Лента: Общество

Настоящий экономический кризис как правило связывают с ипотечным кризисом на рынке недвижимостей, начавшимся летом 2007 года в США, однако его корни на самом деле более глубокие. Для некоторых аналитиков, толчком к кризису было решение президента Никсона в августе 1971 года, в соответствии с которым президент отказался обеспечивать американский доллар золотом, и тот окончательно превращается в кредитный билет, т.е., в вексель, или долговую расписку правительства; радикальные теоретики заявляют даже о том, что сегодняшний кризис является очередным подтверждением всеобщего кризиса капитализма[1].

Очевидно также, что настоящий экономический кризис не является временным, быстротекущим, а имеет комплексный, затрагивающий основы нашей цивилизации, характер. Вместе с тем, следует указать, что переживаемый нами кризис вызван целым рядом взаимосвязанных причин. Рассмотрим хотя бы три, как нам кажется, самые существенные причины сегодняшнего экономического кризиса и показываемые им последствия.

1. Кризис – это средство поднять норму прибыли. Сухая статистика говорит об этом следующим образом: доля США в мировом валовом продукте составляет по различным оценкам от 18 до 25%; потребляют же они около 35-40% товаров, производимых на Земле. С помощью кризиса можно заставить весь западный мир, чтобы меньше потреблял и больше работал. Тем более, что промышленные рабочие в США и в Европе составляют 15% занятого населения, а доля занятых в сельском хозяйстве США чуть выше 3%. То есть, в США и в Европе около 18-20% населения производят материальные блага (для сравнения: в России этим заняты почти 30% населения). Остальные – торговля, сфера обслуживания, медицина, образование, наука, силовые ведомства, государственное управление, культура и спорт. Пенсионеры – вне этой системы. Иными словами, Европу, США и Россию кормят и снабжают необходимыми материальными благами лишь 20-30% населения, и без остальных можно обойтись. С точки зрения капиталистического производства их существование нерационально, поскольку они не приносят прибыли, но требуют растущих затрат на социальную сферу[2].


Остальное население в своем большинстве составляют представители среднего класса, содержание которого воспринимается правящим классом как весьма обременительное уже с времен рэйганомики. Перепроизводство такого товара как человек очевидно, а капитал пытается сбить на него цену, устраивая шумную пиар-кампанию кризису. Производительность труда резко выросла в результате его разделения, специализации и применения машин. Особенно важно, что в наше время новые информационные технологии вторгаются и в сферу услуг, в которой раньше трудоустраивались работники, потерявшие рабочее место в сфере материального производства[3].

Насущной проблемой сегодняшнего дня является вопрос о том, что делать с людьми, которым не удается трудоустроиться ни в сфере материального производства, ни в сфер услуг. Выходом из сложившейся ситуации может стать работа в семейном хозяйстве, или в различного рода общинах по месту жительства безработных.
Таким образом до недавнего прошлого решалась проблема безработицы в Иордании или Сирии, где один работающий представитель семьи, получающий регулярную зарплату и располагающий наличными деньгами, поддерживал пять безработных родственников, которые в то время были заняты в семейном хозяйстве.

В Европе схожие решения будут очень тяжело прокладывать себе дорогу, ибо европейские семьи малочисленны, и здешние люди, как правило, отвыкли делить между собой деньги и еду.

Вместе с тем существуют и ростки нового к труду, например, система "LETS" (Local Exchange Trading Systém – Система местной обменной торговли), которая развивается в недрах глобализированной экономики уже с начала 90-х годов прошлого столетия в Англии, Австрии, Канаде и других странах. В рамках этой усовершенствованной формы соседской взаимопомощи принимают участие отдельные местные объединения, насчитывающие до 500 жителей, которые напрямую, без опосредующей роли денег, прибыли и налогов обмениваются результатами своего труда (кто-то предлагает ремонт машин, другой – канцелярские услуги или курсы иностранных языков, выпечку хлеба итд.), причем, ведется контроль и учет эквивалентности обмена трудовой деятельностью во избежание непаритетного обмена, чтобы кто-то не вложил больше труда, чем получает в обмен[4].

Но существуют и другие модели как решать вопрос невостребованного человеческого труда. самые передовые страны Запада являются, несомненно, очень богатыми, и поэтому, например, в Швейцарии был представлен законопроект, в соответствии с которым каждый гражданин страны, независимо от того, работает ли он или нет, из государственной казны должен получать 2500 швейцарских франков, которые ему обеспечат безбедную и человечески достойную жизнь. В случае же, если он будет к тому же еще и экономически активным работником, получит к этой сумме еще свою "кровную" зарплату[5].

