? Разве не на бюджетные?

Н.Цискаридзе: Получаем.

В.Путин: Я понимаю, что есть желание в непростой ситуации лишний раз подчеркнуть, и, наверное, это правильно.

В.Толстой: Есть желание, чтобы это дошло до глубинки, чтобы это дошло до сельских населённых пунктов, малых городов, чтобы дошло до регионов.

В.Путин: В сельских населённых пунктах должны работать региональные и муниципальные органы власти и их бюджеты. Во всяком случае, обратить внимание на это, безусловно, нужно.

Ещё один момент, по сути, это самое главное. Владимир Ильич, Вы по поводу изменений в закон о Правительстве что предлагаете?

В.Толстой: Сегодня в законе записано, что Правительство оказывает поддержку культуре, а, например, в образовании, в экологии есть задача проведения единой государственной культурной политики.

В.Путин: Я лично ничего против не имею, но очень хорошо, что Владимир Ильич здесь, в этом кругу об этом говорит, и вот почему. Если вы все согласны с тем, что у нас должна быть какая‑то общая единая культурная политика и если за этим никаких фобий не возникнет по поводу идеологизации культуры, то я согласен, пожалуйста. А если после принятия этого решения начнутся разговоры о том, что у нас опять возникает какая‑то единая идеология, государство сейчас будет всё своё продавливать, то лучше не надо, то лучше тогда не трогать.

Понимаете, это реакция, что называется, на уровне первой сигнальной системы: увидел вкусное – слюни потекли, или дотронулся до горячего – больно. Может быть, я дую здесь на воду, обжигаясь на молоке, но я вас прошу об этом подумать. Я против ничего не имею, если вы все «за». Это серьёзный вопрос. На голом месте можем получить какое‑то ненужное столкновение мнений. Или наоборот, если вы все считаете, что это лучше будет, что это сконцентрирует ресурсы, внимание государства, регионов, муниципалитетов, что такой сигнал мощный в законодательстве надо отразить, пожалуйста. Но это нужно пообсуждать со всеми.

В.Толстой: Спасибо. Вы абсолютно в самую суть.

В.Путин: Спасибо Вам.

Карен Георгиевич, пожалуйста.

К.Шахназаров: Я, собственно, и хотел эту тему каким‑то образом затронуть – свобода творчества, ответственность. Правда, как‑то очень актуально случилось, узнал позавчера, что мои фильмы запрещены теперь на Украине (это к вопросу о свободе творчества). Стало лестно, поскольку оказался в очень приличной компании замечательных российских кинематографистов.

С другой стороны, конечно, это и обидно, потому что поскольку большую часть жизни прожил в СССР, то для меня Украина оставалась и остаётся частью моей Родины. С третьей стороны, считаю, что это ужасно глупо, и глупо это прежде всего потому, что, на мой взгляд, запретить‑то сегодня ничего нельзя.

Мы вообще вступили в такой очень интересный период. Тема – власть и художник, которая многие столетия была очень важной темой и в произведениях художников, и во взаимоотношениях с властью, она приобретает какие‑то совершенно новые очертания, потому что в условиях интернета вообще запретить ничего нельзя, просто невозможно ничего запретить. Это совершенно уникальная ситуация, которой никогда до нашего времени не было. Поэтому это определённый вызов и власти, это определённый вызов и художнику.

Думаю, что вообще в искусстве нет запретных тем. Я считаю, что вообще запрет – это худшее, что может быть во взаимоотношениях с культурой. Я много размышлял, например, о причинах всё‑таки развала моего любимого Советского Союза, много разных причин – объективных, субъективных, но думаю, что всё‑таки одна из причин – это закрытость СССР и недостаток информации. Может быть, на многие вещи, которые нам открылись уже после 1991 года, мы и наша общественность совсем по‑другому смотрели бы, если бы мы это всё знали. Но мы этого многого не знали, мы многого не читали, мы многого не видели. Думаю, что это была ошибка.

Хотя, с другой стороны, вопрос ответственности в Советском Союзе тоже стоял и решался, надо сказать, порой очень эффективно. При всём том, что, конечно, в Советском Союзе были ограничения на высказывания, порой это было очень правильно. С одной стороны, да, я сказал, что в искусстве можно всё, но, с другой стороны, есть вещи, которые могут физически навредить.

У меня был случай, когда у меня закрыли картину в начале моей карьеры, я собирался делать картину по документальной повести о врачах. Это был реальный случай, кстати, в Одесской области, когда местный врач нашёл сыворотку, которая лечила от рака, но она в двух случаях из десяти лечила, а в восьми случаях приводила к столбняку. То есть человек наверняка умирал. И в фильме стоял такой сложный вопрос: что делать? Возможно ли давать такое лекарство человеку, с одной стороны, обречённому, с другой стороны, ты знаешь, что оно может не помочь, а ты можешь вызвать его более быструю смерть.

Мне картину эту закрыли, вызвал меня Борис Владимирович Павлёнок – известный всем кинематографист, он вообще такой очень своеобразный, крутой человек, с идеями, идейный, яркий. И он мне сказал: «Ты понимаешь, мы не можем пропустить этот фильм». Я говорю: «Но повесть‑то была опубликована». Он говорит: «Повесть прочитало 20 тысяч человек, а ты представляешь, если эту картину увидит 20 миллионов зрителей? – В Советском Союзе это было реально. – А телевидение – плюс ещё 40, итого 60 миллионов зрителей. Да у нас начнут по всей стране ловить змей и будут самолечением заниматься. Какое количество несчастных людей, обречённых, родственники, они на всё пойдут».

