Лента: Общество

В 2008 году отношение России к Западу начало меняться. А в этом году закон о некоммерческих организациях, запрет деятельности Агентства США по международному развитию (USAID), неприкрытое презрение к Совету Европы и отказ от продления договора Нанна-Лугара стали новыми проявлениями этой смены курса.

В статье 2008 года мы писали о том, что августовская война между Грузией и Россией была чем-то вроде поворотного момента, который обозначил возвращение России к роли, которая лучше соответствовала геополитической истории страны.

Первым признаком этого поворота стала речь Владимира Путина в Мюнхене в феврале 2007 года. Западные СМИ расценили это выступление как проявление чрезвычайно жесткой позиции. На самом деле для президента и подавляющего большинства его сограждан все это было лишь типично русским способом напрямую выразить свои мысли – без намеков и прочих словесных трюков. Так, что он сказал? «НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам, а мы, строго выполняя Договор, никак не реагируем на эти действия. Думаю, очевидно, что процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот – это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень взаимного доверия. И у нас есть справедливое право откровенно спросить – против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Где теперь эти заявления? О них даже никто не помнит».

Вполне нормальная манера речи для российской культуры. Тем не менее, нельзя упрекнуть Путина в глупости и непонимании того, какая реакция может последовать за выступлением подобного рода.

События во второй половине 2012 года, как нам кажется, лишь подтверждают этот поворот, о котором мы говорили в 2008 году.

Разумеется, речь не идет о возвращении Путина в президентское кресло. Всем прекрасно известно, что его влияние в российской политике оставалось неизменным, даже когда он был всего лишь премьер-министром страны.

Закон об НКО

Если рассмотреть события в хронологическом порядке, первым из них стало принятие закона о некоммерческих организациях. Из него следует, что те НКО, которые получают финансирование из-за границы и занимаются политической деятельностью, должны открыто заявить об этом и использовать во всех публикациях, в том числе – и на их интернет-сайтах, наименование «иностранный агент».

О литературной ценности подобной формулировки, безусловно, можно поспорить, однако перед тем, как возмущаться по поводу этой меры, нужно разобраться с природой этих НКО и их работой – как в России, так и в других странах.

Вмешательство США во внутреннюю политику России началось сразу же после распада СССР в 1992 году: в тот момент в страну хлынуло огромное количество иностранных советников, которые стремились оказать помощь в «восстановлении страны». С американской стороны это вмешательство было вовсе не бескорыстным. Речь шла о том, чтобы поднять на ноги бывшего врага, не допустив при этом, чтобы он вновь стал таковым. Некоторые советники действительно работали из лучших побуждений, однако это не помешало им допустить страшнейшую ошибку: они пытались восстановить страну без учета мнения населения. Впоследствии Стивен Коэн (Stephen Cohen) назвал это формированием некой идеальной России.

Результат оказался не просто катастрофическим в экономическом, политическом и общественном плане – он надолго дискредитировал в глазах российского населения само понятие демократии и, как следствие, НКО, которые объявляют себя защитниками этой самой демократии.

Еще в 1991 году большая семерка пыталась навязать Михаилу Горбачеву методы «шоковой терапии». Президент СССР осознавал, что у него не получится реформировать страну без иностранной помощи, и он обратился за поддержкой на Запад. Там ему недвусмысленно дали понять, что предоставление этой самой помощи невозможно без радикальных «шоковых» методов. По возвращении на родину он отметил, что предложенные ему методы и темпы перехода были ошеломляющими. Пресса также не осталась в стороне. Так, например, газета The Economist посоветовала Горбачеву, которого назвала «Михаил Сергеевич Пиночет», применить уже опробованные в Чили методы, несмотря на риск «кровопролития». «Чили Пиночета может послужить практическим примером для советской экономики», – добавили в The Washington Post.

После отставки Горбачева Борис Ельцин приступил к реализации реформ, в основу которых легли теории Милтона Фридмана (Milton Friedman). Они преподносились командой молодых экономистов, которых российские СМИ быстро окрестили «чикаго-бойз», и направлялись группой европейских и американских советников. В октябре 1992 года Агентство США по международному развитию предложило двухмиллионный контракт Гарвардскому университету: тот отправил в Россию своих юристов и экономистов, которым было поручено следить за работой «чикаго-бойз».

В результате такого блестящего вмешательства Россия оказалась в рядах стран даже не третьего, а четвертого мира: ВВП упал больше чем на 50%, и, по данным Всемирного банка, в конце 1990-х годов 74 миллиона россиян жили за порогом бедности. Одновременно с этим страна теряла примерно по 700 000 жителей в год. Как отмечает эксперт Владимир Гусев, «годы преступного капитализма обошлись стране в 10% населения».

Население страны, разумеется, не могло не замечать происходившего. Местные СМИ активно обсуждали эти проблемы – при том, что иностранная пресса упорно продолжала делать вид, что верит в «чудо» президентских лет Бориса Ельцина, этого «великого демократа».

В начале 2000-х годов россияне смогли понаблюдать за вмешательством других НКО в странах Центральной Европы и за совершенствованием методов «ненасильственных» государственных переворотов, идею которых предложил в том числе и Джин Шарп (Gene Sharp), прозванный некоторыми своими коллегами «Клаузевицем ненасильственных движений». Первой пробой пера стала бывшая Югославия и Сербия. Как пишет журналист The Washington Post Майкл Доббс (Michael Dobbs), отстранение Милошевича обошлось американскому правительству в 41 миллион долларов: такой оказалась стоимость кампании, которую провел американский посол в Сербии и профинансировало USAID через такие некоммерческие организации, как Национальный фонд поддержки демократии (NED), Национальный демократический институт (NDI) и Международный республиканский институт (IRI). С сербской стороны наиболее активную роль сыграла НКО «Отпор», которая, кстати, предлагала свои услуги и в различных государствах бывшего СССР. Один из ее руководителей Александр Марич описал используемые ей технологии в большом интервью изданию Politique Internationale.

Позднее те же самые американские НКО отточили в Грузии и на Украине свои методики, которые позволяют устранить политических соперников и в то же время заставить окружающих поверить в то, что источником всех перемен являются спонтанные демократические течения. Эти движения были обозначены термином «цветные революции».

В 2002 году американским послом в Грузии был Ричард Майлз (Richard Miles – бывший посол в Сербии), а Михаил Саакашвили занимал пост министра юстиции в правительстве президента Эдуарда Шеварднадзе. «Революцию роз» в значительной мере профинансировали NED и Freedom House, организация со штаб-квартирой в Вашингтоне, которую с 2001 года возглавляет бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси (James Woolsey). Как утверждает Джонатан Моват (Jonathan Mowat), институт «Открытое общество» миллиардера Джорджа Сороса (Georges Soros) также сыграл заметную роль в «революции роз».

После Грузии настал черед Украины. Как пишет глава европейской службы британской газеты The Guardian Иэн Трейнор (Ian Traynor), вышеупомянутые НКО приняли участие в операции по дестабилизации власти, и, если в Сербии американское правительство потратило 41 миллион долларов, то на Украине, по словам журналиста, ему все обошлось в 14 миллионов. Уильям Энгдаль (William Engdahl) в свою очередь говорит о 20 миллионах. Нужно отметить, что ставки в той игре были высоки, так как в тот момент все трубы, по которым Россия поставляла свой газ и нефть в Европу, проходили через Украину.

Российское правительство внимательно следило за действиями американских НКО в Грузии и на Украине. Внешнему наблюдателю такая нервозность властей могла показаться неуместной: Россия – не Украина и уж точно не Грузия. Тем не менее, когда те же самые НКО начали финансировать так называемые оппозиционные группы в конце 2011 года – начале 2012 года, эти события вновь всплыли в памяти российского населения и руководства. Отсюда и следует новый закон, который призван обеспечить лучший контроль за ведущими политическую деятельность в России иностранными организациями.

Запрет USAID

Второй важный показатель перемен – это запрет деятельности USAID на территории России. Вашингтон официально уведомили об этом решении в сентябре, а вступило в силу оно 1 октября. Более того, министр иностранных дел России Сергей Лавров еще в июне предупредил об этом свою американскую коллегу Хиллари Клинтон. Проявленное в сентябре США удивление говорит либо о неверии американской администрации в возможность такого шага, либо о ее полной неискренности… Или, может быть, здесь есть немного от того и другого?

USAID открыло свое представительство в Москве в 1992 году, а в 2012 году в нем работали 60 россиян и 13 американцев. За 20 лет оно профинансировало большое количество программ в таких областях, как здравоохранение, борьба со СПИДом, подготовка судей и ремонт электросетей, – на общую сумму порядка 3 миллиардов долларов. В то же время оно активно вмешивалось в события в экономической сфере и, в частности, сыграло заметную роль в оставивших после себя чудовищные воспоминания приватизациях, в результате которых ограниченный круг людей «со связями» прибрал к рукам все национальные богатства. Этот процесс породил самый ненавистный россиянам политический класс – олигархов. Сейчас, когда столь нужная в 1992 году помощь больше не является необходимой, население вспоминает лишь о причастности USAID к катастрофе 1990-х годов, а руководство – о стремлении к политическому вмешательству и попытках перестроить Россию по образу и подобию США или Европы, хотя сегодня россияне убеждены, что им нужно найти для себя «третий путь».

