Лента: Общество

Об этом читать трудно, но об этом прочитать надо, хотя некоторые утверждения автора на первый взгляд звучат кощунственно.

Часть I

Интервью у немецкого профессора Гуннара Хайнзона было взято по поводу выхода в 2003 году его сенсационной книги «Сыновья и мировое господство: роль террора в подъёме и падении наций» (Sohne und Weltmacht: Terrorism, Aufstieg und Fall der Nationen, 2003). Эта книга стала бестселлером во всем мире, но на английский язык (да и на русский тоже) до сих пор не переведена. Во вступлении к книге приводится цитата современного немецкого философа, считающего, что эта книга не менее важна и значительна, нежели «Капитал» Карла Маркса.

Автор — 63-летний профессор бременского университета, социолог, экономист и исследователь геноцида. Он написал множество книг о восходе и закате цивилизаций, начиная с Бронзового века, Древней Греции, ближневосточных и буддистских стран и кончая Холокостом и современной Европой.

В своей книге он даёт объяснение явлению, породившему (на первый взгляд) непредвиденную и необъяснимую волну терроризма и насилия, которая сокрушает в настоящее время наш мир, назвав это явление «злокачественным демографическим приоритетом молодёжи». Определение этого явления подтверждается элементарным математическим расчётом — сравнением количества мужчин в возрасте 40-44 лет с мальчиками в возрасте от 0 до 4 лет. Демографический сбой происходит тогда, когда на каждых 100 мужчин в возрасте 40-44 лет приходится меньше, чем 80 мальчиков в возрасте от 0 до 4 лет. В Германии это соотношение равно 100/50, а в секторе Газы — 100/464. Хайнзон использует термин «демографический сбой», чтобы охарактеризовать страны, которые будут неспособны сопротивляться приоритету молодёжи из других стран.

Германия и Япония демографически готовы к сдаче странам, подобным мусульманским — Афганистану (100 мужчин / 403 мальчика), Ираку (100 мужчин / 351 мальчика) и Сомали (100 мужчин / 364 мальчика). Насилие имеет тенденцию происходить в тех обществах, где юноши от 15 до 29 лет составляют больше 30% от общего населения. Причины — религия, национализм, марксизм, фашизм, то есть во имя чего вершится это насилие — несущественны. Сейчас в мире существует 67 стран с демографическим приоритетом молодёжи, в 60 из них уже происходит либо массовый геноцид, либо гражданская война. Хайнзон не считает, что экономическая и гуманитарная помощь странам с демографическим приоритетом молодёжи может предотвратить войны, социальные волнения, террор или массовые убийства. Наоборот, в некоторых случаях эта материальная помощь, предоставляемая с самыми лучшими намерениями, является причиной насилия.

Он сожалеет о решении Америки послать свои войска в Ирак и Афганистан, и он считает кампанию по вмешательству в дела Дарфура совершенно бесполезной. Хайнзон советует довести до сведения палестинцев, что Запад больше не будет им платить за неограниченное деторождение, что им самим придётся кормить свои семьи с 10 и более детьми. Он также осуждает широко распространённую теорию западной элиты, согласно которой все насилие в географическом поясе от Северной Африки до Филиппин, а также распространение терроризма на всю остальную часть мира вызвано нерешенным арабо-израильским конфликтом. Голодающие люди не воюют, они толькo страдают. Но насилие — предсказуемый и неизбежный результат в тех случаях, когда молодые люди сыты и живут в обществе, где их слишком много и где они негодуют на это самое общество, поскольку понимают, что оно не в состоянии их востребовать. За последние годы Запад столкнулся с гигантским приоритетом молодёжи в большей части мусульманского мира, где происходит демографический взрыв. В течение всего лишь пяти поколений (1900-2000 гг.) население в мусульманском мире выросло со 150 миллионов до 1200 миллионов человек, то есть больше чем на 800%.

