Лента: Общество

От редакции. Русский журнал предлагает полную версию беседы с американским историком Стивеном Марксом, профессором университета Клемсон, посвященную проблеме культурного влияния России в мире.

РЖ: Вы написали книгу «Как Россия сформировала современный мир» (2003), в которой рассматриваете влияние российской культуры на современный мир. Это очень необычный подход, ведь обычно историки, наоборот, описывают влияние Запада на мир. Как вы пришли к идее подобного исследования?

C.М.: К идее создания этой книги меня привели несколько мыслей, слившихся воедино. В 1991 году исполнилось 50 лет с момента публикации статьи издателя Генри Льюса «Американский век» в журнале Life. В ней Льюс призывал Соединенные Штаты как мировую державу спроектировать свое влияние на весь остальной мир. Юбилейные оценки статьи Льюса натолкнули меня на размышления о происхождении различных трендов в искусстве, политике, литературе, экономики и т.д. В каждом из этих случаев я был поражен, насколько великим, если не сказать величайшим, было русское влияние по сравнению с тем влиянием, которое оказывали те же США. Я понял, что никто ранее не выдвигал подобный аргумент из-за существовавшей тогда аксиомы превосходства американской/западной цивилизации, на которых сходился весь белый свет. Поэтому первой целью моей книги было перевернуть устоявшееся мнение, показав, сколь много значимого пришло именно из России.

Кроме того, книга родилась на волне распада Советского Союза. Поскольку Россия больше не представляла собой экзистенциальную угрозу Соединенным Штатам, в большинстве университетов резко упало количество желающих изучать русский язык. Освещение российских событий в средствах массовой информации также снизилось. Поскольку я был в числе тех, кто любил русское искусство и литературу, эти тенденции показались мне обидными. Россия была нашим идеологическим врагом, но одновременно она породила одну из самых ярких культур в истории, и мне показалось, что с интеллектуальной точки зрения было бы недальновидно прекращать обращать на Россию внимания лишь потому, что закончилась «холодная война». Я написал эту книгу, чтобы показать, что без понимания России мы не сможем понять мир, в котором живем. Неудивительно, что книга имела весьма незначительное воздействие.

РЖ: Что такого уникального было в России, что позволило ей «сформировать современный мир»?

C.М.: Сочетание внутренних и внешних факторов. Интерес мира к России был связан, в основном, с индустриализацией, урбанизацией и империализмом – все эти процессы стремительно нарушали традиционные уклады жизни и создавали тягу к альтернативным. Казалось, что Россия сопротивляется тому влиянию, которое исходит со стороны Запада, о чем свидетельствовали ее крестьянские общины и оппозиционно настроенная интеллигенция. Безусловно, тогда, как и сейчас, люди за пределами страны игнорировали более сложные реалии (например, многие жители России поддерживали процессы, раздражавшие интеллигенцию; города, отрасли промышленности и буржуазия стремительно развивались на протяжении всего XIX века). Почему русская культура была такой живой и оригинальной – на этот вопрос мне сложнее ответить, но, я думаю, частично это было связано с переплетением европейских и истинно русских форм (за пределами России они неверно воспринималось как восточная экзотика, которая привлекала тех, кто искал альтернативы западным ценностям). Кроме того, крайности и противоречия русского общества – модернистские и антимодернистские, сельские и городские – порождали самые разные интеллектуальной и художественной реакции. Наконец, благосостояние русской элиты – аристократической и буржуазной – влияло и на поддержание искусства, и на стимулирование культурной среды.

РЖ: Вы написали, что мир обязан России множеством феноменов: например, терроризмом, анархизмом, иррационализмом, пацифизмом, искусством, балетом, а также новыми формами диктатуры. Большинство этих слов имеют негативные смысловые оттенки в условиях современного мира. Влияние России было позитивным или негативным? Или это не корректно поставленный вопрос?

C.М.: Влияние было одновременно и позитивным, и негативным, как это обычно бывает в случаях, когда страна пытается оказать свое влияние на весь мир. Любой анализ влияния Соединенных Штатов на мир привел бы к похожим выводам. Учитывайте, что моя книга имеет дело с тем, как иностранцы воспринимали – и очень часто ошибочно – Россию и русские идеи. Более того, позитивно или негативно – это зависит от мнения отдельного наблюдателя. Я считаю анархизм Кропоткина позитивным явлением, другим же кажется иначе.

РЖ: Российское влияние все еще заметно в мире?

C.М.: Да, но уже не так, как это было раньше. Миф о русской душе, игравший ключевую роль практически в каждом аспекте российского влияния конца XIX – начала XX, уже вышел из моды. А этот миф был очень важен для популярности русских идей. Русский коммунизм уже больше не вдохновляет людей по всему мире, как то было раньше. Локальные движения за здоровую пищу, которые сегодня так популярны в Великобритании и США, во многом обязаны именно Кропоткину. Я бы осмелился утверждать, что современный графический дизайн – это прямое наследие русской эстетики. Логотип Sam’s Club (пер. – американская сеть центров оптовой и мелкооптовой торговли, управляемых Wal-Mart Stores) приблизительно 2000-го года является прекрасным примером. Если вас интересуют детали, то смотрите мою статью: http://russiasgreatwar.org/media/culture/avantgarde.shtml

РЖ: Как Вы считаете, может ли современная Россия что-то дать миру? Наблюдаете ли вы новые импульсы, исходящие из России – в сфере искусства, литературы, философии или, может быть, религии?

C.М.: Первое, что приходит мне в голову, это программное обеспечение. Самый известный пример – это компания Google, созданная советским иммигрантом. Учитывая, что большинство ведущих американских теоретиков-математиков имеют русское происхождение, потенциал российского влияния потрясает. Единственный из ныне здравствующих русских писателей, о которых я знаю, это довольно известный во всем мире Борис Акунин, но при всей прелести его детективов, он не может быть назван Чеховым. Я не уверен, будет ли серьезная российская литература или философия, которую американское население итак все реже читает, хоть когда-либо способна вновь оказать такое же влияние, что и раньше. Я не очень слежу за религией, но я пока не заметил каких-либо движение в русской религиозной жизни, которые можно было бы сравнить по значимости с толстовством.

Что касается российской власти, то государственнический подход Путина к управлению экономикой напоминает китайский опыт. Возможно, это развитие новой альтернативы для ныне дискредитировавшей себя американской модели. Однако результаты, которых может достичь Россия, пока не очевидны. Я могу легко себе представить подъем Индии как новой модели, имеющей глобальный посыл. По моим ощущениям, для того, чтобы России вновь смогла оказывать прежнее влияние на мир, необходимо, чтобы ее культурная жизнь приобрела большую самобытность, чем сегодня. Если бы состоятельные российские бизнесмены более активно участвовали в культурной благотворительности и спонсировали бы искусство, как это делали их предшественники сто лет назад, то это бы дало положительный эффект.

Российское влияние в мире даже до возникновения Советского Союза всегда рассматривалось как имеющее универсальную значимость. К сожалению, это больше уже не так – российские идеи приобретают все более и более националистический характер, они апеллируют исключительно к России, но уже никак не к миру в целом.


Стивен Маркс
Беседовал Дмитрий Узланер
Источник: "Русский Журнал "