И должен сказать, что я этот довод принял, и я с пониманием отнёсся к тому, что эту картину мне закрыли, потому что, в общем, есть вещи, которые нельзя делать. Думаю, государство в этом смысле имеет право, учитывая, что, кстати, и финансирует, имеет право на вмешательство в подобных моментах в то, что называется творчеством. Но мне кажется, этот вопрос настолько тонкий и сложный, что он должен решаться всегда очень индивидуально, он должен решаться всегда очень осторожно. Потому что, с другой стороны, я повторяю, превратиться в закрытое общество, где ничего нельзя будет сказать, – это неверный путь.

Я много раз говорил об этом и повторю ещё раз: на мой взгляд, учитывая, что сейчас Год кино, и это правильное и важное событие, необходимо всё‑таки вернуться, мне казалось бы, к той мысли, что нам необходим единый центр кино. Я считаю, что сегодня то, что кинематограф как бы в двух ипостасях, – это неверно. И единый центр, который бы занимался… Он может быть в составе Министерства культуры, об этом речи нет, но я имею в виду, что всё‑таки это должен быть один центр кино, в котором должно решаться всё: финансирование, вопросы проката, вопросы взаимоотношения с прокатом, вопросы продвижения отечественного кино за рубежом и, что немаловажно, вопросы технологий.

Потому что мы как бы много говорим о таких общих вещах, но кинематограф – это технологии сегодня. И, к большому сожалению, вот программа импортозамещения, я лично абсолютно приветствую всё это, я считаю, давно пора и правильно всё это происходит. Пусть это порой сложно, но это необходимо. Но, к сожалению, в кино у нас вообще нет ничего, что производилось бы отечественными производителями, просто ничего. Сегодня такая ситуация, что нет ничего, ни одной, притом что в советское время всё‑таки было, между прочим, немало достойных у нас вещей, которые производились. И камеры делали, и монтажные столы, которые были, кстати, лучше импортных, в общем, делали практически всё.

Сегодня, к сожалению, ситуация такова, и мне кажется, что это неправильно, это опасно, потому что это кино. Кино сегодня так связано с телевидением. Это значит, и вся телевизионная технология. Они все импортные, они в основном производятся только в нескольких странах. В основном это Япония, Германия, США и Англия – вот основные производители кинооборудования.

Мне кажется, что было бы правильным каким‑то образом всё‑таки обратить на это внимание. Это довольно трудно воссоздать. Это трудно, потому что это очень сложные технологии. С нуля начать опять производить объективы – это сложно. С нуля создать цифровые камеры – это очень сложно. Но это можно, если поставить себе цель.

Должен сказать, что китайцы такую цель себе поставили, потихонечку уже начинают выходить на эти рынки с более простым оборудованием, световым оборудованием, там всевозможные у них есть уже технологии. Мне казалось, что было бы правильным, чтобы этот вопрос ставился.

Повторяю, всё‑таки у меня ощущение, что для этого нужен единый центр кинематографии, который бы отвечал за все эти вопросы, где были бы люди ответственные и отвечающие за это. Где была бы введена редакторская группа, которая бы могла работать и с материалом, который поступает. Мне кажется, всё‑таки это было бы верно. Во всяком случае, я предлагаю в Год кино вернуться и серьёзно обсудить эту проблему, потому что мне кажется, что сегодня ситуация в кино требует этого.

Спасибо.

Елена Александровна Ямпольская, пожалуйста.

Е.Ямпольская: Спасибо большое.

Многоуважаемый Владимир Владимирович! Дорогие коллеги!

Собственно, сама острота вопросов, которые мы сегодня поднимаем, свидетельствует о том, насколько стремительно растёт роль культуры в нашем сегодняшнем обществе. Конечно, есть все основания предполагать, что это связано с теми испытаниями, через которые мы проходим. И для их преодоления нам, конечно, требуется национальное единство, а в многонациональным и многоконфессиональном обществе обеспечить его может, думаю, вы со мной согласитесь, прежде всего культура.

Понимаете, если говорить о народном единстве не высоким штилем, а спуститься на земной житейский уровень, то это прежде всего умение ценить свою и чужую жизнь и соотносить свои личные интересы с интересами близких, друзей, знакомых, незнакомых людей, в итоге – целой страны.

Что может сделать культура для достижения подобного результата? Практически ничего, если под словом «культура» мы понимаем совокупность неких самовыражений. И абсолютно всё, если подразумеваем под культурой то, что стимулирует работу души, то есть сохраняет и приумножает человеческое в человеке.

Сегодня это важно как никогда, потому что чем сложнее жизнь, чем глобальнее стоящие перед страной проблемы, тем принципиально большее значение приобретают душевные качества каждого из нас в отдельности и народа в целом.

Принятые год назад Основы государственной культурной политики действительно вернули масштабный и поистине государственный подход к культуре. И фактически впервые за много лет мы вспомнили, что деятели культуры во многом ответственны за качество человеческой личности и за нравственное состояние своих соотечественников. Ещё добавила бы, за психическое, а значит, во многом и за физическое здоровье нации.

Знаете, есть в психологии такое понятие – «депривация», попросту говоря, это внутренний вакуум, прежде всего эмоциональный, когда человек хочет, но хронически не может удовлетворить свои самые насущные потребности – в любви, заботе, человеческой поддержке, в ощущении себя частью единого целого. Последствия депривации, любой психолог и психиатр вам скажут, чудовищные. Это повышенная агрессия, депрессивные состояния, безответственное, наплевательское отношение к своей и к чужой жизни, презрение всех норм и законов и даже суициды.

