Лента: Общество

XI Панаринские чтения «Умная политика и цивилизационные вызовы»
Философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова 20 ноября 2013 г.
ХI Панаринские чтения посвящены 10-летию со дня кончины профессора философского факультета Александра Сергеевича Панарина (26.12.1940 – 25.09. 2003), заведующего кафедрой теоретической политологии философского факультета МГУ, выдающего ученого, основателя развивающейся научной школы. Организатор чтений – кафедра философии политики и права. Ред. Родон публикует доклад И.Д. Потапова, прозвучавший в рамках чтений в секции «Цивилизационная идентичность и глобальный контекст».

Декларируемый в начале 90-х «конец истории» не наступил. Через 20 лет после своего геополитического триумфа общество массового потребления столкнулось с серьезнейшим системным кризисом в его экономическом, социальном и политическом аспектах.

В своем экономическом аспекте общество массового потребления столкнулось с мировым финансовым кризисом и стагнацией экономики, конструктивного выхода из которого до сих пор не найдено. В своем социальном аспекте общество массового потребления вынуждено было признать неспособность к собственному воспроизводству, чем и обусловило переход к социальной политике мультикультурализма, размывающего основы национальных культур. В своем политическом аспекте общество массового потребления столкнулось с кризисом государственно-образующей идеологии, породившем пресловутую политику двойных стандартов, своеобразное фарисейство от демократии.

Становится очевидной истина, скрывающаяся за этим разукрашенным фасадом: без цели нравственного возрастания любая общественная и связанная с ней государственная система не жизнеспособна и неизбежно вырождается.

Социально-нравственная идея -- вот что может и должна привнести Россия в систему нового европеизма, тем самым сбалансировав опасный крен европейской культуры, наметившийся сегодня.

« Победа капитализма над социализмом" не должна стать поражением большой социальной идеи, без которой цивилизации не удастся воспрепятствовать опаснейшим тенденциям социал-дарвинизма и человеческой деградации». (А.С. Панарин)

Уже складывается круг ученых – историков, социологов, философов, – которые разрабатывают проблемы нравственного государства, видя в нем историческую неизбежность. С. Сулакшин в статье «На пороге нравственного государства» говорит о стадиальности в развитии государства:

«Человечество в мегавременных координатах идет к светлому «образу и подобию», а вовсе не к тому пониманию идеала, которое навязывается нам в обществе потребления и в социал-дарвинистской парадигме неолиберализма… Человечество прошло этап правового и социального государства. Сегодня мы стоим на пороге нравственного государства. Этот этап неизбежен в эволюционном будущем человечества. И чем раньше мы в России это поймем, чем более настойчиво это будет предлагаться мировому дискурсу, тем быстрее человечество сможет прийти к этому состоянию».

Нет никакой уверенности, в текущей политической ситуации, в том, что социальное, правовое, демократическое государство продолжит свое историческое эволюционное развитие. Но очевидно, что в целях дальнейшего эволюционного пути, демократическое государство должно быть дополнено инстанцией этической, внегосударственной и надгосударственной, ибо природа государства внеэтична по своему существу. Только тогда появится сама возможность дальнейшего эволюционного пути в сторону нравственного государства.

Самое типичное возражение, которое встречает идея нравственного государства со стороны ее оппонентов, направлено против самой постановки вопроса: мол, Царства Бога на земле не бывает и идея нравственного государства – это очередная социальная утопия. Но ведь речь идет о создании более приемлемого социально-этического общественного устройства, а не о глобальном просветлении человечества или построении идеального общества. Утопией когда-то казалась и идея народоправия, но только до тех пор, пока первый избранный парламент не стал политической реальностью.

Особо подчеркну, нравственное государство – это путь совершенствования демократии, развитие идеи контроля общества над государством в его этическом аспекте, устранение гибельной ущербности демократии в западном варианте, крен которой в сторону безнравственности теперь уже очевиден.

Куда труднее ответить на другой вопрос. Что же все-таки надо сделать, чтобы поместить государственную политику в строгие этические рамки?

Первое. Необходимо с самого начала четко разделить целеполагание и техническое воплощение проекта. Нерешенность отдельных технических вопросов не избавляет нас от необходимости действовать, хотя бы методом проб и ошибок. Практика – критерий теории, а не наоборот.
Возьмем для примера современные конституции. Ведь нормы, записанные в них, не содержат в себе готового рецепта их исполнения. Тем не менее, они накладывают на членов общества обязательства: каждый должен стремиться эти нормы исполнять. С нравственностью, которая, между прочим, является более значимым Законом, чем любая конституция, примерно та же история.

Второе. Идея нравственного государства не должна казаться экзотической, как бы непривычно не выглядел сам термин. Наряду с понятиями «социальное государство», «правовое государство» и т. п. государство нравственное – понятие, которое занимает законное место в проблемном поле общественных наук. И хотя слово «нравственный» обозначает некий семантический абсолют (нельзя быть более или менее нравственным), нас это не должно смущать. Ведь нравственное государство – не философский камень или чудодейственная формула, которая сразу приведет к успеху. Да, нравственность абсолютна, она задает незыблемый вектор в принятии решений. Но чтобы соответствовать желаемому, государство должно пройти через некоторый коррекционный период. Правовым или социальным государство тоже не может стать с первой попытки. Также и в нашем случае неизбежны временные трудности. Но, если мы хотим иметь здоровое общество, необходимо активное поступательное движение к намеченной цели.

