Лента: Общество

Как безнадежно больной до конца верит в чудо-доктора, который его исцелит, так и всякая сельская больница верит в спонсора, который спасет ее от надвигающейся гибели. В каждом российском селе вам расскажут историю, что не дальше как в соседнем районе живет богатый человек, который на свои деньги построил и содержит сельскую участковую больницу. История эта не более чем легенда. Но она живет и греет сердца медиков, униженных нищенскими зарплатами, обреченных на сумасшедшую гонку, обман и приписки неразумными нормативами и тарифами и, в конце концов, на сокращение, увольнение и безработицу.

Участковая больница села Шилово Ефремовского района Тульской области с 1 июля уже прекратит свое существование. Вместо нее будет амбулатория. Больница же, лишившись стационарного отделения и половины персонала, превратится в подразделение центральной районной больницы.

Впрочем, она давно уже перестала выполнять свое изначальное предназначение. Большинство коек отданы «социальным бабушкам» – престарелым людям, у которых либо нет родственников, либо есть, но не хотят за ними ухаживать. Даже если бабушек и не было, койки все равно пустовали бы, потому что лечить и некого и нечем. Бабушками надеялись спасти саму больницу. Но приехавшая из Тулы комиссия областного департамента здравоохранения распорядилась признать такое использование коек нецелевым, бабушек, а иные жили здесь годами, переселить в ночлежки социального обеспечения, а больницу закрыть.

Наталья Литвин, главный врач Шиловской больницы, воспитавшая за 23 года сплоченный медколлектив, сегодня, как клушка, пытается спасти свой выводок, но в отличие от глупой птицы понимает, что сделать этого не сможет. Тому есть много причин. И народу в округе убавилось. И оборудование устарело. И здание обветшало.

Но основной причиной бедствия является нынешний принцип финансирования лечебных учреждений, который, главным образом, и вынуждает их закрываться.

До недавнего времени существовали три источника, три составляющих части бюджета сельской больницы. «Социальные бабушки», которые теперь уже не в счет. Бюджет района, доля которого год от года сокращается и в будущем году обещает исчезнуть вслед за бабушками. И Фонд обязательного медицинского страхования – сокращенно ФОМС.

Так вот, согласно тарифам ФОМСа, один обратившийся за врачебной помощью человек приносит больнице 132 рубля. Если его госпитализировать, то это еще 900 рублей в день. В больнице четыре терапевтические стационарные койки и три врача: общей практики, она же главный врач; педиатр – четверть ставки, стоматолог – полставки. Эти три специалиста должны обеспечить зарплату не только себе, но и двум медсестрам, фельдшеру, санитарке, водителю, а также содержание двух фельдшерско-акушерских пунктов, которые сами себя обеспечить не могут.

К больнице приписаны 32 населенных пункта с населением около 2 тысяч человек. Ровно на ставку врача общей практики. По тарифам больница должна принимать от 20 до 25 человек в день. В год получается около 4 тысяч. То есть каждый житель должен обратиться за помощью минимум раз в полгода. А хорошо бы чаще. Чем больше обращений, тем полнее бюджет. Чем больнее население, тем лучше для больницы. Здоровый человек медицине невыгоден. Этот алгоритм задан тарифами медстраха.

Идем дальше. Фельдшеру дан годовой госзаказ в 500 посещений. Каждое оценивается в 65 рублей. В год получается 30 тысяч. Тогда как на содержание ФАПа требуется 15 тысяч рублей ежемесячно. Разбейся фельдшер в доску, свое содержание он не обеспечит.

Эти тарифы едины как для села, так и для города. Здравоохранение настраивают на то, что оно должно быть самоокупаемо. Но оно не может быть самоокупаемо априори, потому как по Конституции каждый гражданин РФ имеет право на бесплатную медицинскую помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения. Образовавшиеся ножницы между реальными доходами и реальными расходами вынуждает медиков выкручиваться. Как? Самим идти к своим потенциальным пациентам. А проще взять карточку больного и вписать в нее фиктивное обращение. Или фиктивно же «положить» его в стационар.