К сожалению, то, что я перечислила, мы с вами слишком часто встречаем в новостных лентах. Не услышать эту боль, этот крик души было бы и бессовестно с нашей стороны, и очень опасно. Помочь человеку, погрузить его в благоприятную эмоциональную среду, заполнить этот вакуум и, таким образом, способствовать гармонизации общественных отношений, на мой взгляд, в этом сегодня и состоит самая главная задача, я бы даже сказала, самая главная миссия отечественной культуры.

Причём заменой «чернухи» на «веселуху», как это часто происходит, например, в нашем кинематографе, этот вопрос не решается. Бездумное веселье зачастую только усиливает ощущение пустоты, тогда как произведение искусства, над которым человек заплакал, порой даёт ему силы жить дальше. Дело не в жанрах и не в форматах, дело в таланте и мере искренности творца, в масштабе его личности. Знаете, как говорил Василий Макарович Шукшин: «Форма – она и есть форма. В ней можно отлить золотую штуку, а можно в ней же остудить холодец. Произведение искусства – это когда что‑то случилось в стране, с человеком, в твоей судьбе».

Сегодня мы говорим, что остро стоит вопрос создания стратегии государственной культурной политики. И причём мы все понимаем, что результатом этой работы должно ведь быть не какое‑то количество исписанной правильными словами бумаги. Результатом этой работы должно стать резкое увеличение количества и в первую очередь качества культурного продукта, извините мне такое прозаическое выражение. На мой взгляд, фактически перед культурой сейчас стоит та же задача, что и перед сельским хозяйством, – накормить страну. Не фастфудом, который плохо усваивается и только зашлаковывает организм, а сытно, качественно и недорого, естественно, по возможности.

Причём мне последнее условие не кажется трудновыполнимым. Каждый из нас, кто встречался с поистине талантливыми людьми, знает, что талант – это всегда человек с поэтическим отношением к жизни. И для него красота всегда хоть чуть-чуть, да дороже, чем выгода. Я, кстати, позволю себе предположить, что такой болезненный для нашего общества вопрос, как коррупция, во многом связан с тем, что у нас появилось слишком много душевно неразвитых людей.

Они не умеют получать удовольствие от того, что Господь Бог даёт нам всем поровну. А когда ты стоишь на берегу моря и у тебя сердце не заходится от восторга, то ты просто вынужден меряться длиной яхты, чтобы получить хоть какое‑то удовольствие от жизни. Поэтому я бы сказала, что воспитание поэтического и даже романтического отношения к жизни – это тоже, между прочим, важная государственная задача.

Вы знаете, я часто задаюсь вопросом: что так привлекает нас в произведениях искусства советского времени? И страны‑то давно нет, а свет этой звезды всё идёт. Ответ, по‑моему, достаточно простой: привлекает наличие идеала, потому что жизнь без идеала – это как путь без цели. Да, сначала разнообразие, смена впечатлений, а потом уже только уныние, безнадёга и усталость, потому что движение в никуда. Спокоен и счастлив не тот народ, который наиболее сыт, а тот, который нашёл свой идеал и пытается ему соответствовать.

Но ведь формирование идеалов – это же прямое предназначение культуры, эту задачу нельзя решить пропагандой, её можно решить только средствами искусства. Понимаете, жить‑то надо не лозунгами, жить надо душой. Я абсолютно с Кареном Георгиевичем согласна: запретами, репрессиями решить ничего нельзя, потому что культура – это совокупность того, что нашло своего зрителя, читателя, а не совокупность того, что запрещено.

Мы не можем не признать, что наследие советской эпохи потихоньку уходит. Этот источник иссякает просто в силу объективной смены поколений. То, что для наших родителей – сама жизнь, а для нас – тёплая память детства, нынешним 20-летним, в общем‑то, мало о чём говорит. Мир меняется вокруг стремительно, меняется всё, само значение привычных для нас слов. Простите, но подтяжками сейчас удерживаются лица, а не брюки. И «на зарядку становись» уже звучит как голосовая команда для смартфона.

И было бы наивно надеяться, что мы прокормим в духовном отношении ещё несколько поколений советскими книгами, песнями, фильмами. На мой взгляд, так же наивно было бы предположить, что нам удастся воспитать их исключительно на классике отечественной и мировой. Осваивать наследие – принципиально важная задача, но молодёжь всегда хочет видеть на экране, слышать со сцены своего современника, человека, который похож на тебя, у которого такие же проблемы. Без этого нет полноценной социализации. А без нормальной социализации молодых под вопросом само функционирование государства и будущее страны.

Так вот, художественный образ времени, нашего с вами времени, здесь и сейчас, – это раз. И обаятельные герои, которым стоит и хочется подражать, – это два. Вот те два поля, на которых, как мне кажется, нашей культуре в ближайшие годы предстоит очень усиленно работать, я бы даже сказала, пахать.

Что нужно для этого, на мой взгляд? Прежде всего поиск талантов, новый культурный призыв. Продуманная система поддержки «социальных лифтов». Общероссийские конкурсы, которые проводились бы не ради пиара членов жюри. Повышение престижа профессионализма, соответственно, возрождение ученичества в полном объёме, потому что у нас ещё, слава богу, есть кому учить. Поощрение уникальности и неповторимости вместо лакейского умения сделать «точь-в‑точь» или «один в один», потому что, знаете, скворец – очень милая птичка, но России сегодня необходимы соловьи, поющие собственными голосами.

