Лента: Общество

Преданная революция

Поколению, жадно читавшему стенограммы
Съездов народных депутатов, посвящается…

Если народ, который 20 лет назад мечтал о свободе, сегодня выбирает рабство, если его тошнит от слов «равенство» и «братство», если он скучает, когда говорят о демократии, и засыпает, когда заходит речь о Конституции, то это еще не значит, что вам не повезло с народом. Это значит лишь то, что кто-то этот народ здорово обманул, и теперь он никому не верит.

Первородный грех русской революции

4 февраля 1990 года в Москве прошла самая массовая в истории СССР акция протеста, в которой приняли участие, по разным оценкам, от 300 тысяч до 1 миллиона человек, требовавших отмены 6-й статьи Конституции, закреплявшей доминирующее положение компартии в политической системе страны. Опросы общественного мнения показывали, что требования митингующих поддерживает более половины населения России и более 70 процентов жителей Москвы и Ленинграда. Через три дня, 7 февраля 1990 года, на пленуме ЦК КПСС было принято решение отказаться от руководящей роли КПСС, установить многопартийную систему и ввести пост президента СССР. Это стало прологом будущей революции.

24 декабря 2011 года на самый массовый митинг протеста против «нечестных выборов» пришло, по разным оценкам, от 30 до 130 тысяч человек. Лидерами протеста оказались в прямом и переносном смысле дети тех, кто выводил людей на площади 20 лет назад. Однако никакого развития и по-настоящему массовой поддержки это движение не получило. Буквально через несколько месяцев политическая активность населения пошла на спад, а инициатива перешла к власти. Через год, осенью 2012 года, правительство осуществило очередной цикл конституционных контрреформ, уверенно пустив «под нож» не только «дух Конституции», но и ее букву. Так был дописан эпилог контрреволюции, которая подготовлялась без малого 10 лет.

Почему детям не удалось сделать то, что сумели сделать их отцы? Смею предположить, что это случилось потому, что отцы предали ту самую революцию, которую они совершили. Они разменяли свободу на приватизацию и таким образом выбрали для новейшей России ту судьбу, которую она заслуживает.

Приватизация — это первородный грех антикоммунистической (либеральной) революции в России. Не раскаявшись в нем, Россия никогда не сможет вернуться обратно в русло конституционного и демократического движения. Именно варварская, в равной степени социально безнравственная и экономически бессмысленная приватизация подорвала на многие десятилетия веру русского народа в либеральные ценности.

Парадоксальным образом самые оголтелые сторонники режима и самые отвязные его противники выступают в вопросах приватизации единым фронтом. Приватизация — одна из самых табуированных тем в современном российском обществе. Ее критики неизменно оказываются вытесненными на периферию дискуссии о будущем России. Требовать пересмотра итогов приватизации считается даже более неприличным, чем заявлять о неизбежности революции и диктатуры. Приватизация негласно стала «священной коровой» российского посткоммунизма. Ей молятся и Кремль, и многие вожди Болотной площади. Пришла пора ее зарезать.

Варварская приватизация

Принято считать, что в XX веке Россия дважды, в начале и в конце, пережила крупнейшую политическую и социальную революцию. Однако если большевистскую революцию, вне всяких сомнений, можно считать и политической, и социальной, то сказать такое о перестройке и последовавших за ней катаклизмах язык не поворачивается. То, что это был политический переворот, не вызывает сомнений, а вот то, что это была социальная революция, кажется сильным преувеличением. Власть и собственность в России после перестройки фактически остались в руках того же класса (или мягче — той же элиты), который владел ими до переворота. Изменились лишь формы его политического господства.

К началу перестройки советская элита состояла из номенклатуры, верхушки интеллигенции и криминальных авторитетов. Они же собственно и составили костяк сегодняшней российской элиты. Никакой «социальной революции» в России ни в 90-е, ни в «нулевые» не произошло. Если уж искать настоящего революционера в этом смысле, то им окажется Брежнев, при котором произошло кардинальное изменение в положении «советского дворянства», отделившегося от государства и осознавшего свои особые (частные) клановые интересы. Главный из них состоял в том, чтобы защитить фактическое право распоряжаться государственным имуществом как своим собственным. Приватизация была тем способом, при помощи которого советская элита смогла превратить свое «право де-факто» в «право де-юре».

Апологеты приватизации пытаются поставить знак тождества между нею и признанием права частной собственности, без которого дальнейшее развитие российского (советского) общества было действительно невозможно. На самом деле приватизация в том виде, в котором она была проведена, не имеет никакого отношения ни к развитию института частной собственности, ни к развитию конкурентной рыночной экономики, ни к развитию демократии. Наоборот, всё, что за 20 с лишним лет было достигнуто в России в этих областях, было сделано не благодаря приватизации, а вопреки ей. Если говорить о демократизации общества, то пик этого процесса был пройден еще во времена Горбачева, а с началом приватизации как раз совпало сворачивание демократии. Новая Конституция была написана кровью российского парламентаризма на приватизированной совести нации.

Именно приватизация является демиургом современного российского общества и государства со всеми его проблемами и дисфункциями. Последствиями «ускоренной» приватизации стали парализующее общество социальное неравенство (нашедшее воплощение в постсоветской олигархии) и тотальная криминализация экономической, социальной и политической жизни. Приватизация замедлила все рыночные и демократические реформы в России, а некоторые из них сделала невозможными. Она стала крупнейшей социальной катастрофой со времен большевистской революции и Гражданской войны.

Гангстерская национализация

Нет ничего удивительного в том, что уже к середине 90-х годов прошлого столетия неприятие приватизации большинством населения стало основным лейтмотивом политического протеста. К 1996 году на этой почве даже возникла угроза смены власти, нейтрализовать которую Кремлю удалось только благодаря предательству лидеров коммунистической партии, успевшей к этому времени под шумок «приватизировать» левое движение.

Сегодняшние коммунисты несут наряду с правительством прямую ответственность за все, что происходило в России, начиная с середины 90-х годов. Тряся на словах пыльными тряпками псевдомарксистских догм, они на практике признали итоги приватизации и комфортно встроились в выросшую из нее экономическую и политическую систему. Именно соглашательская позиция коммунистов позволила избежать своевременного пересмотра итогов приватизации, вследствие чего историческое развитие России зашло в тупик. В непосредственной связи с предательством коммунистов находятся и залоговые аукционы, поставившие точку в разграблении страны.

Владимир Путин, придя к власти, незамедлительно предпринял шаги, направленные на закрепление итогов приватизации, в частности, внеся соответствующие поправки в Гражданский кодекс Российской Федерации. В то же время он должен был политически реагировать на мощнейший общественный запрос, смысл которого сводился к проведению ренационализации. Перехват лозунгов протестного движения — дело для Путина не новое. Еще в начале «нулевых» он поднял брошенную ему перчатку и ответил на вызов. Именно к проведению скрытой национализации сводится содержание всей его экономической политики в течение 10 последних лет.

Прямой отказ от приватизации был для Путина невозможен, так как он получил власть из рук тех, кто был главным ее бенефициаром. Поэтому он инициировал «кривую национализацию», при которой собственность формально продолжала оставаться частной, но распоряжаться ею без согласия правительства было уже невозможно. Эта национализация оказалась такой же бандитской, какой была сама приватизация. Государство при помощи спецслужб и с прямой опорой на криминал выстроило систему неформального контроля над предпринимателями, в основе которой лежал экономический террор (право правительства отнять любую собственность у любого собственника, а самого его репрессировать).

«Кривая национализация» — это политический компромисс. С одной стороны, многочисленные рантье, возникшие вследствие приватизации, сохранили возможность и дальше получать свою ренту. Этот паразитический класс даже существенно увеличился в размере, пополнившись многочисленными представителями «силовой бюрократии», не успевшими к «первой раздаче». С другой стороны, все они превратились в условных держателей активов, распоряжающихся ими с разрешения правительства, которое накладывает на них разнообразные обременения как социального, так и коррупционного характера.

Эта уродливая система, основанная на слегка задрапированном голом насилии, не решая ни одной из проблем, порожденных приватизацией, добавила к ним новые проблемы, ставшие следствием порождаемого ею правового беспредела. Именно попытка осуществить скрытую национализацию привела к окончательному превращению России в мафиозное государство. Путин «лечил» Россию, но не вылечил. Своей двусмысленной политикой он лишь загнал болезнь внутрь.

Левая пробка на правой полосе

Возвращение России к либеральной политике возможно через решение задач, которые обычно стоят перед левым движением. После того что реформаторы сделали с Россией в начале 90-х годов, на «правой полосе» образовалась «левая пробка». Теперь на смену «тупику коммунизма» пришел «тупик приватизации».

На первый взгляд ситуация выглядит совершенно безнадежной. Приватизация — это консервант для нынешних экономической и политической систем. Их нельзя изменить, не пересматривая ее итогов. В то же время пересмотр итогов приватизации 20 лет спустя может дать старт к такому жесткому переделу собственности, который ни одно правительство не будет в состоянии контролировать.