Для сравнения: население Китая выросло с 400 миллионов до 1200 миллионов человек (300%), а население Индии — с 250 миллионов до 1000 миллионов (400%). Между 1988 и 2002 годами в развивающихся странах родились 900 миллионов сыновей, и горячие точки стали практически предсказуемы. Накануне талибского переворота в 1993 году население Афганистана выросло с 14 до 22 миллионов; в Ираке в 1950 году было 5 миллионов человек, а сейчас там 25 миллионов, несмотря на постоянные войны в течение четверти столетия; начиная с 1967 года, население Западного берега и сектора Газы выросло с 450 000 до 3,3 миллиона, причём 47% из них — молодёжь 15-ти лет! К концу жизни нынешнего поколения в Афганистане будет столько же юношей моложе 20 лет, сколько во Франции и объединённой Германии, вместе взятых.

Палестинскую агрессию недавних месяцев и лет нельзя объяснять израильской «оккупацией» (в конце концов, это началось 30 лет назад), бедностью (наиболее агрессивные регионы мусульманского мира не самые бедные) или унижениями. Это просто насилие во имя насилия. По общему признанию, движения Гитлера и Муссолини, ранний большевизм, маоистское движение в Китае и многие другие массовые убийства и войны не были результатом демографического приоритета молодёжи. Но если бы у немцев после 1945 года рождаемость была такой же, как в период между 1900 и 1914 годами, то сейчас население Германии составило бы почти 500 миллионов граждан, а приблизительно 80 миллионов пришлись бы на юношей в возрасте от 15 до 29 лет (сейчас в этой возрастной группе всего 7 миллионов). Мы можем задаться вопросом: вели бы себя эти 80 миллионов так же мирно, как нынешние 7 миллионов, или они захотели бы вернуть Германии Бреслау (нынешний Вроцлав), Данциг (Гданьск), Кенигсберг (Калининград), которые отошли к Польше и СССР в 1945-1946 гг.

Палестинцы (нет такой нации, есть арабы, ничем не отличающиеся от арабов Египта, Сирии или Иордании) — самый показательный пример: они получают больше международной помощи на душу населения, чем любые другие перемещённые лица или беженцы, поскольку помощь каждой семье начисляется по количеству детей. Таким образом, дети — не материальное бремя, а наоборот — прекрасный источник дохода. Тем временем в Ливане, Тунисе, Алжире, Иране, Турции, Эмиратах и в некоторых других странах рождаемость снизилась до уровня 2 детей в семье, поскольку там содержать и обучать детей — удовольствие весьма дорогостоящее. И хотя в этих странах все ещё имеется «переизбыток» молодых людей, которые родились раньше, через несколько лет демографический приоритет молодёжи будет ликвидирован и перестанет быть опасным. Изменения американской системы социальной помощи наглядно показывают, как можно «починить» демографический сбой. В 1935 году в США был принят закон «Помощь детям-иждивенцам», который гарантировал помощь от государства каждой матери, имеющей несовершеннолетних детей в семьях, где муж либо умер, либо стал инвалидом. В то время любой женщине, белой или чёрной, было стыдно получать от общества пособие на незаконнорождённых детей.

Но к 1965 году социальная этика изменилась: мужчина в семье безработной матери стал помехой в то время как незаконные дети приносили доход. Количество семей, получающих «велфэр», резко возросло. С 1965 по 1995 годы их число составляло 10% от всех американских семей, а число незаконнорождённых детей — 15% от всех детей. Так как большинство иждивенцев были чернокожими, появилось следующее объяснение проблемы: она, мол, вызвана черными генами, хотя статистика рождения незаконных детей и беременностей девочек-подростков в первой половине столетия для чёрных мало чем отличалась от аналогичных показателей для белых. В 1997 году вступил в силу новый закон, предусматривающий «велфэр» для женщин и их детей в течение только пяти лет. Получателю пособия было дано право выбора: либо быть на велфэре все пять лет подряд, либо разбить этот срок на несколько более коротких периодов. Вокруг закона было много споров: несколько высокопоставленных должностных лиц в администрации Клинтона ушли в отставку, протестуя тем самым против того, что они считали нападением на самых беззащитных — матерей-одиночек и их детей. Эксперты предсказывали, что к 1997-1998 годам число получателей велфэра возрастет с 12 миллионов до 14. Фактически это предсказание продемонстрировало пример расистского отношения либералов с добрыми намерениями, которые никак не ожидали рационального поведения от чернокожих.