Я очень надеюсь, что всё это будет прописано подробно и конкретно в стратегии государственной культурной политики, над которой, естественно, и сама готова работать. Главное, что это начнёт воплощаться в жизнь, мне кажется, с организационной точки зрения, конечно, межведомственными усилиями, потому что культура – это прежде всего смысл и ценности. Не может быть такого, чтобы за смысл отвечало только одно ведомство и чтобы в одной отрасли ценности были, а в других – уже нет. Тогда они бессмысленны. Понимаете, ценностями должна быть пронизана вся жизнь – и по вертикали, и по горизонтали.

Я не знаю, как должен называться координационный центр, в котором аккумулировались бы всеобщие усилия по культурному прорыву. Но для меня совершенно очевидно, что такой штаб абсолютно необходим, потому что работы впереди гигантское количество, она очень разноплановая, её требуется делать как можно мобильнее и вообще начинать надо прямо сейчас.

Спасибо большое.

В.Путин: Вам спасибо большое. Мы все слушали Вас с интересом и удовольствием.

Я хотел бы предоставить слово Константину Петровичу Михайлову. Пожалуйста, Константин Петрович.

К.Михайлов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Хочу продолжить тему культурного наследия как одну из тем, которые как раз в реальности обеспечивают единство общества, единство усилий государственных и негосударственных учреждений, поскольку в том, что наследие надо сохранять и приумножать, я думаю, мы все уже давно согласны, вопрос только в том, какие мы выбираем для этого пути.

Как представитель общественной организации, Владимир Владимирович, которую Вы упоминали в своём начальном выступлении, хочу сказать, что лучшей формой государственной поддержки для неё является учёт её мнения и вовлечение в процесс реального принятия решений, связанных с культурным наследием. Не буду настаивать, что это должно быть единственной формой поддержки, но главное всё‑таки, по‑моему, в этом. И как представитель такой организации хочу сразу попробовать выполнить Ваше поручение, с которого Вы начали, по поводу подачи критических сигналов и учёта контакта в работе.

Я рискну напомнить один очень старый анекдот, ещё советских времён, о том, как слесарь оборонного предприятия таскает с работы какие‑то детали, чтобы сделать жене стиральную машину, а потом сокрушается: «Как ни кручу, а всё пулемёт получается». Мне процесс и, самое главное, результат принятия наших градостроительных решений очень часто напоминает вот такой пулемёт. Одно из них принято или принимается буквально по соседству с нами, в Зарядье.

Владимир Владимирович, я Вас прошу как автора идеи создания в Зарядье парка, идеи, которая когда‑то была воспринята всеми с огромным облегчением и с огромным воодушевлением, вернуться к этому вопросу и посмотреть, спустя несколько лет, в какие архитектурные формы эта идея выливается. Это тот самый пулемёт. Когда мы видим, что в Зарядье (на месте последних двух его исторических домов на Варварке, уцелевших даже в градостроительной мясорубке 30–50-х годов) проектируется новый гостиничный комплекс с какой‑то стеклобетонной надстройкой, которая будет возвышаться над китайгородской стеной XVI века, входить во все кремлёвские панорамы, в том числе быть главным ориентиром в этом парке, – это не тот метод, по‑моему, которым мы должны действовать в зонах охраны Московского Кремля и в буферной зоне объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО. На эту тему есть уже официальный отчёт экспертов ЮНЕСКО, которые резко выступают против такого преобразования. Мне бы очень хотелось, чтобы мы совместными усилиями это не допустили.

В.Путин: Собираются сносить это здание?

К.Михайлов: К сожалению, да. Собираются почти полностью оставить одну корочку фасада и за ним построить невероятного размера, превосходящий то, что имеется сейчас в наличии, гостиничный комплекс, а это никак не входит, по‑моему, в рамки законодательства. Готов предоставить все материалы, которые на этот счёт имеются.

В.Путин: Давайте.

К.Михайлов: В том числе отчёт ЮНЕСКО, я всё с собой принёс.

Я продолжу с Вашего позволения. Не менее странной для меня представляется, Владимир Владимирович, ситуация на территории другого памятника ЮНЕСКО – Соловецкого архипелага с прославленным Соловецким монастырём, которую тоже достаточно долго обсуждаем с Министерством культуры. В зоне прямой видимости этого монастыря продолжается строительство так называемого музейного комплекса, которое тоже с самого начала вызывало, на мой взгляд, весьма обоснованную критику многих экспертов и общественных организаций.

После того как летом этого года туда приехала наблюдательная миссия ЮНЕСКО, которая полностью с нашими опасениями солидаризовалась, были сделаны официальные заверения и в печати, и в правительственной «Российской газете», и даже на сайте Российской комиссии по делам ЮНЕСКО, что это строительство остановлено, заморожено, рекомендации ЮНЕСКО будут выполнены. Тем не менее это строительство продолжается, о чём тоже имеются все фотофиксации, несмотря на эти заверения.

В.Путин: Извините, пожалуйста, а кто там строит?

В.Мединский: Там действительно строится двухэтажное здание музея, куда должны быть перевезены музейные предметы, находящиеся в самом Соловецком монастыре, о чём существует давнее невыполненное соглашение между нами и Православной церковью.

В.Путин: С тем чтобы освободить монастырь?

В.Мединский: Чтобы освободить монастырь, потому что музей находится прямо в монастыре, причём в месте, где зачастую узники находились раньше, то есть в самых святых местах. Поэтому был очень разумно сделан проект после вмешательства экспертов ЮНЕСКО повторно, он проходил предварительные согласования, его решили сделать чуть-чуть пониже. Будет не два с половиной этажа, а полтора или два этажа. Так что работы, строительство не продолжаются. Мы просто не можем в условиях Соловецкого архипелага электричество отключить и тепло.

К.Михайлов: Владимир Ростиславович, работы продолжаются. Я могу предоставить последнюю фотосъёмку, сделанную неделю назад, несмотря на заверения.

