Лента: Общество

Выступление на семинаре "Национализм в сценарных перспективах властно-идейной трансформации России", состоявшемся 10 октября 2014 в Центре научной политической мысли и идеологии.
При анализе задач контрлиберальной ценностной реформации России важно определиться — какое государство мы понимаем как совершенную и желанную цель?

Возможны два ответа на этот вопрос:
а) государство как создание комфортной среды обитания (т.е. потребления);
б) нравственное государство, концепт которого разрабатывается в нашем Центре — понимаемое как мобилизующий механизм, создающий и поддерживающий общественную среду, способствующую очеловечиванию (одухотворению) индивидуумов, поддержанию возможностей их гармоничной творческой самореализации.

Государство индивидуалистического комфорта является современным российским либеральным вожделением, вершиной которого объявляется растворение в семье «цивилизованных народов» «золотого миллиарда». В риторике либералов выносится за скобки, что такой потребительский комфорт возможен только за счет колониального ограбления других, ужесточения практик расизма и социал-дарвинизма, нравственной деградации — он возможен только для привиллегированного меньшинства. Тем не менее, несоответствие всей российской истории, народного менталитета и традиции такому запросу интепретируется нашими либерал-западниками как российская «отсталость», нежелание «прогресса», неудача вестернизации страны.

Поразительно, но примыкают к такому взгляду и отдельные националистические течения, которые утверждают, что именно русский народ, как исконно европейский, исторически дискриминируется в уютном потреблении, и если он сбросит с себя балласт разделения исторической судьбы с другими народами, с внутренней «азиатчиной», — то наконец и «заживём». Этот подход доминировал как оправдание развала СССР (для быстрейшего, вне очереди, попадания в «европейский дом»), и характерен для теперешних кампаний типа «хватит кормить Кавказ». Понятно, что построение такого государства — это консервация и даже ускорение текущей деградации.

Нравственное государство, — примат в котором отдается созданию условий духовного развития для всех, единой судьбе — явление еще небывалое, но именно оно потенциально способно разрешить вызовы экологических, социальных, межнациональных и духовных дисгармоний, стать выходом из тупиков потребительского общества. Потому построение нравственного государства и является достойной стратегической целью постлиберального перехода для России, единственным условием ее выживания и будущего расцвета.

I. ГОСУДАРСТВО-НАЦИЯ VS НРАВСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВО

Чтобы оценить идейные возможности русского националистического дискурса, необходимо ответить с его позиций и на второй важный вопрос — а что такое в националистическом понимании русскость? В чем в националистической трактовке русскости состоит культурно-исторический потенциал и уникальность для российской постлиберальной трансформации? Способствует ли националистическое понимание русскости выживанию и процветанию нашей огромной общности, населяющей евразийский континент? И действительно ли именно русское национальное государство является вершиной нациестроительства в понимании концепта нравственного государства?

Национализм дает ответ, что русскость это государствоцентричное понятие в этническом или гражданском смысле.

1. Этнический национализм понимает русскость как примат племенного, кровного начала. Потому в государственном строительстве он декларирует императив русской моноэтнической солидарности, а русское этническое превосходство и исключительность, закрепленную законодательно, провозглашает основанием общественной гармонии. Представители других этносов могут быть формально равноправными, но они остаются этническими меньшинствами, права которых в реальности вторичны по отношению к правам титульного народа.

Также этнонационализм противопоставляет этническое местное в национальной культуре вселенски-универсальному. Исторически свойственную русской культуре иерархическую подчиненность этнокультурного начала вселенским духовным смыслам и идеалам этнонационализм трактует главной духовной причиной «русского вопроса» и социальной аномии. Потому для поиска и возжения социальных энергий национального воодушевления он обращается часто в этнографическое (даже дохристианское) прошлое, стремясь именно в народной архаике и традициях найти истоки русской самобытности, подчеркнуть, усилить, восстановить их.

Каковы риски и изьяны этнонационализма для нравственной постлиберальной трансформации? Во-первых, России исторически этнический национализм как государственная доктрина никогда не был свойственен. Современная же его опасность в том, что он в принципе инволюционен для государственного и общественного развития, — это тупик. И в своих предельных выражениях он приведет или к фашизации государства из-за обуянного пафосом исключительности этноса-гегемона, или к дезинтеграции страны по племенным (реальным или воображаемым) даже русским культурно-этнографическим единицам (как-то украинцы, ингерманландцы, поморы, казаки, сибиряки и т.п.), не говоря уже о расколах с другими народностями.