2. Протестантское отношение к труду – по сути самая глубинная субстанциальная причина нашего кризиса. Отбросив его раннехристианское понимание, труд в протестантизме получает лишь посюстороннюю ценность, исключающую какое-либо эсхатологическое измерение. Одним из катастрофических последствий протестантского отношения к труду является факт, что мир фиктивного, спекулятивного капитала и финансовых пузырей стал сегодня нередко первым миром нашей экономики, отодвигая на задний план материально-экономическое производство. В 2009 году ВВП США представлял примерно 15 биллионов долларов, а из всего общего объёма денег, находящихся в обращении, лишь 3% денег оставалось в сфере материального производства, а остальные деньги были связаны со спекулятивным капиталом.

Образованию финансовых пузырей содействовала, прежде всего, кредитная модель экономики. Благодаря кредиту, особенно потребительскому, кризисы перепроизводства, о которых Маркс говорил, что с этими существенными дефектами капитализм никогда не справится, как будто бы ушли за горизонт. Ситуация со временем, однако, усложняется тем, что платежи по кредитам постепенно начинают "зависать" в силу колебаний рыночной экономики. В итоге, вся система кредитной капиталистической экономики, которая возомнила, что перехитрила Маркса, в конце концов очень напоминает запутанную экономику советского типа – взаимозачетов между предприятиями через государство[6].

3. Сегодняшний кризис был вызван также продолжением экспансии неолиберальной экономики и политики, которая приводит к тому, что на "барахолку" истории выталкиваются все нелиберальные подходы к регулированию социальных отношений, а то и в том случае, когда экономический рост не содействует сплоченности общества, а как раз наоборот, ее разрушает.

Деструктивная роль неолиберальной экономики и идеологии проявляется в наше время в возрастающей роли клиентурных отношений в функционировании государства и общества.

Короткий социологический экскурс достаточен к тому, чтобы не только раскрыть основные атрибуты и тенденции развития клиентурных отношений, но прежде всего понять, почему даже благопристойные граждане в них участвуют, хотя современное общество к такого рода отношениям официально неблагосклонно расположено.

Сущностью каждого клиентурного сношения, сопутствующему человеческому роду еще со времен традиционных обществ, являются неравноправные по взаимовыгодности отношения между патроном и клиентом.

Патрон, будучи влиятельным лицом, предоставляет своему клиенту материальные и духовные ценности и различного рода услуги, в которых тот нуждается.

Клиент со своей стороны обязан быть по отношению к патрону благодарным и по мере своих возможностей поддерживать его интересы. Клиентурные отношения не базируются на основе юридического договора, имеют часто полулегальный или нелегальный, однако добровольный и взаимообязывающий, пронизанный накалом эмоций, характер[7].

Следует также отметить, что категория клиентурных отношений сначала развивается именно в тех сферах общества, которые неподвластны законам рынка – система безопасности и охраны, политики, государственной администрации, и в определенной мере также в сфере здравоохранения, образования, науки, социального обеспечивания. Динамика развития клиентурных отношений, начиная с эпохи возникновения абсолютистических монархий в Европе в 17 веке и постепенного конца феодализма, привела к возникновению идеологии так называемого генерального патрона и к образованию современного государственного устройства (однако, это не значит, что с возникновением государства автоматически и окончательно исчезают частные сети, до недавнего прошлого функционирующих клиентурных отношений)[8].

В современных европейских обществах происходит большое количество социальных процессов, стимулирующих развитие клиентурных отношений. Регрессивное движение такого рода имеет место тогда, когда люди по тем или иным причинам принимают решение вернуться к системе частных клиентурных отношений, перефокусируя свою лояльность обратно от безликого государства к отдельным государственным чиновникам и деятелям. В тот момент конструкция государства, которое по сути своей является лишь хрупкой идей (raison d'etat), начинает рушиться[9]. Катастрофическое развитие в этом направлениии подтверждают события после распада Советского Союза, или раньше, после развала Римской империи, когда последовал буквально эруптивный всплеск клиентурных отношений.

Развитию клиентурных отношений способствует не только разложение государственных структур, но и происходящие перемены в мировой экономике. Начиная с конца 70-х гг. прошлого века, в странах Запада наблюдается переход от классической и иерархической пирамидальной организации фирм к более гибкой, так называемой, сетевой структуре производственной деятельности, и это в полном соответствии с торжествующими императивами неолиберальной экономики и политики[10].

