Лента: Общество

Писатель Никос Диму о душевном состоянии соотечественников и собственном страхе быть изгнанным из Европы.

76-летний Никос Диму еще 37 лет назад писал о «Несчастье быть греком» — так называется сборник афоризмов Диму, вышедший в 1975 году. Уже тогда он констатировал: грек делает все, «что в его силах, чтобы увеличить пропасть между желаниями и действительностью». Интервью проходит в его столичной квартире, в посольском квартале Афин, утопающем в зелени. В воздухе разливается аромат жасмина, за окном работает установка для полива газонов, на диване дремлет трехлапая кошка по кличке Азурро. Диму (который в свое время учился, в частности, в Мюнхене) предлагает кофе и выпечку — хотя совсем недавно он был обижен журналом Spiegel. Материал «Прощай, Акрополь!» (тема одного из майских номеров) Диму, как и многих в Греции, задел за живое.

Шпигель: Господин Диму, вы изучали душу греков, пожалуй, больше, чем кто-либо, — можно сказать, что вы ее прямо-таки препарировали. Что с ней происходит сегодня?

Диму: В народе преобладает чувство неуверенности. Греки утратили уверенность в себе, что отчасти обусловлено нашей историей. Ведь на нашу долю выпало много страданий. Однако неуверенность выливается в том числе и в агрессию. Греки тяготеют к теориям заговора, которые так или иначе объясняют и подкрепляют наши страхи. Так что мы думаем не только головой и рассудком, но и сердцем. Не забывайте: еще во времена античности египетские мудрецы называли греков детьми. Но такая незрелость имеет и свою прелесть.

Шпигель: Вы действительно полагаете, что греческая история до сих пор определяет поведение ваших соотечественников — даже теперь, в условиях кризиса?

Диму: Да. Ведь современные греки всегда будут страдать от того, что создали древние эллины, о которых невозможно забыть и которых нам не превзойти. Мой тезис таков: в XIX веке греки за считанные годы перенеслись из феодальных отношений в современность, народ получил культурный шок. У греков проблемы с самоидентификацией: людям трудно совместить в своем сознании Восток и Запад, былое великолепие и сегодняшнюю нищету, православие и просвещение. Именно это по сей день вселяет в грека неуверенность и вызывает беспокойство. Грек чувствует постоянную угрозу.

Шпигель: Вы хотите сказать,что греки так и не стали настоящими европейцами?

Диму: Долгое время они не имели свободы, были частью многонациональной и многоязычной империи. Потом пятьсот лет они жили под турецким владычеством. Наконец, им пришлось в одночасье стать европейцами, все государственные институты были фактически импортированы. Поэтому греки до сих пор не питают большой любви к своему государству.

Шпигель: Почему вы придаете этому такое значение?

Диму: Это важно, если хочешь сотрудничать с греками или реформировать их страну. Для этого нужно знать, какие страхи терзают греческую душу. И я думаю, что эти страхи дают о себе знать как раз в таких кризисных ситуациях, как нынешняя. Тогда греки с их традициями гостеприимства вдруг начинают видеть в других врагов, желающих лишить народ его души.

Шпигель: Думаете, именно описываемое вами сочетание неуверенности и агрессии привело к результатам выборов 6 мая?

Диму: Определенно. Но майские результаты были обусловлены еще и тем, что в политике греки дают волю своим чувствам. Возьмите лидера коалиции левых сил («Сириза») Алексиса Ципраса: он молод, он хорошо выглядит, он излучает оптимизм. Люди думают, что при таком руководителе с ними не может случиться ничего плохого, ведь он — сама уверенность. Да, все понимают, что Ципрас не волшебник. И тем не менее за него отдавали голоса — руководствуясь эмоциями. Я надеюсь, что на парламентских выборах 17 июня люди будут голосовать рациональнее.

Шпигель: Пока что оснований для этого мало.

Диму: На выборах в мае 35% греков не пришли на избирательные участки, еще 19% отдали голоса за мелкие партии, которые не прошли в парламент. В общей сложности получается 54% тех, чей выбор предсказать невозможно. И я рассчитываю, что многие люди сегодня мыслят хладнокровнее. Да, Ципрас получит еще больше голосов, но не так много, чтобы сформировать правительство.

И тогда партии, выступающие за сохранение евро — «Новая демократия», «ПАСОК» и другие, менее крупные, — смогут образовать коалицию.

Шпигель: Греки понимают, что на этих выборах им практически предстоит голосовать за или против евро?

Диму: Если договоренности по мерам экономии не будут выполнены, то мы останемся без единой валюты. Одно без другого невозможно. Я надеюсь, что многих это заставит задуматься. Это выборы не между правыми и левыми, но между евро и драхмой. Если бы партии поставили вопрос именно так, то исход уже сегодня был бы известен: 78—81% греков хотят сохранить евро. Но, увы, не только слово «демократия» греческого происхождения, но и слово «хаос».

Шпигель: Равно как и слово «дилемма».

Диму: Да, все это очень ярко характеризует греческий менталитет. И должно смениться не одно поколение, чтобы он изменился. Надеюсь, несмотря на это, с помощью Европы мы все-таки переживем нынешний кризис. Но, конечно, есть и другой сценарий, согласно которому коллапс неизбежен, и тогда придется все начинать с нуля.

Шпигель: Вас такой сценарий пугает?