2. Гражданский национализм также строит государство-нацию, но уже не на этноплеменной основе (примате единого происхождения), а добровольного личного выбора, отождествляемого с гражданством. Обьединительным критерием выступает уже не единое происхождение, а желание людей жить вместе на одной территории, обьединенных равным политическим и правовым статусом, личным желанием участвовать в политической жизни нации, приверженностью общим политическим ценностям и общей гражданской культуре, ассоциируемых с этим государством.

Потому проявляется гражданский национализм как плавильный котёл, где этнические различия целенаправленно стираются и демонтируются, происходит ассимиляция.

Эта форма национализма выделилась в ранних буржуазных западноевропейских секуляризирующихся обществах, как ответ на запрос необходимости формирования таких условий, чтобы этнические перегородки не мешали делать деньги, накапливать и распределять материальные блага, формировали рынок для нарождавшейся национальной буржуазии: именно так в свое время реконструировал причины создания европейских наций Нового Времени Карл Маркс. Потому в гражданском понимании государства-нации экономические рыночные и обслуживающие их суверенитет гражданские правовые механизмы доминируют над духовными или этническими.

Особняком стоит версия гражданского национализма в современной постмодернисткой форме мультикультурализма — формирующей некую «общечеловеческую» глобальную массовую культуру, в которой различные национальные этнические культуры обьявляются равноправными и трактуются как части одной эклектичной глобалистской мозаики. Потому при насаждении мулькультурализма ценностно-нормативная несовместимость разнородных национально-цивилизационных культурных и духовных начал, и их конфликтогенность компенсируется целенаправленным внедрением так называемой толерантности. Смыслы мультикультурализма также экономоцентричны — облегчить создание глобального всемирного рынка для транснациональных корпораций Запада.

Гражданский национализм испытывается сейчас на прочность в мировом масштабе — и в росте противостоящих ему возникающих сепаратизмов, так и фундаменталистских идеологий. Но важен ответ на вопрос — понимание русскости в его ключе способно нас приблизить к нравственному государству, или только отдалит?

В нашем понимании — только отдалит, потому что он причинно-следственно наследует многие родовые недостатки этнонационализма. Как было показано исследователями, «гражданская нация — это всего лишь модификация этнической нации, а гражданский национализм — модификация национализма этнического, поскольку внутри гражданской нации есть коренная этническая группа, в честь которой названа страна, язык которой объявлен государственным, культура которой является базой для государственного конституционного патриотизма, члены которой получают гражданство просто по факту рождения, и есть другие этнические группы, формально располагающие теми же правами, фактически могущие рассчитывать лишь на то, чтоб их языки и культуры останутся языками и культурами бытового общения и их члены смогут стать полноценными гражданами лишь в результате трудного процесса натурализации»[Р.Вахитов. Гражданская нация или традиционная империя].

В чистом виде гражданский национализм предполагает приобщение новых граждан к культуре, созданной представителями этнического ядра, и ради интересов которой с разной степенью принудительности он нивелирует и унифицирует этнические начала, накопленное многообразие народной культуры и духовных традиций многих народностей, живущих в таком государстве-нации. Именно потому процесс создания европейских государств-наций называли «кладбищем народов». Потому сверхактуален вопрос — наличны ли иные смыслы русскости как государствоцентричного понятия, отличные от националистического дискурса и присущих ему нравственных изъянов?

II. ЦИВИЛИЗАЦИОННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ РУССКОСТИ

В истории государственности России, даже в виде СССР, в силу многих обстоятельств, не сложилось гражданской в европейском понимании нации. Не состоялся, впрочем, национализм такого рода и в постсоветской либеральной России, несмотря на активные попытки его насаждения как некоего передового концепта, способного разрешить все проблемы отечественной национальной политики.
Многие западные нации сформировались на обломках древних имперских цивилизационных пространств, распавшихся вследствие обьективных причин. И теперь этот распад они пытаются масштабировать на весь мир, обьявляя его единственным линейным законом эволюции государственности, а государство-нацию — вершиной этого процесса.

Особенность России в том, что она, наоборот, исторически формировалась как государство-цивилизация. С самого начала, своего истока, Россия не была моноэтничной. Русскость как культурный, государственный и общественный феномен складывалась как сплав и творческий синтез множества взаимовлияний Востока и Запада, земледельческой и кочевнической культур. Россия является цивилизацией особого, собирающего типа — добровольно объединившей сотни народов, представленной всеми мировыми религиями. Породившей свою особую цивилизационную характеристику — русскую культуру как вершинное наследие всех этносов и народов, живущих в нашем цивилизационном ареале. Не просто живущих, а и сохранившихся. Ведь ни один народ, ни один этнос не исчезли и не уничтожились в русском государстве.

Российская культура «всемирно отзывчива», она надэтнична, но не враждебна этническому своеобразию, духовным и религиозным традициям народов России. Более того, именно множество выходцев из самых разных народов внесли свой вклад в русское государство и синтез русской культуры.

