Лента: Общество

На Мировом политическом форуме в Ярославле мне не удалось попасть в записные ораторы, то есть в официальный список выступающих. Однако тема "Россия и демократия" волнует и меня, а демократические мысли роятся в моей голове подобно популярным ныне пчелам.

В России всегда будет столько демократии, сколько нужно для сохранения целостности и единства страны, и еще немного (на русский гак, разный в разных губерниях и "республиках") меньше.

Поскольку в настоящий момент в России не существует скрепляющей страну единой национальной идеи, вдохновляющей глобальной цели или хотя бы всеобщего и более или менее справедливого достатка, а окружающий мир представляется многим скорее миром соблазнов, чем опасностей, то и до национального демократического оптимума нам еще далеко. В России всегда будет столько демократии, сколько нужно правящему классу (бюрократии), и еще немного меньше. Поскольку наш правящий класс всегда "на всякий случай" берет себе несколько больше власти и имущества, чем может переварить, и для удержания этого лишка вынужден (вопреки своим повальным демократическим настроениям) немножко откусить от всеобщей демократии.

На федеральном (общенациональном) уровне в России всегда будет больше демократии, чем на региональном. Это утверждение, по-моему, не нуждается в доказательствах. Равным образом любое министерство и ведомство в России всегда менее демократично, чем правительство, а правительство, чем верховная власть, то есть Кремль.

Самому Кремлю подняться до максимально возможной на каждый отдельный исторический момент степени демократии мешают, с одной стороны, менее демократичные, чем он, нижестоящие ведомственные и региональные власти. А с другой стороны, этому мешают, извините за банальность, остальные крупные и активные субъекты международной политики. Одни из них не настолько демократичны, чтобы Россия не опасалась из-за чрезмерности внутренней демократии потерять значительную часть своих земель и богатств, а другие настолько демократичны, что любят ставить себя в пример и понуждать Россию бежать в выбранном ими, а не ею, направлении так быстро, как им хочется, а не России можется или нравится. А русская власть и русский народ за 500 с лишним лет своей непрерывной и почти абсолютной независимости и суверенности привыкли все делать так, как хочется им самим, пусть это будет даже несколько хуже чужих образцов, эталонов и назиданий. В связи с этим вполне удобоваримая для многих малых и средних стран и народов формула "пусть оккупируют, лишь бы жизнь была лучше", представляется русским, России и даже русской власти (несмотря на регулярно проявляемую ею склонность к тому, что попахивает компрадорством) кощунственной.

Особо туманным является вопрос, насколько демократичен в своих интенциях и потенциях русский народ. Если взглянуть с одной стороны и на один ряд исторических событий, то явно менее демократичен, чем западные народы. Но если посмотреть с другой стороны и на другой ряд исторических событий, то – напротив. Ясно только, что внешнюю для страны независимость он ценит более внутренней, а лично для себя (по отношению к своей власти) – совсем наоборот. Наконец, русский народ ценит волю больше западной свободы. Под русской волей я понимаю, согласно определению одного моего давнего знакомого, свободу, помноженную на простор. Русские меня поймут, а иностранцам этого все равно не объяснишь.

Тем не менее я утверждаю, хотя и не могу этого доказать, что русский (российский) народ всегда демократичнее, чем русское (российское) общество; гораздо демократичнее, чем российские учреждения и местные власти, и не менее (а иногда и более) демократичен, чем высший правящий класс в лице самых демократически настроенных его представителей. Однако то, что приход к власти демократов непременно ведет к уничтожению чего-нибудь существенного в Российском государстве, а то и к его почти полному разрушению, заставляет русский народ с подозрением относится к тем, кто наверху называет себя демократами и провозглашает демократию целью своей деятельности. Опять что-нибудь сопрут или разрушат, думает в этом случае наш народ, забывая, что и сам он не лишен этих слабостей, впрочем, в естественных масштабах, не сопоставимых с алчностью верхов.

Безусловно, в этой своей подозрительности русский народ несколько замшел и по гамбургскому счету не прав. Но исторический опыт извиняет эти его заблуждения.

Впрочем, наш народ легко бы отказался от этих заблуждений, если бы пришедшие к власти демократы хоть раз начали действовать последовательно демократически – если и не по отношению к народу, то хотя бы в собственном кругу. Однако увидеть такое чудо не сподобила нас еще история русской власти.

Все сказанное, казалось бы, приводит к однозначному выводу: Россия и демократия несовместимы. Но этот вывод представляется мне ложным. Точнее, не ложным, а ведущим нас по ложному следу.

Вот уже минимум два века Россия плутает в поисках западной модели демократии внутри себя. И время от времени вроде бы к ней подбирается. Но тут то государство рухнет и страна распадется, то пришедшие к власти демократы перегрызутся или начнут воровать так, что народ с горя и от изумления готов вернуться к любому, но только осмысленному авторитаризму.

Говорят, что хорошо летают только красивые самолеты. Думаю, что и хорошо функционируют только красивые демократии: изящная итальянская, сбалансированная французская, казуистическая британская, агрессивная и эгоистическая американская, экзотически деревенская швейцарская и прочие. Каждая – со своим лицом, со своей изюминкой и со своей перчинкой. Наша же, российская, демократия до сих пор некрасива. И, видимо, поэтому она до сих пор не летает, а ползает, причем не так, будто ей год от роду и все еще впереди, а как одряхлевшая от невзгод и грехов беспомощная старуха.

Дмитрий Медведев прав, утверждая, что одним из показателей наличия демократии является ощущение граждан, что они живут в демократическом государстве. Кто из нас, положа руку на сердце, может сказать, что ощущает такое?

И не скажет, пока мы будем продолжать искать чужую демократию в российских лесах и просторах, а судить о русской политической системе, которая отличается и от западной, и от восточной, по оценкам Вашингтона, Лондона или Парижа.

Русская демократия, эта политическая терра инкогнита, столь же своеобразна, как и русская политическая система. Первую мы никак не построим потому, что вторую так и не изучили и не поняли, а все больше хаяли, умаляли и унижали.

Только русской политической системой может быть рождена красивая русская демократия. Красивая настолько, что сможет не ползать, как сейчас, а летать.


Виталий Третьяков
Источник: "Известия"