Лента: Общество

Если бы ещё весной кто-то сказал руководителям государств, входящих в Евросоюз, что летом и осенью их главной заботой станет проблема неконтролируемой иммиграции, они, скорее всего, назвали бы такого человека невеждой или даже провокатором. Ведь «Европа» всё и всегда знает сама, она образец эффективности и прозорливости, гуманности, демократичности и толерантности, открытости и цивилизованности, а главное — единства и солидарности.

Вот и сейчас канцлер Германии Ангела Меркель потребовала от европейцев именно этого, главного — единства в вопросах иммиграции.

На это пока откликнулись, кажется, только отдельно взятые европейцы. Премьер-министр Финляндии Юха Сипиля сообщил, что готов поселить иммигрантов в свой личный дом, а бывший президент Польши Лех Валенса сказал, что и он готов пустить к себе нескольких беженцев. Правда, предусмотрительно добавил: «Если жена разрешит». Другие действующие и бывшие главы европейских государств и правительств пока свои дома для иммигрантов не открыли, но не исключаю, что если это сделает Ангела Меркель, вынуждены будут за ней последовать.

Сомневаюсь, однако, что всех домов, вилл и поместий бывших и нынешних лидеров стран ЕС хватит для того, чтобы расселить хотя бы только тех, кто ещё несколько дней назад жил на железнодорожном вокзале в Будапеште. Ну а новые члены ЕС во главе с Венгрией вообще демонстрируют в этом вопросе открытое неповиновение командам из Брюсселя и Берлина.

Почему Евросоюз оказался в этой ловушке, из которой уже никогда не выберется? По многим причинам, но все они объединены самоуверенностью, чаще всего публично не артикулируемым, но всегда присутствующим чувством собственного превосходства «европейцев» над всеми остальными в этом мире.

Создавая единое пространство для свободного передвижения внутри Евросоюза людей и, соответственно, идей — как хороших, так и плохих (хотя некоторые страны ЕС прозорливо, например, в Шенгенскую зону не вошли), Европа рассчитывала, что в основном этим будут пользоваться сами европейцы, причём крайне добропорядочно: из стран с высоким уровнем безработицы переезжать в страны, где рабочие места есть; летать на отдых к Средиземному морю; перемещаться для обучения в университетах и пр.

Таким образом, с одной стороны, экономические проблемы всех входящих в Евросоюз стран будут решаться лучше, а с другой — постепенно будет выковываться и крепнуть единая европейская нация, разумная, солидарная и воспитанная в лучших европейских традициях. А национализм и другие дурные человеческие инстинкты станут постепенно глохнуть и постепенно совсем сойдут на нет.

Этот расчёт, или эта вера, или эта надежда провалились. А точнее говоря, они реализовались лишь для небольшой, а также и до того самой обеспеченной прослойки входящих в ЕС стран. То есть социальное расслоение осталось, но только десятки миллионов граждан Евросоюза видят причину этого не в политике своих собственных правительств и собственного (национального) владетельного класса, а в политике Евросоюза в целом и в поведении его самых богатых стран — в первую очередь Германии.

Это, в частности, привело к резкому росту национализма и его радикализации практически во всех странах ЕС, свидетельством чего является, помимо многого прочего, укрепление националистических партий практически во всех странах Евросоюза.

Но не исключено, что со всеми этими проблемами Евросоюз, даже чрезмерно распухший, сумел бы справиться (хотя лично я считаю, что этого не произойдёт). Но европейские мудрецы и бюрократы решили реализовать концепцию открытого общества не только внутри Европы, но и вовне — открыть себя внешнему миру.

Конечно, здесь расчёт был более циничным. Европа нуждалась в дешёвой рабочей силе для выполнения, прежде всего, тех работ, от которых отказывались сами европейцы. Но присутствовала и цивилизаторская составляющая. Предполагалось, что, помимо контролируемого (чего давно уже не получается) потока дешёвой рабочей силы, в Европу будут приезжать уже хорошо образованные или стремящиеся к этому молодые представители элит из бывших европейских колоний. То есть люди, которые априори и безоговорочно принимают «европейские ценности» и «европейский образ жизни». Этот расчёт во многом оправдался, только вот ожидаемого соотношения между первым и вторым потоками не удалось соблюсти.