– Во время недавней проверки все четыре койки стационара Шиловской больницы были пусты, даже белье на них было не помято, тогда как по документам на них лежали больные, – говорит начальница отдела здравоохранения Ефремовского района Нина Дементьева.

Приписками грешат все без исключения лечебные учреждения страны. Чем больше больница, тем больший грех.

В последние годы в больницы буквально повалили люди. Прямо эпидемия какая-то. В Петербурге один горожанин посетил поликлинику 181 раз за год. То есть, ходил как на работу.
А многие ходят еще и рука об руку с мертвецами. Как выяснилось, 29 счетов на лечение были выписаны медиками на давно умерших людей. Один из покойников, как выходило по документам, 4 раза посещал стоматолога. Медики так спешат выполнить нереальные нормативы, спущенные им сверху, что дело доходит до казусов. Одной страховой компании пришел счет за… ампутацию головы. Другой – за аборт… у мужчины! В одном из городов вдруг принялись доказывать, что 1163 человека у них заболели холерой. Впору кричать во все горло об эпидемии, объявлять карантин, вызывать медицину катастроф, скорую помощь планеты. Но не было никакой эпидемии, и холера оказалась вымышленной. Так накручивалась зарплата городскому медперсоналу.

Количество приписок посещений, сделанных только одним врачом за один месяц в таганрогской городской поликлинике № 1, составило 64 случая. Количество пациентов, числящихся по документам на больничных койках, в несколько раз превысило людей, фактически находится на лечении в стационаре.

«Нас призывали больше принимать (то есть приписывать) больных, – признается одна из врачей Московской области. – Не забывать направлять их поголовно на УЗИ и анализы крови и мочи. Посещения больных, пришедших на прием первый раз, рекомендовали записывать как вызовы на дом. Сотрудникам посоветовали при медосмотре в школе у каждого ребенка находить какое-либо заболевание: страховые компании за здоровых детей врачам не платят. «Если придраться будет не к чему, пишите – аллергический ринит».

Это подтверждается и признаниями других медиков из других регионов.

«…нас инструктируют во время медосмотра в школе или детском саду ни в коем случае не писать, что ребенок здоров, потому что в этом случае страховая компания выплачивает меньшую сумму, и плюс к этому, нас больше проверяют. Поэтому обязательно нужно к чему-нибудь прицепиться. В то же время нам запрещают направлять детей на рентгенографию, чтобы экономить пленку. Зато можно направить ребенка на рентгеноскопию грудной клетки, при котором он подвергается жесткому излучению.

И все это называется реформой здравоохранения?

Тарифы одинаковы как для городских медиков, так и для сельских. Но если городскому врачу выполнение дневной нормы может дать одна многоподъездная высотка, то у сельского такой лафы нет. Более того, вызов в какую-нибудь отдаленную деревню километров за двадцать по разбитой дороге на разбитой машине может отнять у него полдня. А значит, и изворачиваться, чтобы выполнить «госзаказ», как здесь называют навязанные ФОМСом тарифы, приходится изощреннее. Причем, изворачиваться не для того, чтобы набить собственные карманы, а чтобы не дать умереть с голоду медперсоналу. Именно не умереть.

Потому что жить на те ставки, которые определены существующими минздравовскими тарифами, невозможно: тарифная ставка санитарки 2300 рублей в месяц, медсестры – 3000 рублей.


– У нас есть свой медицинский колледж, но мало кто из выпускников остается в районе, – жалуется главный медик Ефремовского района Нина Дементьева. – Устраиваются в богатые семьи Москвы или Подмосковья нянечками, сиделками, гувернантками, а приезжая, хвастаются перед своими однокурсниками, что получают на порядок больше их.

Так кто же на такую ставку пойдет-то, Нина Георгиевна? Вот сидим мы с санитаркой Шиловской больницы Лилией Бояршиновой и считаем. Да, получает на руки она не 2300, как определено тарифом. До минимального размера в 4733 рубля, ниже которого платить в стране запрещено, ей добавляет районный бюджет. Из этой суммы вычтут подоходный налог в тех же процентах, что и у миллиардеров Прохорова и Абрамовича. Заплатит она за газ, свет, воду полторы тысячи. Купит круп, сахара, соли, мыла, стирального порошка, предметы личной гигиены. Что остается? Ничего. Слава Богу, хлеб в магазине в долг дают. Продавец списочек завел в специальной тетрадочке. Так со следующей получки этот долг отдавать надо.