Третье. Подобно органам конституционного надзора, может и должен существовать орган, который бы следил за соответствием государственных решений нравственным нормам. Демократия не наступает в результате одного лишь внутреннего желания одного или нескольких человек. Демократ вынужден создать или вступить в уже имеющийся демократический институт – парламент. Это и будет институциональным подкреплением идеи демократии и личных усилий того или иного субъекта. Проблема, однако, в том, что институционального подкрепления нравственного государства в новейшей истории не было. Между тем, нравственное государство должно быть контролируемо общественной инстанцией, которая внесет в политику и общественную жизнь нравственное измерение, организует и формализует этот процесс.

В работах некоторых политологов, занимающихся в настоящее время проблемой нравственного государства, уже заметна тенденция расширить исходное понятие и рассматривать новый институт как одну из ветвей власти, наряду с законодательной, исполнительной и судебной. Но это некорректная терминология. Важно подчеркнуть, что новая инстанция должна возвышаться над тремя уже существующими, которые надлежит контролировать с позиций нравственности, так что у нее есть все основания быть стволом при этих трех ветвях. Гораздо лучше было бы определить эту инстанцию как надгосударственную, сберегающую нравственную суть государства. И назвать ее можно бы властью блюстительной. По крайней мере, такое название восходит к концепции Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (ВСХСОН), поставившего этот вопрос еще полвека назад. Еще в начале 1960-х члены ВСХСОН выдвинули эту идею в условиях СССР.

Отличительная черта нового, блюстительного института должна состоять в том, что он не принимает собственных решений и законов, но должен недвусмысленно оценивать все значимые решения исполнительной, законодательной и судебной власти. И, разумеется, обладать правом вето по отношению к любой властной инициативе, и это вето может быть наложено только и исключительно по нравственным основаниям. Он следит за соответствием новых законов и их исполнения нравственным критериям. Ставит рамки властным функциям, проектам и управлению. Вписывает их в нравственную парадигму.

Четвертое. Возникает вопрос: не может ли взять на себя роль блюстительного органа церковь или совет церквей? Ведь церковные институции изначально обладают моральным авторитетом. Надо помнить, что нет у нас сегодня никаких партий и общественных движений, ставящих во главу угла духовно-нравственный прогресс общества. Только церковь. Это и даёт надежду. Священники, разумеется, должны входить в орган блюстительной власти, более того, без этого вхождения сама идея нравственного государства вряд ли может воплотиться. И учитывать православную специфику России в этом случае, безусловно, необходимо. Но самой церкви надо побыстрее подниматься на ту нравственную высоту, с которой её призыв к обществу будет особо убедителен, а у воинствующих атеистов исчезнут антицерковные аргументы.

Тем не менее, блюстительный орган не может быть одновременно и церковным. Просто потому, что церковь хотя и очень большая, но все же лишь часть общества.

О нравственном государстве нередко вспоминают, когда речь идет о симфонии власти и церкви в Византии, но симфония и нравственное государство – не одно и то же. В симфонии мы имеем лишь государство и церковь, следующих параллельными курсами. С другой стороны, в свое время Федор Михайлович Достоевский очень четко обозначил грани между церковью и государством: не церковь должна стать государством (как в случае с католической церковью), а государство «должно сподобиться стать» церковью.
Оппоненты идеи нравственного государства часто также стремятся сравнить его с государственностью Ирана, времен начала исламской революции. Но там религиозная структура просто берет на себя часть государственных функций, или служит влиятельным совещательным органом. Т.е. занимается государственными делами, но не осуществляет этического контроля государства от лица общественности.

С другой стороны, возможно формирование «блюстительной власти» по сословному принципу, как это было с философами в платоновском «Государстве». В любом случае речь здесь должна идти не только о церкви. С самого начала следовало бы избежать ситуации, когда нравственно-блюстительный орган сужается до носителей идеологии какой-то одной общественной группы или нескольких групп, пусть даже речь идет об очень популярных в обществе убеждениях. Членами нравственно-блюстительного института вообще не должны быть представители тех или иных конкретных идеологий. Ими могут стать носители нравственного начала в глазах большинства. То есть люди, пользующиеся неоспоримым моральным авторитетом, каких бы идеологий они не придерживались и сколь бы идейно стратифицированным ни было общество.

Когда же общество будет готово к принятию идеи нравственного государства? Тогда, когда наберется критическая масса людей, готовых быть нравственными хотя бы для того, чтобы избежать социальной катастрофы. Когда в государство будет вживлен нравственный критерий, изменится и нынешнее социально-политическое устройство, хотя заранее нельзя предсказать, в какую сторону и как. Но общество безусловно станет гораздо более справедливым, чем сегодня.

Идея нравственного государства – отнюдь не дань национально-патриотическим комплексам. Она касается всего мирового сообщества. Без нравственного преображения современное государство не выйдет из тупика, в котором оказалось. Задача России обеспечить возможность эволюционного пути демократического государства по направлению к нравственному и предложить этот путь остальному миру, как реальную альтернативу либерального глобализма.

Идея нравственного государства может быть востребована в условиях любой культуры, не зависимо от доминирующей религии и цивилизационного пути.

В этом случае мы займем лидирующие позиции в процессе неизбежного исторического перехода к новому типу государства. Будем не ведомыми, а ведущими.

И.Д.Потапов
Источник: При полном или частичном использовании данного материала ссылка на rodon.org обязательна..