Лента: Общество

В политической риторике, в публичных политических дебатах понятия «либерал», «либеральный», «либерализм» очень распространены, иногда даже ускользает их смысл.

ВЦИОМ провел всероссийский опрос по поводу того, как воспринимается обществом либерализм. Оказалось, что 56% опрошенных затрудняются ответить, что такое либерализм; 42% относятся к нему безразлично.

Результат не обескуражит внимательного аналитика. Большая часть общества не понимает, что такое либерализм, и особой поддержки этой идеологии и политической силе не оказывает. И это довольно естественно.

Не естественно другое: то, что при этом конституционная конструкция страны — либеральная, экономическая система — либеральная, социально-гуманитарная система переделывается в либеральную, и в целом идеологический выбор, несмотря на конституционный запрет единой государственной идеологии, в России, безусловно, либеральный.

Слово «либерализм» производно от «свободы». Свобода человека — это фундаментальное философское понятие. Но оно сопряжено с другими фундаментальное понятиями: коллективность, общность, социальность человека. Человек потому человек, что он коллективен.

Отсюда возникает главное, принципиальное противостояние: индивидуумность, переходящая в индивидуализм, эгоизм, эгоцентризм, — и коллективность, общинность, соборность. Это противостояние проецируется, например, на отношения собственников средств производства и наемных рабочих, руководителей и подчиненных, экономического производства, распределения и потребления.

В основе этого противостояния лежат социальные теории: с одной стороны — социал-дарвинизм, расизм, фашизм, национализм (они тяготеют к утверждению экстремального превосходства индивидуума), с другой стороны — социализм и коммунизм (в них акцентируется первенство общественного, всеобщего интереса и блага.

В зависимости от пропорций двух этих подходов выстраиваются конкретные государственные системы.

Свобода — это вовсе не свобода, как это ни парадоксально. Это не «что хочу, то и делаю», а «делаю только то, что нравственно, допустимо в обществе». Пока человек живет рядом с себе подобными, попытка поставить во главу угла и довести до экстремистского принцип индивидуальной свободы есть разрушение человеческой сущности, сведение ее к социально-дарвинистским принципам, в силу которых прав сильный.

Отсюда вытекает масса противоречий: сильному нужна свобода для реализации, но при этом он может помнить о слабых и отстающих, о справедливости, об интересах большинства, о милосердии и солидарности.

По сути речь идет о выборе модели человека. Человек ли ты в полном смысле слова? Или ты животное, наделенное разумом, хитростью, способностью, объявив конкурентную борьбу во всем и вся, облапошить соседа, выиграть борьбу и пользоваться всеми благами, не думая о том, что есть другие?

Либеральна ли Россия?

Представители Болотной площади — в основном сторонники так называемых правых сил — упрекают руководство страны, что оно отступает от принципов либерализма, сворачивает якобы великие достижения либеральных времен Ельцина. В этом масса лукавства.

Более либеральной страны, чем Россия, представить трудно. На самом деле правые силы и либералы критикуют сейчас президента не за антилиберализм, а за то, что он ограничивает либеральный экстремизм.

По большому счету страной управляют из-за рубежа, в том числе оплачивая политическую оппозицию внутри России, управляя Центробанком, в значительной степени бюджетными, валютными, макроэкономическими процессами, социальными реформами и пр. Интересы реальных управляющих при этом, разумеется, не совпадают с интересами страны и народа. Россия — по-прежнему геополитический противник Запада, и он, имея возможность неограниченно печатать доллары, бросает их на борьбу с Россией, как когда бросал на холодную войну.

Уровень либерализации страны — это не вкусовая оценка государственного устройства, его можно количественно измерить, для чего учитываются разные показатели.

Так, чтобы общество было человеческим, а не людоедским, государство собирает налоги, формирует бюджет и перераспределяет средства — на развитие, поддержку ослабленных слоев населения, регионов и т.д. Перераспределение через госбюджет — это отражение человеческой характеристики устройства страны. Измеряется этот показатель отношением государственных расходов к валовому внутреннему продукту. В Советском Союзе госрасходы были практически равны ВВП. В либеральнойчасти мира, включая США, они составляют от 30 до 40% ВВП. В России этот показатель уже меньше, и дальше некуда: сохранение его снижения приведет к сворачиванию государства, к развалу России, чего так добивается Запад и собственная пятая колонна.

Еще один показатель — это доля государственной собственности в общей структуре собственности страны. Оптимальный показатель для России — 60–70%. Сюда должны входить крупные промышленные предприятия, оборонная, транспортная и социальная инфраструктура, энергетика — то, что связывает территорию и делает ее единым государством. Но, по рецептам Чубайса, государство отдало в частные руки энергетику, теперь раздербанивают железнодорожную сеть страны и планируют дальнейшую приватизацию. Это путь к ослаблению российской государственности.

Третий показатель — оборот денежной массы в стране. В России экономика демонизирована, уровень денежного рублевого обеспечения к ВВП не превышает 30–40%, когда среднемировой составляет около 100%, а в Китае и Японии доходит до 200%. Тем не менее ВВП вырабатывается, оборот обеспечивается. Возникает детский вопрос: если не рублями, то чем? Валютой, не облагаемым налогом оборотом, порождающим глобальную коррупцию, неконтролируемый вывод капитала и опять-таки утрату суверенитета.

В основе этой финансовой конструкции — доведенные до предела либерально-космополитические, монетаристские принципы. В мире нет стран, где национальная денежная система была бы настолько обезденежена.

Фактически Россия все больше утрачивает суверенитета, и делается это по рецепту экстремального, максимального обеспечения либеральных принципов, отрывания интересов индивида, сильного, собственника, богача, руководителя, олигарха от интересов населения, большинства.

Итак, Россия сегодня не просто либеральна, а предельно либерализована, настолько, что будущего в этой модели просто нет: эта модель не совместима с ее жизнеспособностью и успешностью.

Поэтому призывы в пользу еще большего либерализма в России вписываются в подрывную, даже не политическую, а военно-политическую, геополитическую линию борьбы с российской государственностью. Требования еще больше либерализовать Россию почти тождественны требованию Россию уничтожать.

Чтобы эти слова не выглядели идеологической догматикой, скажу, что свобода человека и его права наряду с обязанностями и долгом — это параметр оптимизации. Правила общежития, государственное устройство должно быть налажено таким образом, чтобы свободы были сбалансированы с ответственностью и социальностью.

Часто меня просят найти название для такого рода устройства страны: либеральный, капиталистический, коммунистический, государственнический строй. Но я против слова «строй». Не важно, как это назвать: в политике это — политический центризм, в математике — оптимизация сложных социальных систем в многомерном факторном пространстве, в госуправлении — нахождение оптимальных соотношений и балансов, интересов. Каждая система жизнеустройства страны должна быть настроена оптимально в соответствии с интересами большинства населения, личности (в том числе обеспечивая сбалансированный уровень ее свобод и возможности реализации) и к интересам государства, единой родины для всех.


Степан Сулакшин, доктор политических наук, доктор физико-математических наук
Источник: "Центр проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования "