Лента: Общество

Любовь Ульянова
После трагедии, случившейся во Франции, первый вопрос, который хочется задать – кто виноват? Не в том смысле, кто виноват в парижских терактах, а кто виноват в том, что они вообще оказались возможны? США, политика которых в отношении арабского мира во многом способствовала возрождению исламского экстремизма? Власти ЕС, которые в чаду мультикультурализма и толерантности запустили на территорию Европы огромное количество беженцев, не прошедших какой-либо проверки на связи с террористическими организациями? Власти Франции, которые не смогли должным образом организовать содержание беженцев на своей территории и установить над прибывшими хоть какой-то административный контроль?

Борис Межуев
Виновников такой трагедии много – самых разных. Наверное, плохо действовали в том числе и французские власти. И сама по себе проблема с беженцами сыграла свою роль. И мультикультурализм. Но при всем этом я бы выделил основного виновника событий. Если называть его одним словом, то это – неоконсерватизм. В широком смысле слова. Виновата та политика, которая была выбрана в качестве приоритетной в эпоху Клинтона и в еще большей степени – в эпоху Буша-младшего. Поворотным моментом послужило вторжение в Ирак. Я понимаю, какие были мотивы у этого вторжения, помимо корыстных. Скажем, обезопасить Израиль от одного из его жестких противников, обладающим большим запасом нефти и готовым поддерживать палестинскую интифаду – Саддама Хусейна. Но этим решением, прикрытым фальшивыми мотивами, США открыли ящик Пандоры, о чем тогда сказали все умные люди. Как только это решение было принято, сразу началась цепь событий, которая и привела к нынешней катастрофе.

Любовь Ульянова
О какой цепи событий ты говоришь?

Борис Межуев
Понятно, что если бы Саддама Хусейна не свергли в 2003 году, то никакого ИГИЛ (деятельность организации запрещена в России решением Верховного суда РФ) в принципе быть не могло. Если бы его не свергли, скорее всего, не произошло бы ссоры США с Францией. Вряд ли бы впоследствии возникла арабская весна, которая привела к свержению Каддафи, не оказалось бы по сути в свободном доступе на этой территории огромной массы оружия. Не возникло б такой плотной опеки США над Европой, какая существует сегодня и какой не было при Шредере и при Шираке. И главное – если бы не война в Ираке, не было бы ссоры Запада с Россией. Война в Ираке запустила цепь событий, включая государственный переворот на Украине, войну на юго-востоке Украины, и нынешний цивилизационный конфликт России с Западом. В корне всех нынешних проблем лежит именно то решение, когда США, наплевав на все нормы международного права, на предупреждения трезвых реалистов в американском внешнеполитическом истеблишменте, осуществили военную агрессию против суверенной страны. Да, Хусейн был малоприятным персонажем, но он худо-бедно все же справлялся с проблемой безопасности на своей территории, защищал большую часть своих граждан от неизбежного хаоса, хотя делал это методами, далекими от гуманности. Тогда, в 2003 году я даже написал статью в газете «Консерватор» о том, что после вторжения в Ирак рушится установленный в ходе предыдущей войны с Ираком 1991 года новый мировой порядок. Так и произошло.

Любовь Ульянова
Какие усилия могут быть предприняты сегодня?

Борис Межуев
Сейчас будут предприниматься некоторые усилия, в первую очередь, американцами, да и нами тоже, чтобы не допустить существования ИГИЛа как территориального государства. Будут использоваться все силы в регионе – курды, турки, шииты, кто угодно – лишь бы уничтожить ИГИЛ. Как некоторое время назад было уничтожено «государство» Талибан. Чтобы этот халифат никогда больше не появился на карте мира. Но у меня большие сомнения, что это получится. Дело в том, что ИГИЛ в результате определенных действий стал для суннитской улицы тем же, чем в средние века был для мусульманского мира Саладин. ИГИЛ стал глобальным проектом. Гораздо большим, чем Аль-Каида. За Аль-Каидой все-таки подозревали большие нефтяные деньги, связь с саудовским домом, теневые отношения с американцами. А у ИГИЛ – имидж победителя. Не случайно в ИГИЛ бегут люди из разных стран мира. Вербовка происходит в более чем пятидесяти государствах. Вряд ли можно ожидать, что этот процесс прекратится. И я опасаюсь, что нам не удастся легко уничтожить это явление. Хотя, конечно, будем надеяться. Как сказал Владимир Путин – «Вы хоть понимаете, что вы натворили?» Да, натворили. И я уже однажды говорил о том, что миру нужен философский Нюрнберг. Требуется осудить философию неоконсерватизма и американского интервенционизма, которая привела к хаосу на Ближнем Востоке и чуть было не привела к хаосу в Восточной Европе. Надо осудить ее предельно жестко и однозначно.