Настойчивые требования максимальной экономической эффективности заставляют крупные экономические субъекты передавать большую долю своей производственной деятельности в ведение экстерных поставщиков услуг. Жесткой конкуренции отдельные субподрядчики противопоставляют чрезвычайную способность приспосабливаться всем без исключения колебаниям рынка труда, в полной мере осознавая, что альтернативой успеха для них является попадание в разряд социальных аутсайдеров. Создается впечатление парадокса – клиентурные отношения, зародившиеся еще на заре человечества, прекрасно уживаются с современным, предельно жестоким миром неолиберальной экономики.

Императивы клиентурных отношений требуют, чтобы "Трудовой кодекс", регулирующий отношения между работодателем и наемным работником, уступил место "Торговому кодексу". Государство, тем самым, плавно скатилось к своему исходному состоянию, когда демонстрировало свое безразличие к социальным вопросам[11].

В социальной структуре стран Запада поэтому происходит фундаментальное перераспределение общественного богатства и глубокие перестановки в социальной структуре, а также ее дальнейшая фрагментаризация, которую усиливают новые технологии. Радикально меняется облик традиционной социологической триады – нижних, средних и высших слоев, и кроме того, значительные части средних слоев ведут заведомо проигрышную борьбу за свое выживание.

Второй термодинамический закон, Дамоклов меч которого с особой силой навис над нашим миром, гласит, что все безостановочно движется к хаосу. Государство, однако, на эти процессы энтропии реагирует по старинке, стараясь еще больше укрепить и расширить роль бюрократической регламентации, забывая, что в сети клиентурных отношений респектабельная бюрократия становится непристойной олигархической гидрой, тем самым недооценивая глубину философского завещания одного из основателей европейской цивилизации Аристотеля о том, что "природа всегда избирает самый короткий путь, чтобы достичь своих целей", и не понимая предчувствий авангардного изобразительного искусства и архитектуры первой трети прошлого века, что подлинное творчество должно наш мир упрощать и фокусировать свое внимание на том, что является действительно существенным.

Вместе с тем, следует напомнить, что лишь искусство иконы, являющее богословие красоты и красоту богословия, не изображает мимолетные и изменчивые движения мысли – как это бывает, например, при изложении философских учений или чередовании архитектурных стилей – а только суть, внутренний эйдос изображаемого[12].

Растущая роль клиентурных отношений в обществе является важным индикатором того, что западные общества двигаются в направлении к новому феодализму[13].

Дилемма нашего времени состоит в том, вырастет ли из нового феодализма новое средневековье, как его понимала русская философия Серебряного века, или общество утонет в хаосе феодальной междоусобицы[14].


Милан Луптак
Источник: "RELIGARE"

[1] Историки обращают внимание на тот любопытный факт, что схожие негативные процессы, которые можно наблюдать в современных западных экономиках – обесценивание валюты, экономический застой и упадок, затягивагие петли долговой экономики, сращивание экономики и политики, всеобщее падение доверия к общественным институтам – можно было наблюдать в Западной Европе в конце Средневековья, на заре капитализма. На волне критики этих негативных явлений выстроил свою популярность в народе чешский реформатор и проповедник Ян Гус.

[2] Drucker P. POstkapitalistická společnost. Praha. 1993. s. 108 – 124.

[3] Keller J. Tři sociální světy. Sociálni struktura postindustriální společnosti. Praha. 2010. s. 184 – 187.

[4] Šmiktator F. WWOOF, LETS a jiné možností způsobu života. In: Něco se muselo stát. (Václav Cílek – editor). Praha. 2014. s. 16-17.

[5] Štefl O. Černé labutě vzdělání. Školství jako loď, kterou musíme přestavěť během plavby. In: něco se muselo stát. (Václav Cílek – editor). Praha. 2014. S. 334.

[6] Schiller R.J. The suprime solution.Princenton University Press 2008. s. 114-116.

[7] По мнению известного итальянского специалиста в области исследования сицилийской мафии Р. Катанзоро, в основании мафии лежит гипертрофированная оценка коллективной защиты жизненно важных ценностей, прежде всего семейной и родовой чести. Поскольку клиентурные отношения являются очень сильно эмоционально окрашенными, существует достаток совместных точек их соприкосновения с мафиозными структурами.