В.Мединский: Поехали посмотрим.

К.Михайлов: Поехали, с большим удовольствием.

Мне хотелось бы, чтобы это искажение пространства вокруг объекта ЮНЕСКО остановилось, поскольку, Владимир Владимирович, это, на мой взгляд, имеет прямое отношение к выполнению Вашего поручения о расширении круга объектов ЮНЕСКО.

В.Путин: Да, давайте посмотрим. Понятно, что идея благородная – сохранить память об узниках этого ужасного по тем временам места и такого дорогого для сердца любого русского человека, как монастырь. Мы знаем, что такое Соловецкий монастырь, это крепость, по сути, одна из крепостей, которая охраняла северные рубежи нашей страны. История там глубокая очень, связанная и с расколом, и со всем чем угодно. Поэтому надо как‑то развести все эти вещи.

Если ЮНЕСКО не возражает против того, чтобы это было сделано таким образом, с учётом тех корректировок, о которых сказал Министр… Вы тоже не возражаете или у Вас и по этому вопросу тоже возражения есть?

К.Михайлов: Нет, у меня нет возражений, у меня есть пожелание, чтобы корректировки ЮНЕСКО были выполнены и мы не вносили бы новых каких‑то черт в пейзаж Соловецкого монастыря.

В.Путин: Я, тем не менее, разделяю Ваши опасения, потому что одно дело – слова, а другое дело – практические дела. Надо внимательно посмотреть.

К.Михайлов: Потому что ЮНЕСКО высказала пожелание завуалировать это под ландшафт и никому не показывать.

В.Путин: Договорились, давайте посмотрим.

Пожалуйста, Михаил Борисович.

М.Пиотровский: Сегодня 25 декабря. В 1813 году 25 декабря в городе Вильно император Александр I подписал Манифест об изгнании неприятелей из пределов Отечества – кончилась Первая Отечественная война.

Уже много лет, лет пять, в Зимнем дворце в этот день проходит молебен, сегодня проходил и небольшой парад в память этого праздника, который сохранила Русская православная церковь и его отмечает, и музеи. Я очень надеюсь, что он станет у нас когда‑нибудь общим праздником, так, как стал день святого Георгия. Мы тоже много лет праздновали в нашем Георгиевском зале, теперь он стал и общим праздником.

Мне кажется, что это одна из форм не только осуществления государственной культурной политики, но и воспитания исторического достоинства – красивое, простое, хорошее. Действительно, наша культурная политика, Основы, они работают, они получились. Сейчас у нас задача – стратегия. Я позволю себе не всё, несколько пунктов, которые, может быть, немножко спорные.

Первое. Стратегия, по‑моему, так в ней записано, должна сохранять правильный баланс между, условно говоря, госзаказом в культуре и той сферой, где нужно немножко опекать культуру и позволять ей жить в определённых рамках, но не точно по тому, что нужно прямо государству. По‑моему, это записано, нужно посчитать, как это делать. Может быть, общественные организации действительно могут эту вещь решать и выносить суждения.

Второй очень важный вопрос. Нам нужно внимательно отнестись к опыту последних 50 лет. Мы всё время говорим: советское время, послесоветское время. Между прочим, за 50 лет есть много вещей, которые возникли и являются нашим культурным опытом. Первое – это определённая автономия, и финансовая, и управленческая, учреждений культуры, в первую очередь музеев, сохранение части денег, принятие решений. На самом деле это помогло прожить всю эпоху перестройки, помогает жить сейчас, помогло жить в последние советские годы. Это наш вклад в мировую культуру.

К нам недавно приезжал министр культуры Италии, они немножко, глядя на нас, дают примерно то итальянским музеям, что у наших музеев давно есть. Во Франции тоже Лувр стал финансово самостоятельным уже после Эрмитажа, глядя на Эрмитаж. У нас есть другой опыт. Мы всё время говорим: музеи, церковь, культура. У нас есть большой опыт сохранения религиозного знания, духовного знания и даже чисто религиозного при совместном существовании музеев и церкви и в период богоборческий, и послебогоборческий.

Там много вещей, которые можно оценить, понять как опыт. Мы говорили с владыкой Тихоном, что у нас есть, для чего встретиться, поговорить, посмотреть этот опыт, с тем чтобы нам не ссориться. Нас всё время хотят ссорить, а ссориться нам не нужно, потому что стакан‑то на самом деле наполовину полный.

Мы многому научились, мы опробовали – сегодня про это не говорилось, для стратегии очень важно – систему различных фондов, похожих на те фонды, которые есть в Академии наук. Мы начали систему целевого капитала эндаументов. Это прекрасные формы осуществления государственной стратегии, которые могут и на будущее стать основами финансирования государством и без бюджета, тогда бюджет сам по себе, а здесь какие‑то будут уже гарантированные вещи.

У нас есть, по‑моему, замечательный опыт общения с таким деликатным вопросом, как проблема перемещённых культурных ценностей. Мы выработали – Владимир Владимирович, Вы были свидетелем и выставок, и всего – выработали рецепт, при котором говорим, что это наше, показываем. Другие смотрят в мире и поддерживают систему выставок, показов, опубликования, отставляя в сторону чисто политические вопросы.

Сейчас появилась тенденция немножко засекречивать: давайте не говорить. Надо говорить. Мы сказали: это наше. Нам нечего стесняться. Если мы будем опять возвращаться к тому, что давайте про это не говорить, не показывать, это значит, мы какую‑то вину будем признавать, которой у нас совершенно нет.

У нас есть ещё один вопрос, он деликатный – вопрос о доступности культуры. Иногда под доступностью мы понимаем: ногами пусть открывают дверь – и пожалуйста. Всё‑таки доступность культуры – это просвещение, это не просто бесплатность или такое слово, но я как арабист могу его употреблять, «халява», это арабское слово. Ведь посмотрите, что происходит в Европе. Откуда там взялись эти миллионы мигрантов, кроме того, что их послали? Там такие странные социальные блага, которые никто не зарабатывает, что туда толпы и идут.

Надо быть с этими вещами немножко осторожнее, потому что если, например, мы откроем полностью все двери такого заповедника, как «Херсонес», то его или перекопают, или затопчут, как чуть не случилось с Кижами. Мы предупреждали в своё время: осторожнее с Кижами, надо осторожнее обращаться с этими хрупкими вещами. А для всего этого нам нужно создать на этой основе сложного человека, который достоин такой сакральности, которой обладает культура. Культура есть сакральность, и человек наш должен быть немножко сложным, поэтому его надо действительно кормить не фастфудом, а научить его разбираться в разных видах еды.

На самом деле у нас есть российский рецепт культурного развития, он сложился и существует. Он может лечь в основу и ложится, по существу, в основу стратегии. Это обеспечивает нам и право на уважение, и наше конкурентное преимущество в мире. Вот это слово мы мало употребляем в отношении культуры, оно есть. Об этом знают во всём мире, и важно, чтобы это понимали и дома. И я очень надеюсь, что вчерашнее решение про секвестрирование бюджета на 10 процентов, может быть, не все учреждения культуры коснётся.

В.Путин: Благодарю Вас.


Юрий Михайлович Поляков, пожалуйста.

Ю.Поляков: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я хочу снова вернуться к итогам Года литературы уже и потому, что, собственно, Год кино – это продолжение Года литературы, потому что в основе любого хорошего фильма лежит литературный сценарий, который является жанром литературы. И, не умаляя значения Года литературы, я всё‑таки хотел бы отметить, что, конечно, в этом году были выявлены… и очень многие и недостатки проявились, и нерешенные проблемы. О них много писали в прессе, в том числе «Литературная газета», обсуждали в литературном сообществе. Не буду вас утомлять перечислением, но назову наиболее заметные.

Например, только что Владимир Владимирович сказал, что крупнейшим народом Российской Федерации являются татары. Но татарская литература, древняя, замечательная литература, в центральных мероприятиях была почти не представлена, так же как и другие национальные литературы. А у нас литература создаётся не только на русском, а почти на 50 языках. Мне кажется, что в федеральном государстве такое небрежение к национальным культурам в Год литературы, национальным литературам, а национальные писатели – это носители национального кода своих народов, просто странно и необъяснимо.

Кроме того, фактически на обочине Года литературы оказались союзы писателей. Конечно, здесь виноваты не только организаторы, но и сами союзы писателей, которые, как мы уже неоднократно говорили, находятся просто в стадии полураспада. И вопрос этот никак не решается, хотя вроде уже и давались поручения, несколько раз приступали к решению этого вопроса – помочь оздоровиться писательскому сообществу, хотя бы на правовом уровне.

Мне кажется, этот вопрос давно назрел, и многие проблемы, в общем‑то, были решены, если бы всё‑таки книжное дело, а значит, и писательское сообщество, литературное сообщество, всё‑таки относились не к Министерству связи, а к Министерству культуры. Мы всё‑таки деятели культуры, но мы же… Почтальон – хорошая профессия, но писатели не почтальоны. Почему мы в Министерстве связи столько лет, хотя говорено-переговорено об этом?

И последний момент. Просто обращаюсь к Вам с просьбой, к Вам уже обращались с просьбами неоднократно об увековечении имён наших замечательных деятелей культуры. Вот на днях исполнилось 100 лет последнему великому русскому композитору ХХ века Георгию Свиридову. Мы поднимали вопрос в «Литературной газете» и музыкальная общественность об увековечении его имени: улица, памятник. В Москве это всё наталкивается на какое‑то странное непонимание. Даже уже анекдот ходит, что к 100‑летию Свиридова в Москве поставили памятник Ростроповичу. Горячая просьба – как‑то всё‑таки обратить на это внимание.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо Вам большое.


По поводу ассоциации клубов классической музыки. Пожалуйста, Екатерина Васильевна.

Е.Мечетина: Спасибо большое, Владимир Владимирович, за возможность прокомментировать то письмо, которое я Вам сейчас передала.

Это идея группы студентов, которых объединяет одна прекрасная особенность – они все в детстве закончили музыкальные школы. И будучи уже людьми взрослыми, они не хотят терять свои навыки, которые они получили в детстве, совершенно справедливо считая, что они им в жизни тоже могут пригодиться.

И, например, в 2011 году в Московском государственном университете был создан клуб классической музыки, он успешно функционирует. Естественно, об этом узнали студенты и других вузов. Инициативная группа подписала такое письмо, где предлагают идею создать ассоциацию клубов классической музыки России, и они лично Вас очень просят такую идею поддержать, им бы это очень помогло. Я со своей стороны тоже считаю, что идея просто прекрасная. Мне очень нравится, что молодые люди будут продолжать музицировать.

В.Путин: Так и сделаем, обязательно поддержим, хорошая идея, надо помочь ребятам.

Е.Мечетина: Спасибо.

В.Путин: Батюшка, если можно, два слова. Только извините, что я Вас батюшкой до сих пор называю, Вы теперь большой начальник.

Г.Шевкунов: Я очень рад, что Вы называете меня батюшкой.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемое собрание!