Любовь Ульянова
Возможно ли это?

Борис Межуев
Разумеется, ничего подобного не произойдет. Мы видим, как в американской избирательной кампании набирает обороты господин Рубио, человек из породы – «ничего не забыли и ничему не научился». У него есть свои подражатели и в Европе. Есть единомышленники и в Израиле, те кто во времена Джорджа Буша требовал ударить и по Ирану. Появились люди, которые решили воспользоваться ситуацией мировой гегемонии США и бить по всем, по кому можно бить. Вот это самое главное – бить не по тем, кто опасен, а по кому можно бить. Как сказал Пол Вулфовиц, на Ирак надо напасть, потому что это легко сделать. По Хусейну оказалось ударить легче, чем по Ирану. По Каддафи оказалось ударить еще легче, он как раз недавно реально разоружился. В Египте тоже ничего хорошего не получилось. Подход такой: мы уничтожаем всех, кого можем уничтожить, чтобы продемонстрировать свое собственное величие. В итоге, мировой порядок после окончания холодной войны рухнул. Я говорю банальные вещи, но их нужно сказать, чтобы сфокусироваться на реальной, в том числе интеллектуальной силе, которая имеет определенную, очень ясную, много раз сформулированную философию. Эта философия никуда не делась, она мимикрировала под новые реалии, но отнюдь не исчезла. Сегодня ее адепты уже менее восторженно относятся к демократии как к инструменту решения всех проблем общества, но, тем не менее, в наиболее существенных пунктах она до сих пор определяет внешнеполитический курс мейнстрима республиканской партии.

Любовь Ульянова
Сознают ли лидеры Европы в лице своих нынешних лидеров – Меркель, Олланд – и в лице оппозиционных деятелей – что дело в политике США? И готовы ли они дальше быть в той же мере частью трансатлантического блока?

Борис Межуев
Американская власть расколота – этот раскол проник почти во все институты – мы видим конфликт между Белым домом и Конгрессом, между Госдепом и Пентагоном, между Госдепом и Советом национальной безопасности. Политика нынешней администрации не стопроцентно глупая, но очень непоследовательная. Вот считалось, что приоритет – это отношения с Германией, крупнейшей державой ЕС. Казалось, между Берлином и Вашингтоном образовались очень доверительные отношения. Мы видели давление на Германию, прежде всего в вопросе беженцев, в вопросе «Фольксвагена». Зачем? В итоге, главный союзник Америки в Европе Ангелы Меркель оказался абсолютно дискредитирован. Непонятно, зачем АНБ лезло в ее СМСки. Она это проглотила. Потом от нее потребовали присоединения к санкциям против России. Она и это проглотила. Потом потребовали принять беженцев. Совсем непонятно, зачем было ее топить и демонстрировать ее полную несамостоятельность. Нельзя сказать, что нынешняя администрация США действует в Европе совсем плохо, она действует по-разному. Но США сделали много, чтобы потерять Европу. Не в смысле потерять Европу элит, но Европу народов. Думаю, что в Европе сегодня очень сильны антиамериканские настроения. И в этом имеется доля вины нынешней администрации. Обама стремился держать своих европейских союзников на коротком поводке. Это в полной мере проявилось в ситуации с Россией. Не думаю, что мы теперь столкнемся с ростом самостоятельности Европы. Сейчас главное понять: появление таких людей, как Марко Рубио и даже как Хиллари Клинтон, это очень плохой симптом, это очень плохой знак. Это продукт той философии, которая устами Кондолизы Райс требовала наказать Францию за нелояльность в вопросе войны в Ираке. Вот мы теперь видим, как ее наказали. Ее превратили в удобного сателлита и кинули под бомбы Исламского государства.

Любовь Ульянова
Можно ли считать каким-то выгодоприобретателем сложившейся ситуации Турцию? Ты сам сказал, что обстановка такая, что кто угодно – хоть курды, хоть Турция – главное – взять территорию под контроль. Лишь бы не было ИГИЛ.

Борис Межуев
Это было бы самое плохое – если бы Турция взяла контроль эту территорию. Во-первых, Турция не арабское государство. Это не главное, но все же и это важно. Во-вторых, позиция Турции скажем так, не вестфальская. Она считает, что Асад должен уйти, поддерживает революционную оппозицию, требующую смены режимов в ряде стран. Наши важные союзники в регионе, главные противники ИГИЛ – это курды. И они менее всего заинтересованы в том, чтобы Турция доминировала на Ближнем Востоке. Не хотят этого курды, думаю, не хотят этого израильтяне, не хотят этого шииты, не хотят и многие сунниты. Эта конфликтная система на нынешней момент не допускает безусловной гегемонии ни одной региональной державы. Нужен строить баланс сил, а это можно сделать только внешними усилиями и согласованными действиями.


Источник: "Русская Idea "