Кроме того, ЕС с удовольствием принимала у себя всех «политических оппозиционеров», тех, кто противостоял (даже если и с оружием в руках) диктаторским и просто авторитарным режимам Африки, Ближнего Востока, Азии. Предполагалось, что окончательно «цивилизовавшись» и «демократизировавшись» в Европе, они рано или поздно вернутся в свои страны и возглавят там демократические режимы и правительства.

Эта схема тоже не сработала. Во-первых, не все авторитарные режимы вне Европы рушились так стремительно, как хотелось европейцам. Во-вторых, многие «политические диссиденты», не востребованные до поры, до времени у себя на родине, начали заниматься политической деятельностью среди своих всё более и более многочисленных соотечественников и единоверцев в странах пребывания. И европейские спецслужбы уже не могли эту деятельность полностью контролировать.

Тогда то ли солидарно с США, то ли исключительно по инициативе и под давлением Вашингтона, Евросоюз решил подтолкнуть «процесс демократизации» на севере Африки и на Ближнем Востоке. Не исключено, что присутствовала искренняя вера в то, что в течение кратчайшего исторического периода вся эта территория превратится в цепочку демократических (в западном понимании) государств. Этого не произошло. Наоборот, открылся ящик Пандоры — огромную территорию покрыли гражданские войны и иные вооружённые конфликты, породившие миллионы беженцев.

А тут рядом, под боком — Евросоюз со своими законами открытого общества, пособиями, общежитиями и отлаженной системой легализации беженцев, особенно если они докажут, что на родине их ждут политические репрессии. И все пути в него уже давно проложены и известны. И соответствующий бизнес давно функционирует.

Скоро наступит зима и поток беженцев в Европу, по крайней мере, тех, что переправляются через Средиземное море, схлынет. Но проблема не исчезнет. Более того, эта проблема резко приближает распад Евросоюза или, как минимум, выход из него некоторых государств.

Германия, судя по всему, не откажется от принуждения остальных членов ЕС к размещению иммигрантов на территории всех без исключения стран Евросоюза. Беднейшие европейские страны и страны Восточной Европы, входящие в Евросоюз, будут этому сопротивляться и по возможности саботировать эти планы. Но не они же определяют идеологию и политику Евросоюза.

Нет никаких признаков и того, что США и Евросоюз радикально изменят свою стратегию и политику вмешательства, включая вооружённое, во внутренние дела стран Африки и Ближнего Востока.

Но, кроме этого, фактически отказавшись от христианских ценностей, Евросоюз сам дал сигнал представителям всех иных цивилизаций (а они так или иначе построены на религиозных основах), что территория Европы освободила себя для господства любых других ценностей и идеологий.

Перебираясь в богатую Европы, беженцы из бывших европейских колоний чувствуют себя в полном праве не пожить месяц-другой на дачах премьер-министров, а получить назад всё то, что имперская Европа в своё время взяла с их земель. Фактически они считают, что Европа перед ними по уши в долгах и настало время эти долги взимать явочным путём.

Национализм в Европе будет нарастать, причём это будет не только внешний (по отношению к неевропейцам) национализм, но и внутриевропейский — европейских народов по отношению друг к другу.

События нынешнего лета и осени, а также растерянная и неадекватная реакция Евросоюза на них, есть фактически капитуляция Европы как открытого общества не просто перед нелегальными иммигрантами (тут она уже капитулировала), а перед самой открытостью.

Чем больше ты вводишь всяких свобод, тем больше тебе в конечном итоге придётся вводить запретов. Или этими свободами рано или поздно воспользуются совсем не те, в расчёте на кого ты эти свободы вводил. И, судя по всему, Евросоюз через эту границу уже перешёл — создать эффективную круговую оборону ему уже не удастся. События вокруг и внутри гордости и символа единой Европы — туннеля под Ла Маншем — яркое тому доказательство.

Ну и, наконец, Евросоюз так много сил тратит на противостояние с «агрессивной и авторитарной России», что это само есть свидетельство потери им тех стратегических ориентиров, которые указывает на национальные и цивилизационные интересы Европы и европейских народов.


Виталий Третьяков
Источник: "Свободная Пресса "