[8] Институт государства в рамках социологии политики возможно интерпретировать с нескольких идейных позиций. По мнению Э. Дюркхэйма, государственная власть является олицетворением надпартийной и надгрупповой рациональности, поскольку противопоставляет партикулярным интересам универсальные ценности, укрепляющие отношения социальной солидарности. В традиции марксизма государство воспринимается как интерес классового господства экономически самого сильного класса. Немецкий социолог Макс Вебер считает, что государственной бюрократии как раз и свойственна аккумуляция власти в качестве самоцели. В структурах современного государства можно также видеть обобщение принципа клиентурных отношений, так сказать, их логическое завершение, поскольку государство становится патроном всех своих граждан-клиентов. Этой точки зрения придерживались, например, немецкие историки О. Гирке и Ф. Мейнеке. Данная концепция объясняет, почему государственные деятели и обслуживающий их бюрократический аппарат могут себе создавать и содержать свои частные клиентурные сети, распределяя в угоду своих эгоистических интересов, созданное из налогов всех граждан общественное добро (Keller J. Dvanáct omylů sociologie. Praha. 1998. s. 154-163).

[9] Классические клиентурные отношения в рамках европейской цивилизации связаны с христианским этосом. В современных обществах клиентурные отношения проиобретают преимущественно светский характер: главный упор делается лишь на утилитарный поиск нужных знакомств и контактов, задействование которых представляет эффективную стратегию в повторяющихся ситуациях явного бессилия рядового гражданина перед лицом всемогущественной государственной машины.

[10] В социологической литературе самый глубокий анализ тнз. сетевого общества и сетевой экономики содержится в трехтомной монографии Мануэля Кастельса "The rise of the Network Society" (1996), а также в его книге "Информационная эпоха: экономика, общество и культура". Москва. 2000.

[11] Видный английский автор Э. Гобсбаум в этой связи отмечает, что строительство европейского государства всеобщего благосостояния после Второй мировой войны на сегодняшний день – это уже изжившая себя аномалия человеческой истории (Hobsbawn E. Věk extrému. Krátké 20. století, 1914 – 1991. Praha.1998). Вопрос состоит лишь в том, если регрессивное движение к государству без "социальной начинки" станет конечной станцией развития европейской государственности, или будет дальше двигаться к предгосударственным формам организации общества, а то в полном соответствии с логическо-историческим методом научного познания Г. В. Ф. Гегеля.

[12] Luptáková Marina Od másky k osobnosti. Zobrazení naplněného lidství v ikoně. In: Ikona v ruském myšlení 20. století. Sborník statí a studií. Červený Kostelec. 2011. Упростить наш мир общественных отношений и воспринять его в иконной перспективе – вот насущная задача европейской цивилизации. Видный американский специалист в области изучения цивилизационных коллапсов Джон Тайтнер пишет, что человеческая история знает всего один пример удачливого упрощения общественных структур, который осуществила византийская цивилизация (Taitner J.A. Kolapsy složitých civilizácí. Praha. 2009).

[13] Для клиентурных отношений характерно, что отчуждение труда (продукта труда) осуществляется также посредством внеэкономического принуждения. Внеэкономическому принуждению в наше время подвержены, прежде всего, иностранные трудовые мигранты, располагающие в современном обществе минимальной мерой социально-правовой защиты. Своим хозяевам, которые их в качестве различного рода агенств-посредников трудоустраивают (а на самом деле продают), например, транснациональным кампаниям, вынуждены платить своего рода феодальную ренту (денежный оброк) в виде различных надуманных денежных штрафов зато, что своевольно покинули свое рабочее место, не вовремя вернулись на свое рабочее место из санитарного узла итд.

Симптоматичным для нашего времени является факт, что кнут внеэкономического пронуждения начинает применяться также по отношению ко многим категориям туземских рабочих. Однако, существует и другая форма феодальной ренты – барщина, т.е. неоплачиваемая работа на участке хозяина. Например, претенденты, желающие занять новое рабочее место, обязательно проходят тнз. испытательный срок, поскольку, как правило, они не получают в дальнейшем трудовой договор, работу, которую они проделали для работодателя, тот не оплачивает. В наше время существует внеэкономическое принуждение и в форме оброка, когда отчуждаемая часть труда произведена на участке самого работника. Например, мелкие предприниматели, намеривающиеся поставлять свои товары в сеть супермаркетов, вынуждены первых несколько недель поставлять эти же товары бесплатно.

[14] Феодализ, возникший на развалинах Римской империи, стал продолжением той формы, которая начала складываться еще в недрах империи – колоната. Однако, средневековая цивилизация сформировалась позже – после принятия христианства в V-X веке. Понятие феодализма, Средние века или крепостничество нельзя, таким образом, воспринимать как однопорядковые, почти как ряд синонимов.