Каждая из сторон, разумеется, пытается представить ситуацию в наиболее выгодном для себя свете. Тем не менее, даже Дэвид Херценхорн (David Herszenhorn) из The New York Times признает двусмысленность программ помощи в целом, и деятельности USAID – в частности: «…с исторической точки зрения во многих странах эти программы служили прикрытием для шпионажа».

Американский посол в Москве Майкл Макфол (Michael McFaul), в свою очередь, отметил в вышедшей в 2003 году совместной книге с Джеймсов Голдгейером (James Goldgeier), что США организовали раздачу гуманитарной помощи в недоступных в советские времена регионах России, чтобы попросту узнать, что там происходит.

В то же время Пейдж Александр (Paige Alexander), чьи слова приводит в своей статье Дэвид Херценхорн, утверждает следующее: «Мы всегда работали от лица американского народа ради российского народа…»

Сегодня Россия восстановила собственные финансы и сама вошла в число государств-спонсоров, в связи с чем ей больше не нужно финансовое содействие из-за рубежа. В Министерстве иностранных дел отметили, что Москва готова сотрудничать с USAID в программах помощи третьим странам.

Ответ Европе

В 1996 году Россия присоединилась к Совету Европы по инициативе ее тогдашнего президента Бориса Ельцина. Это случилось в те времена, когда юная Российская Федерация искала образцы для подражания и поддержку международного сообщества. Ее экономика лежала в руинах, а в общественной и политической сферах воцарился хаос. И раз попытка сближения с США не принесла ожидаемых плодов, Россия повернулась в сторону Европы.

С тех пор их отношения были отмечены чередой более или менее серьезных конфликтов, некоторые из которых даже приводили партнеров на грань разрыва. Так было, например, во время первой войны в Чечне, когда Россию временно лишили права голоса в совете. Иногда Россия сама угрожала покинуть совет. Как бы то ни было, в конечном итоге она каждый раз стремилась показать, что занимает законное место в этой направленной на решение демократических вопросов организации. Оба партнера, по всей видимости, отточили искусство маневрирования между необходимыми публичными заявлениями и закулисными политическими договоренностями.

Тем не менее, недавно кое-что изменилось. Если раньше, Россия отвергала всю критику, но все же демонстрировала реальное желание работать с Советом Европы для поиска приемлемых для обеих сторон дипломатических решений, то сейчас, кажется, что это стремление иссякло.

Так, например, спикер Государственной Думы Сергей Нарышкин отменил запланированную поездку в Страсбург на заседание Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ). Там он должен был сделать ряд предложений по таким крупным проблемам, как «развитие европейского парламентаризма и строительство Европы без разделительных линий». «Однако события последнего времени показали, что мои предложения стратегического характера вряд ли сегодня могут быть услышаны в ПАСЕ, поскольку среди отдельных руководителей ПАСЕ и русофобски настроенных отдельных депутатов явно преобладают иные желания, – сообщил Нарышкин агентству «Интерфакс». – Именно поэтому я решил отказаться от участия в сессии, однако хочу подчеркнуть, что буду готов выступить в ПАСЕ сразу, как только будут созданы соответствующие условия для объективного обсуждения тех проблем, которые считаю насущными».

Еще удивительнее выглядит реакция России на негативный отчет ПАСЕ по вопросу соблюдения страной взятых на себя обязательств в сфере демократии и прав человека. «Не считаем такие формулировки и призывы уместными и, безусловно, к ним прислушиваться не будем», – заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков по поводу официальных рекомендаций ПАСЕ. Таким образом, несогласие приобрело невиданные ранее формы.

Кроме того, в ситуации произошли и другие изменения. В условиях текущего кризиса европейская модель потеряла львиную долю своей привлекательности. В этой связи также интересно отметить, что критика Путина в адрес Европы перетекла из политики в экономику. Кризис также ослабил позиции Страсбурга по отношению к Москве. Ведь в конечном итоге Россия дает немалые взносы. В 2011 году она предоставила 34 миллиона долларов, что составляет 12% от всего финансирования Совета Европы.