При всём многообразии тем и проблем, которые были сегодня подняты, всё‑таки очевидно важнейшим является вопрос о государственной политике. Хотя вопрос поставлен на самом деле несколько странно: должно ли государство поддерживать свою собственную государственную политику и контролировать её исполнение? Конечно, должно. Другое дело, как это сделать?

И я очень рад, что Александр Николаевич Архангельский тоже поддержал эту позицию, хотя не всегда мы с ним полностью соглашаемся во всех вопросах. Конечно, есть опасения, Владимир Владимирович, Вы совершенно очевидно правы, говоря о том, что могут быть перекосы, цензура и прочее, но давайте вспомним недавнее советское прошлое, о котором Михаил Борисович только что говорил. Была цензура, совершенно реальная цензура и довольно жёсткая.

Но вспомним, какие произведения, по‑настоящему талантливые, не прошли барьер этой цензуры? В области кино стали потом показывать фильмы, которые лежали на полке. И что, мы увидели какие‑то особые шедевры? Я, честно говоря, особенно не вспомню те фильмы. Параджанова показывали, Тарковского показывали, что‑то закрытое совсем – может быть были, но были единицы.

Что касается литературы, то лично я могу вспомнить только два известных произведения: это, конечно, «Архипелаг ГУЛАГ» и «Москва – Петушки». Что ещё не опубликовали даже в те же 70‑е, 80‑е годы, может быть, я просто не могу вспомнить, меня поправят. Это советский период с его очень жёсткой цензурой, поэтому я совершенно согласен и с Владимиром Ильичом, и с Александром Николаевичем, что разумная поддержка государственной политики не только нужна, но и совершенно необходима.

Спасибо.

В.Путин: Никита Сергеевич, два слова, ладно? Спасибо.

Н.Михалков: У меня, во‑первых…

В.Путин: У Вас доклад?

Н.Михалков: Реплика по поводу одной мысли господина Архангельского. Мне кажется, всё‑таки, когда над документом работают люди с абсолютно противо… несовместимыми взглядами – получается документ не совместимый с жизнью, как правило. К сожалению, мы это наблюдаем.

Уважаемый Владимир Владимирович и уважаемые господа!

Я, во‑первых, хотел сказать спасибо от имени всех кинематографистов за то, что в 2016 году нам сделан огромный подарок, и мы освобождены от возвратных денег – эти деньги останутся в кино. Это огромное спасибо и государственной власти, Министерству культуры – это для нас важно.

Знаете, как говорится, из солдатской пословицы: мамаш, дай напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде. Поэтому я прошу ещё об одном подарке, он связан с нашими стариками, с нашими ветеранами. Владимир Владимирович, они были в своё время долгие годы прикреплены к медицинским учреждениям, в строительстве которых принимал участие Союз кинематографистов, мы бы очень просили, если возможно, на нашем пленуме этот вопрос…

В.Путин: Что за учреждения?

Н.Михалков: Это КДЦ Сеченова и КДЦ «Арбатский». Они всегда там были прикреплены, последнее время нет, они стали платными, а это очень большие для них деньги. Укол, взять анализ крови – пять тысяч рублей.

В.Путин: Понимаю, давайте посмотрим.

Н.Михалков: Нет, это просто в порядке… да, если возможно. И последнее, Вы знаете о том, что в Российский фонд культуры… это организация, которой больше 30 лет. Потрясающее здание отремонтировано благодаря Министерству культуры. Там будет и Клуб сенаторов, это замечательная идея. Но мы по вашему предложению его меняем, реорганизуем, и должны соединиться, соучредителями стать – Российский фонд культуры и Министерство культуры. Документы все существуют, лежат, но я бы очень просил Вас просто их несколько ускорить, у нас из‑за этого стоит работа. Документы все готовы, Владимир Ростиславович об этом знает. Но просто эту бюрократическую машину чуть‑чуть толкнуть.

В.Путин: Хорошо. Мы постараемся выяснить как можно быстрее, и я вам позвоню.

Н.Михалков: Спасибо.

В.Путин: Владимир Ростиславович, пожалуйста.

В.Мединский: Владимир Владимирович, я очень коротко. С Вашего позволения, несколько цифр о практических результатах работы сферы культуры за последний год. Несмотря на непростую экономическую ситуацию в бюджетной сфере, по предварительным данным, рост зарплаты по отношению к прошлому году всё равно составляет где‑то 7–8 процентов. Это притом что за последние два года зарплата в бюджетной сфере культуры выросла примерно на 80 процентов, это самый большой рост вообще среди всех социальщиков, среди всех социальных сфер.

Вот жалуются, что денег не хватает, и бюджет движется в каком‑то другом направлении от сферы культуры. Денег всегда не хватает, это «плач Ярославны», это наше любимое занятие в Минкультуры. Но если мы говорим о количестве объектов, которые восстановлены и отреставрированы за полностью федеральные средства, то цифры такие. Они очень лёгкие, легко запоминаются. 2012 год – семь объектов сдано, 2013‑й – 17, 2014‑й – 70, в этом году уже больше ста.

И это притом что в принципе денег действительно не стало больше в несколько раз, просто мы пытаемся эффективнее работать. В этом году мы впервые провели эксперимент, по которому дети почти в половине субъектов Федерации и во все федеральные музеи до 16 лет ходят бесплатно. Этого никогда не было в нашей истории. Мы нашли средства, чтобы компенсировать эти затраты музеям. И надеемся, что в ближайшее время все музеи страны дети будут посещать бесплатно. Кстати, вне зависимости от национальности.

