Лента: Общество

Журналист и политолог Борис Межуев – о значении праздника 9 мая 2015 года для русской истории

При словах «майские события» мы чаще всего вспоминаем студенческие беспорядки в Париже 1968 года, иногда, может быть, волнения на площади Тяньаньмэнь в Пекине. Было бы очень здорово, если бы наряду с «парижским маем» в один исторический ряд (но, разумеется, с совершенно иным знаком) был бы поставлен «русский май» 2015 года. И, может быть, далеко не случайно, что на Красной площади в этот день присутствовал племянник Шарля де Голля.

Мы никогда не поймем точно, кто конкретно готовил акцию «Бессмертный полк», участие политических организаций было минимальным, думаю, что также инициативные группы гражданского общества были шокированы итогами. Реальность превзошла надежды всех возможных организаторов шествия — на улицы вышли 12 миллионов человек по всей России и полмиллиона конкретно в Москве с фотографиями своих воевавших родственников — ничего подобного не было в стране последние 20 лет. Причем я еще помню статьи наших горе-аналитиков, которые рассуждали о том, что после начала рыночных реформ русский народ уже более не способен ни к какой низовой самоорганизации, потому что, когда люди занялись своими частными делишками, любое общее дело становится невозможным.

Оказалось, ничего подобного — общее дело еще как возможно, просто дело должно быть стоящим и должно открывать что-то в глубинном подсознании всех жителей России, которых сплотил вокруг себя русский народ.

Впрочем, к общему делу мы еще вернемся. Теперь надо сказать пару слов о наших властях и отчасти воинствах. Мне показалось, что власти не слишком раскручивали эту акцию и, более того, относились к ней с понятным опасением. Думаю, когда из просмотра социальных сетей стало ясно, что москвичи в массовом порядке собираются хлынуть рекой на Красную площадь с портретами своих родных, возник вопрос, как сделать так, чтобы шествие не обернулось новой Ходынкой и, хуже того, чем-то вроде 9 января. Тогда в Санкт-Петербурге тоже возникла идея вполне благонамеренного шествия рабочего люда с иконами и портретами царя, объединенного желанием обязательно выйти на Дворцовую площадь и передать какую-то наспех составленную петицию Государю. Итогом испуга властей перед столь массовой акцией стала роковая ошибка монархии — решение остановить шествие, причем с помощью военных частей.

Конечно, «Бессмертный полк» в отличие от того петербургского шествия не имел никакого политического подтекста, но, с другой стороны, в результате сочетания наплыва людей с военным парадом и приемом делегации глав зарубежных государств 9 мая могли возникнуть самые неожиданные казусы. Не случайно генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун предположил, что не расходящиеся после парада толпы людей в Москве — это политические активисты, пришедшие выразить протест против правительства. Он был искренне удивлен тому, что люди радостно приветствовали как главу государства, так и зарубежных гостей.

И в этой ситуации совершенно неожиданно — и для журналистов, и для рядовых участников шествия — появляется информация, что президент сам присоединяется к «Бессмертному полку» с фотографией своего отца. Надо полагать, он тем самым он прервал прием глав государств, сломал установленный график целого дня. И когда я услышал про эту новость, то подумал, что если бы Государь в январе 1905 года вот так же не побоялся встать в колонну шествия и дойти вместе с ней до Дворцовой площади, никакой революции 1905 года не случилось бы, а следовательно, не было бы ни февраля 1917-го, ни Великого Октября, ни гражданской войны, ни красного террора.

Вот и теперь после «московского мая» уже можно с уверенностью сказать — не будет в Москве никакого майдана. Путин взял обратно город, который столь недружелюбно встретил его возвращение в 2011–2012 годах. Теперь для всех горожан и на долгое время Путин — этот тот лидер, который присоединился вместе со своим отцом к «Бессмертному полку». Это, конечно, прекрасно поняли все оппоненты власти, которые, судя по всему, действительно надеялись на провал великого праздника. Сколько было заточено копий, сколько припасено аргументов против Дня Победы: и главы всех самых главных стран не приедут, и люди останутся равнодушными к брежневскому празднику, и вообще праздновать его надо не 9 мая, а 8-го, как это делает весь цивилизованный мир.

Что касается людей, то думаю, что людей было как раз слишком мало. Люди в массе своей просто не знали о «Бессмертном полке», но теперь они узнали и в следующем году выйдут обязательно. Выйдет уже вся Москва. Некоторые мои знакомые стали готовиться к будущему празднику уже со вчерашнего дня. Ищут старые фотки, сканируют, вырезают, клеят. Это больше, чем семейная акция памяти, произошло что-то в духе прорыва глубинной русской религиозности, такой народно-православной веры в воскресение мертвых. В русских селах вот эта вера всегда была основой народного христианства. Это для нас, городских жителей, Радоница не имеет такого огромного значения, а вот в деревнях в этот день семьями, невзирая на рабочий день, идут на кладбище, с вином и пасхальными куличами, чтобы встретиться с умершими и поделиться с ними радостью Светлого Воскресения. И эту веру в общение посредством церковного ритуала с умершими предками не смог потеснить никакой казенный атеизм.

Отметим, что в будущем году Радоница, православный день поминовения умерших, выпадет на 10 мая. Конечно, кто-то из москвичей разъедется по родным деревням, но многие — большинство — останутся в городе. Неужели они не почувствуют мистической связи Радоницы и Дня Победы?

То, что в колоннах «Бессмертного полка» на плакатах были не только русские имена и фамилии, — это, пожалуй, самое русское и есть. Признаюсь, я всегда с некоторым сомнением относился к разного рода партикулярным русским маршам: настоящая русская вера — та, что объединяет людей и народы, и с этим ничего не поделаешь. Когда индийцы и китайцы вместе с сербами и монголами маршировали на Красной площади под советскую «Катюшу» — это, конечно, прочитывалось, как то, что цивилизованному миру не стоило радоваться распаду СССР: вам не нравилось, что великая Русь была способна объединить вокруг себя Ташкент и Таллин, ничего, она еще объединит Пекин и Дели. Конечно, это был не более, чем символ, но символ с большим политическим зарядом: лидеры двух азиатских гигантов ведь знали, что военным отрядам их стран предстоит пройти по Красной площади под одну — русскую — песню.

Чем обернется «русский май» 2015 года? Упустим ли мы и этот шанс на внутренне обновление? Превратится ли «Бессмертный полк» в такое регулярно повторяющееся ежегодное шествие, без особой энергетики, какими были первомайские демонстрации в советскую эпоху? Или станет предзнаменованием реального хозяйственного, культурного, наконец, подлинного религиозного возрождения страны? Возрождения, которое немыслимо без спонтанности, непредсказуемости, которые в полной мере проявились в этот день, и которое в то же самое время обязательно предполагает готовность власти принять все лучшее, что идет снизу, не ставя ему преград и открывая ему все барьеры.


Борис Межуев
Источник: "Известия"