Лента: Общество

Жесткость, которую власть демонстрирует в отношении оппозиции, становится частью нового управленческого стиля Владимира Путина. Об этом свидетельствуют приговор Таисии Осиповой, развернутая в Госдуме кампания против Геннадия Гудкова, новый виток дела в отношении Алексея Навального. Однако сохранение интенсивности репрессий на продолжительный срок может привести к появлению более агрессивных лидеров оппозиции или даже к переходу в ее ряды высокопоставленного раскольника от власти.

Действия, которые власть предпринимала в отношении оппозиции в последнее время, позволяют говорить, что давление на «несогласных» перестает быть ситуативным инструментом реагирования на вызовы со стороны протестного движения. Теперь это один из элементов нового стиля государственного управления, который, вероятно, будет присущ Владимиру Путину в течение очередного президентского срока.

Зимой прошлого года казалось, что политическое пробуждение Москвы застало власть врасплох. Начиная с декабря она последовательно ужесточала подход к работе с оппозицией, однако все меры производили впечатление «очаговых», причем сама тактика зачастую выглядела так, будто ее нащупывают вслепую.

Силовое давление сочеталось с попытками представить протестное движение как маргинальное явление, своего рода причуду столичного интеллектуального истеблишмента.

К концу лета стало ясно: самогипноз сработал. Власть не только не смогла преодолеть разрыв между внутриполитической реальностью в стране и тем образом действительности, который складывается у нее, но и планирует жить в соответствии с иллюзорными представлениями.

При этом очевидно и то, что точно такое же когнитивное искажение присуще взглядам оппозиции, которая стремится представить свою, зачастую слишком драматизированную трактовку происходящего как точку зрения общества в целом. Новый управленческий стиль Владимира Путина в связи с этим призван помочь власти распутать следующие проблемные узлы.

Во-первых, это проблема легитимности. В то время как нынешнее руководство страны воспринимается оппозицией как нелегитимное, большинство населения пока выказывают ему свою поддержку. Однако нельзя не отметить факт ее неуклонного снижения. Народ, в целом не выступая против власти, демонстрирует усталость от ее политики. В этих условиях высока вероятность того, что в будущем Владимир Путин столкнется с дефицитом легитимности, вызванным снижением эмоциональной поддержки со стороны большинства, место которой уступит пассивное раздражение.

Ощущение эрозии легитимности может придать импульс для более вольного поведения финансово-промышленной олигархии.

Во-вторых, это проблема стабильности. Несмотря на в целом умиротворяющие рейтинги поддержки Путина и Медведева, очевидно, что общество уже не готово удовлетвориться формулой «царь хороший — бояре плохие». Коррупция осталась нечувствительна ко всем попыткам ее обуздания. Замедление темпов роста доходов населения в период относительной стабильности ощущается острее, чем их падение в условиях кризиса. Скрытая безработица в виде увеличения числа бюджетников устойчиво растет. Но что самое главное — у большинства населения отсутствует перспектива изменить жизненный уровень в биологически значимые сроки. Все эти обстоятельства создают панораму общественного настроения, которая во многом расходится с оптимистичными статистическими показателями.

Наконец, это проблема управляемости. С декабря прошлого года власть предпринимает попытки создать новую систему подконтрольной демократии, чтобы направить общественную активность в управляемое русло. Этот механизм призван заменить те, которые создавались Владиславом Сурковым с начала 2000-х и обнаружили свою неэффективность после первого выступления оппозиции на Болотной площади. Эта система должна дать обществу ощущение, во-первых, контроля над действиями власти, во-вторых, внимания к его требованиям. Для этого продвигаются инициативы, дублирующие уже существующие проекты по контролю над деятельностью чиновников. Принципиальным отличием новой системы является возможность получения властью сигналов «с мест», причем напрямую, что одновременно позволит высшему руководству переложить часть ответственности на политиков среднего звена.

Таким образом, жесткий стиль управления представляется власти логичным инструментом подавления тех тенденций, которые не укладываются в рамки управляемой модели. Эффективность такого подхода в долгосрочной перспективе зависит от того, насколько изобретательно оппозиция подойдет к формулированию ответа. В условиях давления со стороны власти будет формироваться принципиально новый тип лидеров, при этом высока вероятность появления «раскольника от власти», выступающего с отрицательной программой — с опорой на «антидействия», противопоставленные тактике нынешнего руководства.

Его шансы на успех будут возрастать в прямой зависимости от степени давления.

Еще одним ограничением для нового управленческого курса станет субъективный фактор: Владимир Путин относится к политическим «спринтерам», которым привычнее развивать высокую скорость в начале дистанции, чем поддерживать умеренный темп на всем ее протяжении. В этом контексте более вероятно, что «нажим» в рамках силового курса не продлится дольше пары лет. Его пролонгация чревата повышением рисков, связанных с вызреванием оппозиции. При этом еще более опасна эрозия «ближнего круга», из которого может выйти «раскольник», способный более эффективно, чем любой представитель оппозиции, бросить вызов нынешнему лидеру. Несмотря на то что в настоящий момент очевидных претендентов на эту роль нет, следует помнить, что их выход на политическую арену практически всегда становится неожиданностью для правящего режима.


Надежда Соколова, эксперт Центра проблемного анализа

Источник: "RBC daily "