На самом же деле черные девушки оказались достаточно разумными, чтобы принимать противозачаточные средства, и количество «социальщиков» сократилось с 12 миллионов до 4. Это позволило считать закон самой успешной социальной реформой в американской истории.

Часть II

Идеология

В XVI веке маленькие европейские страны, например, Португалия и Испания, начали завоёвывать крупные регионы мира. Существует ошибочное убеждение, что это случилось из-за перенаселения. Фактически никакого перенаселения не было: в 1350 году население Испании составляло 9 миллионов человек, а в 1493 году, когда начались завоевания — только 6 миллионов. Однако в этот период в семьях отмечалось внезапное увеличение числа детей. Коэффициент рождаемости повысился от 2-3 детей в семье до 6-7 детей, после того как в 1484 году указом Папы было объявлено, что искусственное ограничение рождаемости наказуемо смертью. В результате средний возраст населения, составлявший 28-30 лет в 1350 году, снизился до 15 лет в 1493 году. Теперь в семьях было слишком много мальчиков, не знавших, к чему приложить свои силы, и многие «предпочли» стать колонизаторами и завоевателями. 95% конкистадоров (в Испании их называли «secundones» — вторые сыновья) были очень молоды.

Они могли бы посчитать за грех уничтожать или притеснять побеждённые народы, но религиозные бонзы внушали им, что они не убийцы, а борцы за справедливость, что обязаны уничтожать язычников и грешников с чистой совестью и с позволения властей. Хайнзон называет этих завоевателей «христианистами», а не просто христианами, что позволяет провести аналогию с современными «исламистами» и мусульманами. Хайнзон подчёркивает, что молодые люди ищут и с готовностью воспринимают идеологию, которая извиняет и освобождает их от ответственности: «Когда назреет момент, будут написаны новые религиозные брошюры и книги. Из этих святых книг, будь то Коран, Библия, «Mein Kampf», «Коммунистический манифест» и т.д., берётся то, что оправдывает вашу цель. Вы знаете, что будете творить насилие, но хотите, чтобы при этом совесть вас не мучила. Вы убиваете во благо идеи, а посему вы — праведник. Но когда молодёжь перестаёт быть в демографическом перевесе, то к этим книгам, напечатанным в миллионах экземпляров, интерес полностью утрачивается: все уже знают, что, помимо идеологического мусора, там ничего нет. Однако в условиях демографического приоритета молодёжи эта самая молодёжь становится глуха к доводам рассудка и совести. Неправильные идеи не появляются из Священного писания, они создаются самими молодыми людьми, потому что им нужны неправильные идеи, чтобы оправдать свои действия. Следовательно, их невозможно остановить, объяснив, что их идеи неправильны. Движения не создаются неправильными идеями. Напротив, неправильные идеи рождаются в ответ на потребность движения. Исламизм создан не исламом, а молодыми мусульманами». (Однако в исламе существуют для этого все мыслимые и немыслимые предпосылки: апология завоевания — вся земля принадлежит аллаху, и он даёт её лишь правоверным, алогичность текстов, их медитативный, а не интеллектуальный, дискурс, а также простые ответы на сложные вопросы, что, впрочем, характерно для всех религиозных конструкций.)

Иммиграция

Иммиграционные проблемы Европы двойственны: с одной стороны — самые энергичные и талантливые уезжают, а рождаемость у оставшихся очень низкая; с другой стороны — иммигранты из стран третьего мира не имеют достаточного образования, а размножаются ускоренными темпами. Сейчас немцы, голландцы, французы эмигрируют из своих стран как никогда. Только из Германии ежегодно уезжают 150 000 человек, причём большинство из них едут в англо-саксонские страны. Каждый год Канада, Австралия и Новая Зеландия с готовностью принимают 1,5 миллиона образованных иммигрантов и делают все возможное, чтобы облегчить их въезд в свои страны. Хайнзон не выказывает по этому поводу никакого удивления: «Неудивительно, что молодые трудолюбивые люди во Франции и Германии предпочитают эмигрировать, и не только потому, что на их плечи ложится обязанность «кормить» стареющее коренное население собственной страны. Если мы возьмём 100 двадцатилетних французов и немцев, то 70 из них также должны содержать 30 иммигрантов их собственного возраста, а также их отпрысков. Для многих это просто неприемлемо, особенно во Франции, Германии и Нидерландах. Именно поэтому они бегут. Нынешние критерии Европы для принятия иммигрантов сводятся к следующему:

1) являются ли они жертвами дискриминации
2) имеют ли они уже родственников в Европе
3) если они въехали в Европу нелегально, они должны быть легализованы, и
4) — наименее важный — иммигрант должен быть востребован рынком труда.