Диму: Да, когда я увидел выпуск журнала Spiegel с темой номера «Прощай, Акрополь!», у меня появилось такое ощущение, будто меня попросту выставляют из Европы. Это был шок: возможно, я не могу претендовать на репрезентативность, но я всегда считал себя европейцем — европейцем, который родом из Греции. После того как я увидел ту обложку, у меня появилось чувство, будто я стою на корабле, отходящем от берега, и Европа медленно, но верно исчезает за горизонтом. Что меня изгоняют.

Шпигель: Вы считаете такой выбор темы номера со стороны журнала Spiegel непозволительной наглостью?

Диму: Это грубое вмешательство в очень тонкой ситуации. Понимаете, Акрополь для греков — это святое. Поэтому для нас ваша обложка, как сказали бы футболисты, — это нечто за гранью фола.

Шпигель: Больше тридцати лет назад в интервью журналу Spiegel вы сказали, что в не слишком хорошие моменты своей истории греки всегда пытались переложить вину на других, вместо того чтобы подумать, в чем они были неправы.

Диму: Это до сих пор так. Если вы поговорите с людьми в Греции, то услышите: ох уж эта Меркель, ох уж этот Шойбле, за что они так с нами? В таких случаях я отвечаю вопросом на вопрос: «Какое отношение к нам имеет Ангела Меркель? Никакого. Мы набрали долгов и обратились к европейцам за помощью. Поэтому они здесь». Тогда мои собеседники, как правило, говорят, что европейцы на этом хорошо заработают, что всему виной заговор банкиров или западного капитала против Греции.

Шпигель: Как вы пишете в своей книге, это может объясняться другой типично греческой чертой — склонностью к преувеличению.

Диму: Верно — грекам нравится жить не по средствам. В романе Никоса Казандзакиса «Грек Зорба» изображается эта жажда жизни: мы хотим, чтобы у нас было все, хотим пользоваться всем. Сущность преувеличения тесно связана с природой вытеснения. Греция — это родина не только демократии, но и трагедии. А трагический герой — это человек, который не знает меры и не хочет считаться с вселенским порядком.

Шпигель: Но если немцы и греки так различаются, то могут ли они вообще понять друг друга?

Диму: Могут, если будут друг друга дополнять. Греку нужен немец, потому что он умеет делать то, на что мы неспособны. А немцу — грек, потому что у нас есть та жажда жизни, которая может сделать немца счастливым.

Шпигель: Оглянемся назад: что немцы делали не так, пытаясь спасти Грецию?

Диму: Прежде всего скажу: главная вина лежит на греческих политиках, которые способствовали началу этого кризиса и недостаточно быстро на него реагировали. И вместо того чтобы объяснить людям всю серьезность положения, они в очередной раз сваливали вину на других. Наши политики говорили: «Да, это варварские меры, но их нам навязывает Международный валютный фонд, Евросоюз, ЕЦБ — так называемая тройка. А ведь до этого они же заверяли представителей из Европы: «Нам нужны эти меры — пожалуйста, дайте нам деньги». Это двуличная политика. Я убежден, что греки стали жертвами в первую очередь собственной политической элиты.

Шпигель: И тем не менее немцы в частности и европейцы в целом наверняка могли что-то сделать лучше.

Диму: Мне кажется, принимались ошибочные меры. Переусердствовали с программами экономии — как следствие, теперь нам грозит дефляция. Но есть и проблемы коммуникационного характера. «Тройка» никогда по-настоящему не пыталась объяснить грекам свои концепции и подходы к решению проблем. У европейцев не было пресс-секретаря, который попытался бы действительно вступить с греками в диалог — не как представитель комендатуры «Четвертого рейха», а как член команды, задача которой — помочь нашей стране. Вместо этого они вели себя как властные бюрократы, которые каждые три месяца приезжали и уезжали, вместо того чтобы остаться.

Шпигель: Но ведь греки и без того недовольны, что слишком много решений принимается чужаками.

Диму: Я убежден, что людям просто нужно было лучше объяснять суть этих решений. У многих в Греции сложилось впечатление, будто мы живем в условиях немецкой или европейской оккупации — и я их понимаю, хоть и не разделяю такой «иллюзии». Образ действий представителей «тройки» и то, как «тройку» использовали греческие политики, привели к тому, что все мы упустили наш большой шанс. Чтобы привить грекам другой менталитет, нужно действовать очень осторожно, иначе эффект будет обратным, причем он не заставит себя ждать.

Шпигель: Положение усугубила резкая критика из Берлина.

Диму: Именно так — Вольфганг Шойбле, как школьный учитель с поднятым пальцем, твердил: греки дурно себя ведут. Меркель проявляла несколько большую гуманность, но тем не менее с протестантской строгостью давила на чувство вины. Можно было предвидеть, что все это желаемого результата не принесет — они избрали ошибочную тактику.

Шпигель: Каким будет ваш прогноз на парламентские выборы в июне?

Диму: Я не решусь что-либо предсказывать, и это тоже прогноз. Но я искренне надеюсь, что мы найдем какой-то выход. Если Греция покинет еврозону, то это будет тяжелый удар — причем не только для Греции. В конечном итоге Европа без Греции тоже будет своего рода инвалидом, поскольку лишится части себя самой. Поэтому я неустанно пытаюсь объяснить соотечественникам, почему терять евро не в их интересах. Я, как психоаналитик, советую своему греческому пациенту на этот раз более рационально взглянуть на вещи.

Шпигель: Сколько еще продлится ваша терапия?

Диму: Это зависит от пациента. Но если он будет реагировать очень по-гречески, то на следующий сеанс попросту не придет.



Перевод: "Профиль"
Источник: "Голос России "