Посадить бы на этот тариф тех министерских чиновников, которые ополчились на сказавшего им правду в глаза детского доктора Рошаля. Хотя бы на месяц. Больше не выживут. Может, задумались бы, что творят. Не только со здравоохранением. С государством. С народом.

Но нет. Одни прикрываются необходимостью реформирования отрасли. Хотя, что это за реформирование, какие цели преследует и куда ведет, никто из практикующих медиков понять не может. «Они там понапридумывали, а мы тут живи», – говорят. Другие, как броней, прикрываются приказами и инструкциями, которые исходят от этих реформаторов.

– Существуют минздравовские приказы. Есть штатное расписание. Все соблюдается до каждой мелочи. И выплачивается столько, сколько положено, – говорит главный медик Евремовского района. Вот и возьми ее голыми руками.

Я пробую выяснить, каково мнение моей собеседницы по поводу того, что происходит с нашим здравоохранением. Как, впрочем, и с образованием.

Тысячами закрываются сельские школы и больницы. Следом уезжают из деревни последние ее жители. Затем умирают и сами деревни. Мы отступаем, как в войну, оставляя позади все большую территорию. Но в войну эти территории оставлялись врагу. А теперь-то кому?
– У нас нет мнения, – сухо обрывает мою патетику Нина Георгиевна. – У нас есть нормативы, которые надо выполнять. Это не обсуждается, это только выполняется.

В районной администрации считают, что все, что делается в здравоохранении, во благо. Да, было время, когда ФАП можно было расположить в любой комнатушке, которую выделит для него колхоз или совхоз. Сейчас другие санитарные правила и нормативы. И если ФАП или больница им не соответствуют, они не лицензируются. А за работу без лицензии полагается штраф в 170 тысяч рублей.

– Зато по региональной программе мы получили такое оборудование, какого никогда не получали за всю историю района, – говорит первый заместитель главы администрации Ефремовского района Владимир Фомин. – Два томографа, несколько искусственных почек, рентгеноборудование – на сотни миллионов рублей.

Правда, признается Владимир Иванович, работать на нем некому, специалистов не хватает.

Мы приехали в администрацию с пока еще главврачом Шиловской участковой больницы Натальей Литвин, чтобы прояснить, что же будет с людьми, которые подпадают под сокращение?

– Все они будут трудоустроены в центральную районную больницу.

От Шилова до райцентра 40 километров. Билет в оба конца на маршрутке стоит около сотни рублей. Считай, большая часть зарплаты уйдет на дорогу. Как предполагается, многие от такого предложение сами откажутся. И тогда будут уволены по собственному желанию.

Придется, видимо, санитарке Бояршиной идти на паперть. Другой работы в деревне нет. Совхозы и колхозы давно развалились. Остались торговля, пекарня, школа, детсад, полиция – все. Места там заняты. Но чиновники, которые сидят сейчас напротив меня, вряд ли войдут в ее положение.

«Сытый голодного не разумеет», – прямо говорю я чиновнице.

Вот, говорю, пройдет время, вы отойдете от дел. Как будут вспоминать о вас люди? Как о тех, кто, закрывая больницы и школы, разрушал деревни, села, страну?
Это задело.

– Да вы знаете, что мой папа, будучи зампредседателя райисполкома, открывал ФАПы, где только возможно, – вспыхнула Нина Георгиевна Дементьева. – Их в ту пору было 58. Я стала доктором и эти ФАПы закрываю. Сейчас их 23. Но через какой-то промежуток времени придет моя дочь и будет открывать их снова.

– Вы в это верите?

– Готова поспорить. Приезжайте лет через пять.

Боюсь, что приехать к тому времени будет уже некуда.


Александр Калинин
Источник: "Специально для Столетия"