В мире было совсем немного цивилизаций, а еще меньше государств-цивилизаций. Это наше особое историческое преимущество и ответственность сохранить эту «цветущую сложность» нашей национальной культуры. Главная уникальная особенность российского цивилизационного ареала, не вмещающаяся в прокрустово ложе западных национализмов (как было показано выше, этнических в своей сути) — это совпадение российского цивилизационного с национальным. Наша российская национальная идея и национальные интересы — это именно российская цивилизационная идея и цивилизационные задачи, а не этнонационализм.

И только в таком ключе возможно говорить об ассимиляционном потенциале русскости — как приобщении к русской культуре. Именно так призывали понимать русскость, обращавшиеся к своим соплеменникам, крупный крымско-татарский просветитель Гаспринский или казахский просветитель Абай. И, таким образом, полководец Багратион как грузин, художник Левитан как еврей, или датчанин Даль стали русскими не в ущерб своей этничности.

Потому цивилизационная ассимиляция — которая обьединяет и обогащает приобщением к вселенскому универсуму российской культуры все народы, оберегающая их самобытность, уклад и своеобразие, радикально отличается от ассимиляции при гражданском нациестроительстве — когда происходит этническая и религиозная унификация вокруг доминирующего этноса.

Потенциал России, как государства-цивилизации, далеко еще не раскрыт. Во многих своих вершинных проявлениях и древнекиевского периода, Московского государства, Петровской империи или СССР — Россия явила значимые достижения, но это только отдельные элементы, отдельные потенциалы возможности нравственного государства. А упадок, смуты, распад нашего государства были связаны именно с ослаблением цивилизационных скреп (хорошо, что данные слова уже появились в официальном лексиконе).

III. СОВРЕМЕННЫЕ ВЫЗОВЫ

Современные национальные и межнациональные проблемы, характерные для России: космополитизм и денационализация части российского общества, или этнонационалистические аномалии связаны именно с ослаблением нашей цивилизационной идентичности. Когда в либерал-дарвинистском угаре 90-х были запущены процессы спешного демонтажа государства, главный удар был направлен против российской культуры, обогащавшей все народы России, бывшей их венцом, создавшей Россию, как державу сотен народностей, — то неизбежным итогом стало погружение в варварство всего нашего огромного пространства.
И наоборот, Великая Отечественная война является ярчайшим примером преимуществ цивилизационного кристалла нашего исторически сложившегося союза народов, возможности солидарного подвига и конечной победы в самых беспримерно экстремальных условиях.

Но, повторюсь, без единой вершинной, общей для всех нас российской культуры и ее духовного универсума, наше цивилизационное преимущество — многонациональность — становится фактором вражды, обособления и распада вместо единения.

Характерно, что современные атаки против русскости, как цивилизационной идентичности, проходят с одной стороны по линии либерально-космополитичного обезличивания, формирующего неких «граждан мира», а с другой стороны — противоставлением этничности нашей цивилизационной идентичности, при всей опереточности и ряжености новоявленных русских «националистов».
Выпукло это демонстрирует современный украинский кризис.

Конфликт на Украине 2013-14 гг. именно не национальный, а цивилизационный, точнее русско-цивилизационный, — между восставшими защитниками русскости и русскими дезертирами из своей идентичности — оправдывающими личное предательство или гипертрофированием этничности или европо-ориентированностью, или одним и вторым одновременно. С обеих сторон сражаются целые интернационалы — на стороне Новороссии и этнические русские, и греки Мариуполя, и украинцы-малороссы, евреи, абхазы и грузины (способные не враждовать только в цивилизационном единстве) и многие-многие другие — держат удар за свои русские ценности.

И совсем не является парадоксом, что противную сторону — украинский нацисткий майдан — поддержали многие русские националисты (грезящие «Россией для русских» и «хватит кормить...») и этносброд экстемистов со всего пост-СССР и Европы. Они противоставляют этнический национализм цивилизационному, и именно потому привлекаются к украинскому местничеству.

Отдельно надо заметить, что Россия как государство не может быть дистанцирована от украинского бедствия, как некоей исключительно внутриукраинской гражданской войны. Украинский сепаратизм, маскирующийся под этнические областные права, противоставляющий частное общему — это тяжелейшая болезнь нашей российской цивилизации, попытка уничтожить, обесценить ее уникальный нравственный и консолидирующий потенциал. Сейчас украинство уничтожает истоки зарождения Руси и русскости — Киев — «мать городов Русских». И попустительствовать этому нельзя.


Иван Березина
Источник: "Центр научной политической мысли и идеологии "