Германия — только один пример потери миллиардов из-за недостатка квалифицированной рабочей силы. Там имеется 2 миллиона доступных вакансий, которые некем заполнить, и в то же время на социальных программах сидят 6 миллионов иждивенцев. Во Франции на каждую женщину приходится двое детей, однако из каждых пяти новорождённых два ребенка рождены арабскими или африканскими женщинами. В Германии 35% всех новорожденных не являются немцами, 90% тяжких преступлений совершается не немцами. В Тунисе на каждую женщину приходится 1,7 ребёнка. Во Франции она может позволить себе иметь шестерых детей, потому что французское правительство платит ей щедрое пособие на каждого. Канадская иммиграционная политика диаметрально противоположна европейской: каждый новый канадец, приезжающий из-за границы, должен отвечать достаточно высоким образовательным и профессиональным критериям. В результате 98 из 100 канадских взрослых иммигрантов имеют лучшую профессиональную квалификацию, чем средний канадец.

В Германии и во Франции аналогичный показатель составляет всего 10%. В Европе все пошло по неправильному пути где-то в начале 1980-х. В Германии крупные изменения пришлись уже на 1990-е годы, когда иммиграция стала массовой: между 1990 и 2002 годами в Германию въехали 13 миллионов иммигрантов, из которых большинство — неквалифицированные рабочие. То же самое произошло и во Франции. Снять такое тяжёлое бремя всеобщего благоденствия с государственного бюджета можно только через законодательство. Нужно принять закон, согласно которому дети, рождённые после оговорённой даты, должны быть на содержании не у государства, а у своих родителей. Это будет революция. Но такой революционный путь в Европе даже не обсуждается». Профессор Хайнзон отнюдь не оптимистически смотрит в будущее и мало что может посоветовать. Он хотел бы видеть большую иммиграцию из Китая, но при этом признает, что образованные китайцы вряд ли будут стремиться жить в стране, где им придётся кормить столько иждивенцев.

Он отвергает возможность вооружённого сопротивления в том случае, если экономика европейских стран рухнет под давлением бездельников-иммигрантов: «А кто же останется, чтобы бороться? Вся молодёжь к тому времени уедет». Профессор приводит результат общественного опроса, проведённого в 2005 году в Германии: 52% из возрастной группы 18-32 хотят уехать. Единственные, кто остаются верными и лояльными поборниками нынешнего социального устройства во Франции, в Голландии, в скандинавских странах и в Германии, это живущие «на социале». Они признают: «Нигде в мире о нас так заботиться не будут». Я со всем согласен. К сожалению, причин для оптимизма относительно будущего Европы слишком мало. Я могу лишь надеяться, что Америка не будет следовать примеру европейцев. И что у нас ещё есть время понять, что система, которую в настоящее время мы пытаемся внедрить, предусматривает предпочтение для талантливых, интеллектуальных, образованных и способных. И что эта система заложит основу нашего будущего, которое может быть гораздо более светлым, нежели то, которое грозит старой Европе — континенту проигравших.

Часть III. Запад: без руля и без ветрил

Так уж случилось, что образ мыслей на Западе переворачивает реальность с ног на голову. Любопытно, что это явление копирует очень похожую инверсию реальности внутри исламского мира, где у такой инверсии есть теологическая база. Так как ислам полагает себя совершенным, его приверженцы считают, что они никогда не ошибаются. Поэтому вся их агрессия изображается как самозащита, в то время как самозащита Запада и Израиля представляется как агрессия.

