Лента: Общество

От редакции. Сегодня мы живем в новом мировом контексте – в контексте нового восстания масс. Общества отказываются признавать политику, диктуемую элитами «в их же интересах». Повестка истеблишмента отвергается как фальшивка, а стабильные режимы шатаются. Насколько реален кризис государственной системы России в новом мировом контексте? Каков сегодня основной вопрос Realpolitik внутри России? В чем ось повестки будущих выборов и их основная интрига? «Русский журнал» открывает обсуждение этих вопросов рядом публикаций, развивающих дискуссию о государстве, начатую на Мировом политическом форуме в Ярославле и продолженную на страницах ньюслеттера Ярославского Форума.

РЖ:На ваш взгляд, лояльность политическому порядку сейчас не в моде?

Алексей Пушков: Говоря о лояльности, следует разделить лояльное отношение общества к власти, означающее поддержку власти обществом, и лояльность внутри самой системы власти, то есть внутри кругов, руководящих страной. Лояльность внутри системы власти обеспечивается самой властью. Иначе она не сможет функционировать. Нелояльных участников из системы изгоняют. Лояльность к власти со стороны общества зависит, прежде всего, от общества. Это – переменная величина, она не может считаться константой политического развития.

Основой политического порядка должна быть не лояльность как таковая, а действие устоявшихся институтов власти и закона. Когда соблюдается закон, тогда лояльность занимает то место, которое должна, она регулирует отношения между людьми, работающими в рамках одной системы власти. Но если закону отведены вторые роли, если закон провозглашается официально, но не выполняется реально, тогда вместо закона на первый план выходит лояльность. Она фактически становится законом. Обществу за это приходится расплачиваться коррупцией и загниванием политических институтов.
Поясню еще раз: лояльность регулирует отношения людей, находящихся, работающих и действующих в одной системе власти (корпорации). Без лояльности не может действовать ни одна команда, ни одно правительство, ни вообще исполнительная власть в целом. Однако, если лояльность начинает подменять собой закон, если для узкого круга людей создаются особые условия, когда к ним неприменимы нормы закона, тогда мы получаем разложение – и власти, и общества. В этом случае, вместо лояльности как фактора, необходимого для успешного функционирования государственного аппарата, мы получаем гипертрофию личных отношений в системе власти, ситуацию, когда именно эти отношения начинают определять все параметры системы.

Это прекрасно видно на примере режимов, которые сейчас рушатся в арабских странах. Там закону были отведены десятые роли, и все строилось на лояльности членов правящего клана (семьи). В итоге, наступает момент, когда общество перестает воспринимать такие отношения как нормальные и устраивающие само общество. Оно начинает бунтовать против них, потому что это, как правило, отношения коррупционного типа. И общество свергает тех правителей, которые строят свои режимы исключительно на лояльности в системе власти, а об обществе забывают. Эти события показывают и то, что общество, проявляющее лояльность к власти на определенном этапе развития страны, отказывается от этой власти, когда обнаруживает, что она отрывается от него и ждет от него лояльности даже тогда, когда общество уже обеспечить ее неспособно.

РЖ: Какое место вы бы отвели России в таком, скажем, историческом пути от лояльности к закону?

А.П.: В России, начиная с 1917 года, закон перестал иметь какое-либо существенное значение. Он стал функцией политической воли. Закон постоянно находился на задворках в той системе норм, которые регулировали политические отношения и отношения между властью и обществом. И хотя мы в последнее время слышим о том, что нужно переходить к диктатуре закона, в реальной жизни мы этого не видим. Из закона делается огромное количество исключений. Принимаются законы, которые, по сути дела, нарушают принципы Конституции. Один лишь пример: сотрудникам правоохранительных органов, следователям, судьям, даже преподавателям Академии ФСИН или МВД фактически разрешено в пьяном виде находиться за рулем на дорогах. Эти люди не подлежат аресту органами ГИБДД. Это грубейшее нарушение принципа всеобщего равенства перед законом, выстраивание отношений даже не по принципу лояльности, а по принципу хорошо защищенного клана. На мой взгляд, Россия продолжает традицию, которая установилась при большевизме. Тогда это называлось революционной целесообразностью, а на самом деле защищало интересы большевистского клана. С тех пор ситуация изменилась в лучшую сторону, но не полностью. Слишком часто и в современной России закон имеет в основном пропагандистское значение.