В целом посещаемость, платная посещаемость музеев в этом году выросла на 14 процентов. Посещаемость театров за последние два года – на 18 процентов, а внебюджетные доходы, Владимир Владимирович, наших театров и музеев за последний год – почти на 30 процентов. Это говорит о том, насколько огромен спрос на культуру и как хорошо работают наши учреждения.

Учёт музейного фонда мы ведём примерно такими темпами: в этом году в три раза больше встало на учёт предметов в нашем бесценном музейном фонде, чем в году прошлом, а в прошлом году в три раза больше, чем в позапрошлом. Галина Ивановна Маланичева говорила о проблеме реестра памятников, что 10 процентов всего лишь памятников, их всего примерно 120 тысяч у нас, включено в единый реестр, и надо эту процедуру упростить.

Галина Ивановна, я хочу Вас обрадовать. Процедура упрощена принятым 315‑м законом от 22 января 2015 года, мы Вам направим документы. Это позволило нам на сегодняшний момент поставить на учёт 53 тысячи памятников из 120. Для сравнения: два года назад было 300 памятников. Не знаю, во сколько тысяч раз это больше. Мы через год эту процедуру завершим полностью.

Реальная проблема, Владимир Владимирович… Мы очень радовались в последние дни, потому что действительно хороший бюджет утверждён Министерству культуры на грядущий год. Много добавлено новых интересных объектов, проектов, и это нам позволило войти в Год кино с огромной программой кино, не запрашивая на это денег дополнительно, а путём перераспределения внутри нашего бюджета. В частности, мы получили от Вас поручение поддержать кинотеатры в малых городах. И очень обрадовались, потому что так получилось, что мы запустили эту программу буквально накануне получения Вашего поручения, то есть его предвосхитили практически, и сможем раньше отчитаться.

По этой программе не менее 500 новых современных залов будут открыты в малых городах, где вообще нет никаких кинотеатров. Мы боимся, что если будут на наш бюджет какие‑то посягательства, то проведение Года кино, реализация этой амбициозной программы – последний раз последняя делалась в начале 70‑х по постановлению Совмина РСФСР – может оказаться под угрозой. Мы бы очень просили, чтобы в Год кино Минфин относился к нам более благосклонно и наш бюджет не секвестрировал.

Что касается стратегии реализации культурной политики, о которой много сейчас говорили. Владимир Владимирович, вчера эта стратегия, третий её вариант, окончательно согласованный всеми членами рабочей группы, был направлен на согласование в иные ведомства. Мы надеемся, что два‑три месяца ведомства нам её согласуют, мы её с удовольствием передадим в группу при Администрации Президента, предположим, на окончательное утверждение. Но в целом эта работа сделана. Я хотел бы поблагодарить многих из здесь присутствующих, которые непосредственно своим активным участием заставили, в общем, трижды этот документ переделывать. Он сейчас находится в таком взаимосогласованном виде.

И последнее, Владимир Владимирович, очень важный закон, о котором много лет говорят. Нам бы хотелось принять его в этом году, но не получилось. Это закон о меценатстве. Удалось чудом найти формулу, которая устроила и Правительство, и Минфин, и Минэк, и уважаемых авторов этого законопроекта. Это Сергей Евгеньевич Нарышкин, Валентина Ивановна Матвиенко, мы сами принимали участие в разработке. Это фактически будет прорывный законопроект в части поддержки малых и средних учреждений культуры нашим бизнесом, даже Минфин поддержал. А дальше начинаются какие‑то уже торможения Экспертного управления, технические. Очень просим Вас – этого ждёт вся отрасль – этот законопроект в ускоренном порядке поддержать.

Работы впереди много, мы будем работать, будем стараться всё, о чём здесь говорилось, реализовывать.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Можно порадоваться, что бесплатное посещение музеев сохранится для детей. Но странно как‑то прозвучало окончание фразы: «кстати, вне зависимости от национальности». А что, можно себе представить, чтобы таких‑то не пускать, что ли?

В.Мединский: Мы единственная страна в мире, которая пускает не только своих граждан бесплатно…

В.Путин: Граждан!

В.Мединский: А, вне зависимости от гражданства.

В.Путин: Но это большая разница.

В.Мединский: Исправляюсь.

В.Путин: По поводу заработной платы. Есть предмет для гордости, безусловно, у Министерства культуры: 80 процентов – это приличный рост. Правда, нужно смотреть от базы. И поэтому ещё многое нужно сделать для того, чтобы деятели культуры в России, во всяком случае те, которые получают средства из различных бюджетных систем, из бюджета, всё‑таки чувствовали себя уверенно, чувствовали, что они востребованы обществом и государством. Поэтому в этом отношении далеко не всё сделано, и будем внимательно к этому относиться, к уровню заработной платы и вообще к поддержке культуры вообще, деятелей культуры в частности.

Что касается посягательств на бюджет Министерства финансов. Мы видим, какая ситуация в финансах, в экономике, поэтому речь не может идти о посягательствах именно на бюджет Министерства культуры. Но какие‑то корректировки, если не будет существенных изменений, то они возможны, и к этому нужно относиться с пониманием. Но это не значит, что не нужно проводить того, что Министерство культуры и соответствующее сообщество считают приоритетным. Это опять же, я много раз об этом говорил, это выбор приоритетов.

По поводу нашей встречи. Так же, как и все предыдущие, она и интересная, и очень полезная. Я очень рассчитываю на то, что так же, как и в прошлый раз, мы по результатам нашей встречи не только продвинемся в подготовке каких‑то фундаментальных документов, в частности документа, связанного с исполнением основ нашей политики в области культуры, но и решим конкретные вопросы оперативного характера, которые были вами сегодня поставлены.

Большое вам спасибо.


С сокращениями, полностью см.:
"Президент России"