Нет ответа и на вопрос о том, где пролегают те нравственные и правовые границы, внутри которых должна проводиться национализация сегодня. Ведь приватизированы были не только сырьевые компании и крупные банки. По всей стране миллионы людей сыграли за 20 лет в «русскую рулетку». И с точки зрения метода приватизация какой-нибудь «Сибнефти» мало чем отличалась от приватизации какой-нибудь овощной базы в каком-нибудь уезде. Более того, могу предположить, что вокруг уездной базы подчас кипели шекспировские страсти похлеще, чем в криминальном романе Абрамовича с Березовским. Но нельзя же повернуть историю вспять и отобрать все овощные базы у их нынешних владельцев. Приватизация повсюду проходила одинаково криминально. Вся Россия покоится на этом шатком фундаменте. Тронь его, здание может просто сложиться как карточный домик.

Трудность задачи, однако, не освобождает от необходимости искать решение. Одно из возможных решений подсказала сама жизнь. Как в известном фильме Гайдая — «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет». Экономический кризис 2008—2009 годов подтвердил полное фиаско идеологии и практики приватизации, показав, что значительная доля выросших на этой почве «частных» предприятий экономически несостоятельны и без помощи государства существовать не могут. Раздать имущество в частные руки — не значит создать класс предпринимателей. Да, какая-то часть новых собственников сумела создать эффективные коммерческие предприятия, но большинство все эти годы просто стригло купоны до тех пор, пока кризис сам не постриг их как овцу.

Сегодня правительство, как в советское время, через созданные им специальные институты вроде ВЭБ и ВТБ, а также десятками других способов закачивает огромные деньги в формально частные предприятия, искусственно поддерживая их на плаву, спасая от неминуемого банкротства, но при этом не отбирает эти предприятия у их владельцев. В чем же состоит роль собственников этих когда-то приватизированных предприятий? В том, чтобы перекладывать в свой карман часть выделяемых государством средств. Трудно представить себе более абсурдную ситуацию. В этом случае паразитическая природа российской олигархии становится очевидной для всех.

Но это значит, что ренационализация может быть хотя бы частично проведена за счет простого включения рыночных и конкурентных механизмов. Если вследствие приватизации возникло эффективно работающее рентабельное предприятие, что является скорее исключением, подтверждающим общее правило, то оно не нуждается в национализации. В конце концов, его владельцев со временем можно заставить возместить издержки через выплату налогов. Правда, для этого необходимо вернуться к дифференцированной ставке налогообложения. Но уж если приватизированное предприятие находится фактически на дотации государства (через предоставляемые на нерыночных условиях кредиты, через гарантированный госзаказ или даже через прямые субсидии), то нет никаких оснований оставлять его в руках неэффективных собственников. Национализация частично произойдет сама по себе, если государство прекратит поддерживать на плаву то, что обречено утонуть.

Так или иначе, общество должно защитить себя от паразитического класса, непомерно раздувшегося вследствие приватизации. Он является сегодня главным тормозом исторического прогресса России. Путин был и остается лишь главным защитником и выразителем интересов этого класса. Поэтому оппозиция должна предъявить обществу не программу борьбы с Путиным (путинским режимом), а стратегический план преодоления последствий той экономической, социальной и политической катастрофы, которой стала для России приватизация и которая, собственно, Путина и породила.

Скрытной мафиозной национализации, которую с 2003 года осуществляет Путин, должна быть противопоставлена альтернативная программа открытой и прозрачной национализации, целью которой является не возврат в советское прошлое, а подготовка почвы для создания по-настоящему конкурентной и свободной экономики. Только таким образом либеральная (да и любая другая) оппозиция сможет вернуть себе доверие народа и обеспечить тот уровень поддержки, который имело демократическое движение начала 90-х годов.

Национализация свободы

Парадоксальным образом в России путь к демократии и рынку пролегает через национализацию. Для современной России национализация — это вовсе не левая, а правая, причем радикально либеральная, программа. Задача национализации состоит в том, чтобы вывернуть Россию из того зигзага, в который ее закрутила криминальная приватизация. У меня нет программы национализации, но у меня есть четкое понимание того, что такая программа должна быть подготовлена. Потому что та национализация, которую устроил Путин на паях с кооперативом «Озеро», меня категорически не устраивает. И только потом, когда все завалы будут расчищены, Россия сможет вернуться к идее приватизации, но уже на рыночных и законных условиях.

