Лента: Общество

Справедливость воспринимается так, как за все хорошее, и "Справедливая Россия" очень в этот контекст вписывается. И в принципе, это началось не сегодня. В свое время еще Энгельс говорил о том, что справедливость как категория в научном отношении ничего не дает. Но, тем не менее, в определенных мыслительных традициях это была вполне конструктивная, вполне инструментальная вещь. Обратимся к размышлениям Аристотеля. Аристотель выделял несколько видов понимания справедливости. Первый вид справедливости – это уравнительная справедливость: несправедливо будет, если один получает больше, чем другой.

Другой вариант – распределительная справедливость. Несправедливо, если представитель элиты, статусно вышестоящей, получает меньше или столько же, сколько представитель низов социальных. (Что справедливо и несправедливо можно оценить, только если видишь реального субъекта, который говорит: "Справедливо, несправедливо". В Аристотелевском понимании этим субъектом выступал полис. Совокупность граждан – это определенная этическая традиция, которая соотносилась с этим полисом). И третий вариант, который выделял Аристотель в понимании справедливости этим полисным субъектом – это справедливость воздаяния. Несправедливо, если не получит столько человек, сколько он заработал.

В православной традиции справедливость трактовалась как одна из семи добродетелей. Наряду с ней вера, надежда, любовь, мудрость, мужество, воздержание.
Под справедливостью в данном случае понималось совершение поступков по совести. Какое сейчас восприятие справедливости? В Интернете проводится опрос дискуссионный, справедливы ли существующие российские законы. Голоса российского населения таким образом распределились: 69% считает, что несправедливы, и только 31% считает, что справедливы. Есть варианты обращения к истории: выкупные платежи крестьян после известной реформы Александра II. Оказалось, что крестьяне за свою землю, которую они обрабатывали своим трудом, должны платить и должны были платить значительно больше, чем стоила эта земля. Это было воспринято как несправедливость.

Есть несправедливость и сегодня. Несправедливо то, что ученый или учитель получает существенно меньше, чем бизнесмен или футболист. Несправедливо то, что приватизатор, по сути дела, ограбивший страну, является хозяином жизни. Несправедливо то, что ветераны, на чьих плечах поднималось отечество, влачат нищенское существование. Несправедливо то, что маньякам-насильникам, которые совершили серийные убийства, сохраняется жизнь. Несправедливо то, что существуют карьерные продвижения посредственностей, притом что талантливые люди, талантливая молодежь отстраняются от этого продвижения. Это все категории несправедливости и, соответственно, они проистекают из того, что есть некая справедливость.

Обратимся к генезису, откуда оно возникло, представление о справедливости. Может, это позволит понять, собственно, его содержание. Мне представляется так, что справедливость соотносится с законом. Когда не было расхождения, когда Божий закон и закон человечий совпадали категории справедливости не было, поскольку справедливость была построена на антитезе: есть закон, он не во всем правильный, а есть справедливость – поступление не по нормативному закону, а поступление по совести. В некоторых традициях это сохранилось, но не везде.

Есть правда внешняя, есть правда внутренняя. И тут выбор был определен культурой. Тойнби в свое время писал об иранианском выборе и зивакийском выборе. Иранианский – это культ закона. Между законом и справедливостью делают ставку на закон. Это одна нормативная традиция, традиция Рима. Другая традиция – традиция Востока, зивакизм (Тойнби и Россию сюда относил): между законом и справедливостью народ симпатизирует справедливости. В этом плане сопоставить очень интересно текстуально русскую литературу и западную литературу. Главная тема русской классической литературы – это несправедливость наказания, несправедливость закона. Если мы посмотрим на западную литературу – там другой сюжет: литература как юридический университет – закон справедлив, ставка на это. В действительности, на примере этого противоречия можно утверждать, чтонет совершенных законов, поэтому есть в той или большей степени разрыв этических представлений народа и нормативного выражения законодательства.

И завершая, как реагировать на этот диссонанс? Реакции могут быть различные. Первая реакция – надо соблюдать законы. Отбросить правовой нигилизм, как призывают многие политические деятели, и это и приведет, скажем, к консенсусу и движению определенному вперед. Есть второй подход: не надо нам законов никаких, мы живем не по законам, долой вексельную честность западноевропейского буржуа в виде законов, давайте жить по справедливости, давайте жить "по понятиям". Ну, и третий подход – соединить эти категории, а это видится как: этика, ценности проецируются на законы.

Сейчас имеет место ценностное выхолащивание в нашей законодательной базе. В этом синтезе и видится определенный выход. Справедливость относится к сфере идеального. Идеал, понятно, потрогать и пощупать нельзя, на то он и идеал. Христианская цивилизация выстраивалась на Нагорной проповеди Христа, где были заложены все эти принципы справедливости. Понятно, что реальное государство, реальный социум им не соответствует и не может соответствовать в принципе, но есть некое идеальное стремление и некий критерий для измерения. Речь не шла о каком-то балансе интересов. "Не мир я вам принес, а меч", – говорил Христос. Но это тот идеал, за счет которого функционировала и, я полагаю, функционирует по сей день христианская структура.


Вардан Багдасарян
Источник: "Россия навсегда "