Отказ от продления договора Нанна-Лугара

Соглашение о программе совместного уменьшения угрозы (Cooperative Threat Reduction Program), которое больше известно как договор Нанна-Лугара (по именам предложивших его двух американских сенаторов), было подписано в 1991 году. Его целью было уничтожение ядерного и химического оружия при поддержке американского финансирования и экспертов в условиях экономического краха, который последовал за распадом СССР.

Кроме того, программа была направлена на переориентацию определенных предприятий военной промышленности и защиту «чувствительных» технологий при том, что (реальных или вымышленных) дел о контрабанде ядерных материалов становилось все больше. Еще одной целью договора был контроль за ядерными арсеналами и их уничтожение в странах бывшего СССР.

По мнению России, программа выполнила поставленные задачи. Кроме того, страна хочет избавиться от сложившегося в 1990-е годы имиджа просителя помощи. Заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков напрямую отразил это в своем заявлении: «Это соглашение не устраивает нас, особенно с учетом новых реалий, когда ситуация в России изменилась, в том числе, наши финансовые возможности существенно расширились».

Таким образом, Россия дала понять, что не намеревается продлевать срок действия соглашения, который истекает в мае 2013 года.

Заключение

Изменения в поведении России по отношению к США и Европе говорят о том, что страна считает главным для себя поиск нового, собственного пути. В первое время, в 1990-х годах, Москва пыталась найти за границей примеры для подражания и партнеров. Сначала это были США. Официально российские инициативы не были отвергнуты, однако Вашингтон продолжал обращаться с Москвой как с бедной родственницей. В результате Россия повернулась в сторону Европы, однако и там натолкнулась лишь на снисходительность и стремление вмешаться во внутренние дела страны, чтобы перекроить ее по собственному образу и подобию.

Упорство США в вопросе противоракетной обороны стало одной из причин нынешнего поворота. Как, впрочем, и попытки вмешательства со стороны Европы и в особенности – презрительное отношение к российской позиции на Ближнем Востоке. Москва не готова забыть о том, как европейцы и американцы воспользовались ооновской резолюцией по Ливии, против которой она не стала использовать право вето.

Как бы то ни было, толчком для этого нового движения послужила в первую очередь неспособность западных лидеров найти решение для мирового кризиса. Уже многие годы россияне твердо убеждены, что Запад живет в неком вымышленном мире, тогда как они сами реально смотрят на вещи. Кремль пришел к выводу, что мы сейчас переживаем системный экономический и финансовый кризис. И что либерализм продемонстрировал свою ограниченность.

Как писал главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов, «Владимир Путин третьего срока – политик опытный и настроенный довольно пессимистически относительно мировых перспектив. Его критика в адрес Запада, например, отличается сейчас от той, что звучала раньше. Прежде он возмущался неспособностью и нежеланием воспринимать Россию как равного партнера и стремлением ущемить ее интересы. Сейчас речь уже не об этом – он недоумевает, почему все, что делают ведущие игроки, напоминает саморазрушение, только усугубляет и без того острые проблемы».

Таким образом, сейчас нужно в срочном порядке начать работу над установлением новой системы. Возвращение к морали и духовности являются составными частями этого поиска.

То есть, существующий разлом станет еще больше? Мне так не кажется. Россия смотрит на Восток? Это вполне нормальное поведение с учетом ее географического расположения и развития экономики азиатских государств, которые в скором времени оставят Запад позади. Как бы то ни было, в силу множества географических и исторических причин она все равно останется связующим звеном между Европой и Азией. «У нас есть многовековой опыт на перекрестке различных культур и цивилизаций. То, что некоторые называют Россию евразийской или «евро-тихоокеанской» страной, отнюдь не случайность», – отметил премьер-министр Дмитрий Медведев.

В отношения России с США по прежнему будут взлеты и падения, по крайней мере, до тех пор, пока унаследованные со времен холодной войны клише окончательно не исчезнут. Но не останутся они и неизменными, так как, по мнению американского специалиста по Советскому Союзу и России Стивена Коэна, «Москва больше ничего не ждет от Вашингтона, за исключением разве что военной безопасности. Все остальное, в том числе и необходимые для модернизации экономики капиталы, она может получить от процветающего партнерства с Китаем или Европой».

Хорошим заключением могут послужить слова Генри Киссинджера (Henry Kissinger), которые тот произнес после встречи в Москве с президентом Путиным: «Российско-американские отношения занимают одно из важнейших мест в мире, и я надеюсь, что они будут развиваться и улучшаться в ближайшие месяцы и годы».


Денни Плювинаж (Denys Pluvinage)
Источник: "ИноСМИ "
Оригинал публикации: "La Russie tourne une page "