Необходимость национализации в России обусловлена не столько экономическими, сколько политическими и этическими причинами. Это вопрос сохранения нравственного здоровья нации. И это касается отнюдь не только олигархов, сорвавших на этом деле наибольший куш. Это касается всех и каждого. Потому что в конце прошлого века, так же как и в его начале, вся Россия сладострастно сорвалась в штопор грабежа. Как справедливо заметил по этому поводу Юрий Пивоваров, по всей стране начался «дуван» (сходка для дележа добычи казаками). И если в финансово-экономическом смысле есть разница между хищением какого-нибудь ГОКа и растаскиванием на части какого-нибудь колхоза, то в нравственном отношении между ними никакой разницы нет.

Приватизация была великим искушением, которого русская революция не выдержала. Сегодня всё видится в мрачном свете, и время неподдельного энтузиазма и великого подъема духа, которые сопровождали перестройку, кажется эпохой сплошных заблуждений, вранья и мелочных страстей. Но не надо себя обманывать, люди, которые выходили на Манежную площадь в феврале 1990 года, действительно стремились к свободе и верили в нее. Однако спустя всего несколько лет они приватизировали свою свободу, превратили свободу в частный промысел. Чтобы народ снова поверил в свободу, ее надо национализировать. Как и всё украденное.


Владимир Пастухов – доктор политических наук, St.Antony College, Oxford
Источник: "Новая Газета"

---

«Либералы и приватизация»

Как бы странно это не звучало, но либеральная пресса решила обсудить вопрос о роли приватизации в построении современного российского государства.Запад понял, что нужно срочно и быстро выращивать в России «новых» либералов

Анализируя ситуацию в России, я неоднократно говорил о том, что либеральные идеи в современной истории России не имеют перспективы в обществе. И связано это прежде всего с тем, что именно российские либералы совершили два самых главных преступления последних десятилетий: они провели тотально преступную приватизацию и (с ее помощью) создали не менее тотально коррумпированное государство. То, что часть из них в результате были отстранены от государственной кормушки, особой роли не играет. Да и не следует преуменьшать их нынешней роли, которая в части определения финансово-экономической политики и реформы государства осталась доминирующей, одни реформы образования и здравоохранения чего стоят.

При этом внешний фактор оказывался для этой группы весьма и весьма позитивным. В эпоху Клинтона и первый срок Обамы у власти в США находилась группа, прямо причастная к мошенничествам времен приватизации (достаточно упомянуть Л. Саммерса и его «коллег»), во времена Буша группа друзей российских либералов продолжала контролировать МВФ, Мировой банк, ФРС США, да и многие другие институты. Так что, несмотря на тотальную ненависть народа, сделать что-то с этой группой было невозможно.

А вот сегодня ситуация изменилась. Я про это писал и еще буду писать (в прогнозе на 2013 год), но вывод можно сделать и без упоминания оснований – сегодня либеральные финансисты в условиях нарастающего финансово-экономического кризиса постепенно и все более явно теряют власть в основных странах мира, в США в первую очередь. И возникает вопрос: есть ли в такой ситуации перспектива у либеральной идеи в России, с учетом того, что это слово все более и более ассоциируется в обществе со словом «вор»?

Понятно, что для сохранения этой группы (которая наиболее близка современному западному истеблишменту из всего российского политического спектра) нужно что-то делать. Но все попытки что-то там реформировать неизменно утыкались в приватизацию, которая стала «священной коровой» для российских либералов. А потому совершенно очевидно, что реформировать себя изнутри России либералы не сумеют, значит, их ждет рано или поздно неминуемый и позорный конец. Если кто-то им не поможет.

И вот в «Новой газете» (напомню, это один из либеральных рупоров, причем именно в политической сфере) появляется статья некоего В. Пастухова, как написано в газете, «доктора политических наук, St. Antony College, Oxford». Я приведу только две цитаты: «Почему детям не удалось сделать то, что сумели сделать их отцы? Смею предположить, что это случилось потому, что отцы предали ту самую революцию, которую они совершили. Они разменяли свободу на приватизацию и таким образом выбрали для новейшей России ту судьбу, которую она заслуживает.

Приватизация – это первородный грех антикоммунистической (либеральной) революции в России. Не раскаявшись в нем, Россия никогда не сможет вернуться обратно в русло конституционного и демократического движения. Именно варварская, в равной степени социально безнравственная и экономически бессмысленная приватизация подорвала на многие десятилетия веру русского народа в либеральные ценности».

