Лента: Общество

«Архипелаг Гулаг» начинается с описания забавной заметки в журнале «Природа», рассказывающей о том, как производившие на Колыме раскопки люди охотно съели добытого из вечной мерзлоты тритона. Но мало кто из читателей журнала, пишет Солженицын, «мог внять истинному богатырскому смыслу неосторожной заметки». С подобной богатырской заметки хотелось бы начать и мне.



Итак, в самые первые часы пребывания в офисе американский Президент, попирая установленные национальным правительством Эфиопии законы, которые запрещают аборты, решает направить деньги американских налогоплательщиков на нелегальную пропаганду не самого безвредного для женщин способа регулирования численности их потомства в далекой африканской стране.

Местные лоббисты подобного решения оправдывают этот первоочередной расход американского государства гуманной необходимостью сократить смертность среди эфиопских женщин, происходящую от нелегальных абортов. Безусловно, в нищей стране, терзаемой войной, регулярным голодом и эпидемиями холеры, и показатели материнской смертности далеки от стандартов цивилизованных стран. Однако являются ли расходы на лоббирование увеличения числа абортов первоочередной задачей американской помощи? Почему Америка не озаботилась, к примеру, снижением детской смертности в Эфиопии, показатели которой так же ужасающи? Действия американской администрации, несмотря на кажущуюся вздорность, тем не менее, очень разумны и имеют вполне определенный смысл, который просто не выставляется напоказ. О снижении материнской смертности самый либеральный из всех американский Президент, конечно, по-христиански тоже заботится. Но, желая, чтобы в Эфиопии заработали легальные абортарии, он преследует еще одну цель – посодействовать обузданию вырвавшейся из-под контроля рождаемости.

Эфиопия – неудобная страна для приложения теорий либералов левого толка: в отличие от большинства африканских держав, она никогда не была колонией, и списать преследующие ее беды на тяжелое наследие империализма невозможно. Подавляющее большинство эфиопского народа трудится в сельском хозяйстве, но не может прокормить себя: климат чрезвычайно засушлив, и неплодородная земля мало пригодна для плотного заселения. Если верить либеральной метеорологии – недавно возникшей новой научной дисциплине – на планету надвигается глобальное потепление, и в будущем страшные засухи, которые и сейчас посещают Эфиопию через два года на третий и уносят десятки тысяч жизней, станут только сильнее и чаще. Демократическое правительство державы, как водится, занято не народными бедами, а в основном войной с соседней Эритреей, обогащением местного чиновничества и, естественно, поношением мирового империализма, повинного в таковом положении.

Еще в 1950 году население Эфиопии составляло 18 миллионов человек, будучи примерно равным населению сегодняшних Нидерландов, которые на глобусе не сразу и отыщешь. С 60-х годов в выработке отношения развитых стран к бедам третьего мира лидирующие позиции заняла либеральная доктрина: колониализм был проклят, национально-освободительные движения воспеты, и бывшие туземные герильеро, ставшие министрами да президентами, зачастили на трибуны международных форумов с просьбами о материальном вспомоществовании. Пункты 2, 4 и 5 из вебстеровского определения либерального слились в содержании новой альтруистической политики бледнолицых. И в Эфиопию, наряду с прочими странами, постепенно потянулись ручейки заграничного продовольствия и медикаментов. Это вызвало ситуацию демографического перехода, взрывной рост населения, не сопровождающийся, однако, как в большинстве прочих стран, изменением уровня его образования и образа жизни, так как данная ситуация была привнесена извне, а не явилась результатом социально-экономических изменений внутри страны. Уже сейчас население Эфиопии превышает 80 млн. человек, к 2050 году достигнет 180 млн., удесятерившись в течение века, причем темпы роста этого процесса не показывают тенденции к снижению. К концу XXI-го века население Эфиопии сравняется с численностью населения всей Западной Европы (300 млн. человек) – за тем лишь исключением, что в Европе эти триста миллионов будут представлены пожилым в значительной степени народом, который и сам будет больше нуждаться в социальной поддержке, чем нуждается сейчас, и сможет относительно меньше отдавать в виде помощи. Демографическая ловушка захлопывается: отпущенная эфиопам земля при традиционном хозяйствовании не в состоянии кормить ни нынешний восьмидесятимиллионный, ни будущий двухсот-трехсотмиллионный народ, и если прекратить помощь сейчас, то это вызовет колоссальную демографическую катастрофу, а если продолжать нынешнюю политику, то крах ее отодвинется во времени, но и будет куда более масштабным. «Куда ни кинь – всюду Клин», как говорил композитор Чайковский, играя в городки на своей знаменитой даче.