РЖ: Что вы скажете о достаточно сложном положении правящего класса, в связи с утратой лояльности народа по отношению к существующей элите?

А.П.: На мой взгляд, во-первых, нельзя говорить о полной утрате лояльности населения к власти. Это не так. Во-вторых, ситуация зависит прежде всего от самой власти. Она не должна гипертрофировать властные отношения за счет общества. Не должно быть несменяемых, неприкасаемых министров, лояльность внутри системы власти не должна становится важнее для нее, чем отношения с обществом.

РЖ: На каком основании может сформироваться большинство, на которое сможет опереться власть при проведении политических инноваций?

А.П.: Для консенсуса в обществе власть должна доказать, что она настроена серьезно, что она готова мобилизовать ресурсы и направить реальные усилия на достижение официально заявленных задач, например, на обуздание коррупции. Если этого не делается, то общество начинает отстраняться от власти, перестает доверять ей и уходит протестовать в Интернет. В той степени, в которой власти осуществляет проекты, имеющие общественную ценность, общество и продолжает доверять власти. Но результаты должны быть не виртуальными, а реальными. У нас слишком часто выделяется бюджетное финансирование для тех проектов, которое используются в своих интересах членами властной элиты и верхушкой бизнеса, а общество не видит связи между этими проектами и своими интересами. Власть должна показать, что те проекты, которые она начинает, будут сделаны не в интересах какой-то группы людей или клана, а в интересах всего общества. Это первое.

Второе: власть должна осознать, что безудержный рост числа миллионеров и миллиардеров в России – не предмет гордости и не свидетельство здоровья экономики, а как раз напротив – свидетельство несбалансированности всей социальной и экономической системы, а значит и системы власти. Может ли страна, находящаяся, по классификации ООН, на 70-72 месте по уровню жизни, занимать третье место в мире – после США и КНР – по числу миллиардеров? И это в ситуации, когда ВВП России в 10 раз меньше ВВП США и в три с лишним раза меньше ВВП Китая. Нельзя выстроить здоровое общество при таких дисбалансах. Соответственно, должна быть перестроена система распределения общественного богатства, в том числе, с помощью изменения системы налогообложения.

Третье. Чтобы создать устойчивое большинство, власть должна сделать борьбу с коррупцией одним из главных приоритетов своей политики. Если бюрократия ощутит, что такая борьба проводится всерьез, она будет вести себя иначе. Для того чтобы сформировать устойчивое большинство на стороне власти, не надо ломиться в открытую дверь – эта дверь открыта. Создайте правовое общество, где граждане чувствуют себя защищенными, а не объектами произвола, где граждане видят, что те представители власти и сотрудники правоохранительных органов, которые нарушили закон, будут отданы под суд, а не просто уволены, и вы получите такое большинство.

РЖ: Как вам кажется, могут ли подобные пункты войти в предвыборную президентскую программу, учитывая, что до выборов остался год?

А.П.: Предвыборные программы, как мне представляется, в настоящее время перестают иметь какое-либо значение и уже не являются фактором поддержки со стороны населения. Главным фактором поддержки являются реальные действия. Мы до сих пор не знаем, что произошло с тем следователем, который отпустил пять возможных соучастников убийства Егора Свиридова, хотя власть обещала отчитаться перед обществом, рассказать, какие меры были приняты. Это была преступная халатность, или, как намекал президент Медведев, это была коррупция? Прошло три месяца, и что мы слышим? Ничего. Программы не имеют никакого смысла, если за ними общество не видит желания реальных преобразований, не видит конкретных действий. Сплотить общество можно только на основе действий, а не на основе программы. Что надо делать, на мой взгляд, всем очевидно, начиная с президента и заканчивая шахтером Воркуты. Общество ждет действий, а не программ.


Алексей Пушков
Беседовала Ксения Колкунова
Источник: "Русский Журнал "