Отметил этот автор и еще один тезис, который мы неоднократно обсуждали на этом сайте и который всегда вызывал бешенство у российских либералов: «Если уж искать настоящего революционера в этом смысле, то им окажется Брежнев, при котором произошло кардинальное изменение в положении «советского дворянства», отделившегося от государства и осознавшего свои особые (частные) клановые интересы. Главный из них состоял в том, чтобы защитить фактическое право распоряжаться государственным имуществом как своим собственным. Приватизация была тем способом, при помощи которого советская элита смогла превратить свое «право де-факто» в «право де-юре».

И появление такой статьи я могу оценивать только с одной точки зрения: Запад понял, что нужно срочно и быстро выращивать в России «новых» либералов, которые не просто принципиально не согласны с приватизацией, но и готовы для получения мандата доверия от народа стать одним из главных борцов с ее итогами. В статье есть и еще конкретные соображения, что и как можно сделать, хотя это и не столь принципиально. Важно то, что в качестве инструмента восстановления либеральной идеи в политическом поле России предлагается использовать еще один «жупел» либералов – национализацию. Впрочем, не исключено, что сделано это для того, чтобы государство своими деньгами оплатило все провалы либерал-реформаторов: что в реформе ЖКХ, что в реформа энергетики, что в реформа пенсионной системы – собственно, не провальных реформ у либералов просто нет.

Кому обращена эта статья – пока не очень понятно. Поскольку, еще раз повторю, если есть желание реабилитировать либеральную идею, то нужно искать «новых» либералов, что будет достаточно сложно в современной России. Ну, то есть, у Запада, конечно, есть ресурсы, на которые можно купить какое-то количество людей, но вот как их ввести в современный российский истеблишмент? Назначать чиновников в современной России напрямую из Лондона или Вашингтона, как это было в 90-е годы, все-таки сегодня трудно.

Я не исключаю, что в этом месте Запад даже пойдет на договоренности с Кремлем (которому сегодня либеральная группировка реально нужна). Другое дело, что не очень понимаю, что и как при этом делать с нынешней либеральной группировкой (так сказать, «старыми» либералами), которая вместе с дружественными олигархами будет отчаянно бороться за свои места и привилегии. И тут одной национализацией не обойтись – как нас учил один из идейных вождей российских либералов Березовский, легче приватизировать менеджмент госкомпаний, чем сами эти компании.

Мне кажется, что единственный вариант здесь – это закон о люстрациях. Который запретит любую государственную, преподавательскую, воспитательную работу для всех, кто был связан с приватизацией (то есть всех работников Госкомимущества и Минимущества 90-х – начала 2000-х годов, часть работников других министерств, аппарата правительства, администраций регионов и администрации президента), а также ее бенефициаров. По той причине, что вся она была преступна, и по замыслу, и по исполнению, и по закону (принятые Верховным советом законы были просто проигнорированы). Понятно, что сегодня это просто невозможно, но в 1982 году, скажем, в Чехословакии тоже много чего нельзя было представить, но не прошло и 10 лет...

И после принятия такого закона вопрос о собственности станет уже вторичным. Тут тоже что-то придется делать, но в рабочем порядке и отдельно по каждому принципиально важному объекту. Но самое интересное все-таки то, что эта тема появилась в либеральном дискурсе. Что будет дальше – посмотрим. Тут есть два варианта. Первый – тема тихо исчезнет. И этот вариант мне кажется наиболее вероятным. Но если давление Запада будет достаточно сильным, а его желание сохранить в политической системе России авторитетную группу, принципиально на него ориентированную, – достаточно ярко выраженным, то тема будет развиваться, причем в процессе этого развития будут появляться в либеральном лагере новые персонажи.

Смогут ли они потеснить старых – это отдельный вопрос. Как я уже отмечал, мне кажется, что на высказанных в статье тезисах продержаться не получится и без жестких вариантов типа закона о люстрациях не обойтись. Кстати, «новым» либералам на это, в общем, наплевать, они, скорее всего, будут чисты с точки зрения приватизации. Но смогут ли эти новые люди пойти так далеко, что им позволят – будем смотреть. В любом случае само появление такой статьи, как опубликованная в «Новой газете», говорит о том, что Запад, скорее всего, «старых» российских либералов списал окончательно и бесповоротно. Поскольку после такой статьи они уже не смогут замолчать тему преступности приватизации (сами же тему подняли!), заменив ее на стандартный гайдаровский бред об «опасности возрождения коммунизма», с которой они якобы боролись приватизацией!


Михаил Хазин, российский экономист, президент компании экономического консультирования «Неокон»
Источник: "Взгляд "