Таким образом, в этой Орвеллианской вселенной порабощение мусульманской женщины представляется как её освобождение, а демократия считается средством порабощения, от которого Запад следует освободить, и поэтому убийство израильтян – это чистейшая форма утверждения справедливости. Более того, всё это перекрывается феноменом «психологической проекции», заключающемся в том, что исламский мир не только отрицает свои собственные злодеяния, но и приписывает их своим жертвам.

Объективность, свидетельство и истина отбрасываются за ненадобностью и заменяются такими идеологиями, как моральный и культурный релятивизм, мультикультурализм, феминизм, енвиронментализм (сохранение окружающей среды любой ценой), антикапитализм, антиколониализм, транснационализм, антиамериканизм, антисионизм.

С прогрессивной интеллигенцией невозможно вести рациональную дискуссию по всему широкому спектру подобных вопросов, поскольку по каждому такому вопросу для них существует только одна точка зрения, не допускающая никаких отклонений. Это происходит потому, что вместо того, чтобы приходить к какому-то выводу на основе фактов, идеология неизбежно искажает факт таким образом, чтобы он соответствовал более важной для них идее. Поэтому идеология любого рода фундаментально отрицает здравый смысл и истину. А если нет истины, то нет и лжи — и правда, и ложь превращаются всего лишь в альтернативные нарративы.

Моральный и культурный релятивизм — вера в то, что субъективный опыт важнее морального императива и любого представления об истине и объективности — переворачивает понятия правильного и неправильного с ног на голову.

Благодаря доминантной вере в мультикультурализм, культуру жертвы и права меньшинства, самозваные жертвы – то меньшинство, у которого нет власти — не могут быть неправы, в то время как большинство никогда не может быть право. Поэтому мусульманский мир не может нести ответственность за то, что он взрывает людей, так как они – жители третьего мира и жертвы Запада, и поэтому любые совершаемые ими злодеяния должны быть на совести их жертв; так что Соединённые Штаты получили 11 сентября то, что они заслужили. Таким вот образом была открыта дорога к массовой вере в пропаганду и фабрикации. Хранители разума превратились в его разрушителей — и сконцентрировалось это в плавильном тигле разума, в университетах.

Все эти упомянутые выше разные идеологии утопичны, каждая по-своему, и все они постулируют создание совершенного общества. Именно поэтому они считаются «прогрессивными», и люди, находящиеся на прогрессивном крыле политики, принимают их точку зрения. Но когда утопии не сбываются, как это всегда и происходит, их сторонники неизменно выискивают козла отпущения, на ком можно было бы выместить всю свою ярость по поводу неудачи в установлении их совершенного общества. И поскольку эти утопии всегда говорят о создании совершенного общества, эти козлы отпущения превращаются во врагов человечества.

Для зелёных такими врагами человечества являются капиталисты; для антиимпериалистов – Америка; для воинствующих атеистов – верующие люди. Антисионисты видят в Израиле виновника неудавшегося окончания «еврейского вопроса», которым должно было стать искупление вины Запада за преследование евреев – вины, которая никогда не будет искуплена, пока эти несчастные евреи будут продолжать делать из себя цель для нападения.

Короче говоря, Запад не может защитить себя от исламского джихада, потому что он больше не в состоянии даже мыслить честно.

Но эту смертоносную мешанину в умах интеллигенции следует воспринимать, в свою очередь, в контексте глобального дипломатического процесса, который и сам воплощает в себе перевёрнутое мышление, раздувающее пламя фанатизма и пораженчества.

Следует снова и снова подчеркнуть, что причиной того, почему побеждают те, кто проповедует геноцидальный фанатизм, является тот факт, что западный мир не пытался бороться с ними и победить, а вместо этого с самого начала занимался их умиротворением.

Арабский и мусульманский мир давно понял, что если ему удастся сформировать нарратив, говорящий в его пользу, это позволит ему рекрутировать миллионы фанатиков на поддержку его дела, одновременно приведя в замешательство и деморализовав свои жертвы. И он более чем преуспел в этом деле.

Для Запада же подобное поведение – подлизываться к своим врагам, одновременно обвиняя во всём своих друзей (вспомним Мюнхен, 1938) – является дипломатической версией отсутствия иммунитета.

И это, в конечном итоге, убьёт его.


Источник: "gabblgob.livejournal.com "
Использованы материалы сайта Morgulis.tv