И вот теперь становится много яснее, какова на самом деле не озвучиваемая вслух, но подразумеваемая цель расхода правительственных американских денег – любой ценой, хоть и рекламой абортов, как-то притормозить процесс бесконтрольной демографической лавины, приведенной в действие самыми лучшими побуждениями поколений прогрессивных деятелей второй половины ХХ века, но выходящей за пределы, которые экономики западных стран смогут поддерживать и контролировать в будущем. Положение настолько серьезно, что уже и либеральнейшая ООН ставит Эфиопии демографические ультиматумы. Очень характерно: международная организация помощи, EUE, созданная в 1984 году для борьбы с голодом, за двадцать лет своего непрерывного функционирования с проблемой эфиопской бескормицы не справилась ничуть! Но зато теперь (вышеприведенная заметка датирована 2003 годом) в лексиконе организации, призванной осуществлять милосердие и помощь голодающим, появились удивительные обороты: «ООН предлагает насильственный контроль», «остановить взрывной рост населения», «наступательная тактика сокращения населения», и наконец, «вместо предоставления продовольствия, EUE предлагает систему поощрений и наказаний» – в устах организации, по уставу своему предоставляющей именно что продовольственную помощь, звучит особенно трогательно. Да не вы ли сами, господа международные чиновники, сначала подбрасывали дровишки в этот огонь, а теперь за свою же бесперебойно начисляемую зарплату носитесь по миру в поисках воды пожар заливать?

«Так что же получается» – спросит, оторвавшись от обязанностей своего изнурительного саббатикала, либеральный профессор – «не надо было вовсе помогать, пусть помирают»? Конечно, нет. Конечно, помогать было необходимо. Помощь, однако, должна была быть комплексной. Раздача еды и экспорт западной медицины в Эфиопию обязаны были сопровождаться цивилизационными мероприятиями – образовательными программами, программами светского воспитания, программами занятости, развития несельскохозяйственных производств: образованные, работающие, нерелигиозные люди контролируют процесс воспроизводства куда лучше. Но классическая либеральная мысль, легко соглашающаяся с идеей западной помощи третьему миру как непременного искупительного долга, напрочь отрицает идею западного администрирования в нем: оно разрушает «традиционный уклад», а это проявление глобализма, и оно наталкивается на сопротивление местных баев, а преодоление такого сопротивления есть империализм. Какой либерал скажет: «отправьте экспедиционный корпус, чтобы низложить безответственное правительство Эфиопии, завести там колониальные порядки и палкой вколачивать в туземцев цивилизацию»? Нет таких. Результат, увы, традиционен для вмешательства почти во всякую ситуацию под либеральными знаменами: на помощь истрачены десятилетия труда и миллиарды денег, а воз и ныне там. Если уж в благополучной Америке борьба с бедностью длится десятилетиями, а доля бедняков в населении не понижается, то с чего бы этим программам заработать в Африке?

Два мира – два Шапиро: на другом конце света, в Японии, ситуация обратна. В 1950 году воспроизводство японского населения еще было расширенным, сейчас оно опустилось ниже уровня простого. Япония тоже неудобная страна для демонстрации силы животворящих идей либерализма: она была образцом «правильного организованного», с точки зрения либералов, капитализма еще в 60-70-х, с ее мощным средним классом, коллективизмом, отсутствием погони за богатством и крайней нищеты, практической невозможностью для нанимателя уволить работника, огромными расходами на социальные программы, пенсии, медицину. Но недолго фраер ликовал. К 2050 году работающая часть японского населения сильно сократится, оплачивать роскошные социальные программы будет некому, и их начинают сокращать уже сейчас. А почему же оплачивать будет некому? Потому что при низкой рождаемости будущее поколение работающих японцев будет малочисленнее нынешнего, а пенсионеров – многочисленнее. Нынешнее трудоспособное поколение имеет возможность увеличить свое потребление через отказ от воспроизводства, но тем самым оно заложит основание будущей пенсионной бедности потомков. Японцев испортил демографический вопрос, как москвичей испортил вопрос квартирный. Но, может быть, это все само собой произошло, объективно, и государство нежелательный ход демографических процессов вовсе не усугубило?

"Новая программа правительства Японии по поддержке работающих женщин: "

«Программа, составленная кабинетом министров, дает женщинам возможность социального продвижения. Проводя данную программу в жизнь, правительство намеревается увеличить значимую роль женщин в таких сферах как медицинское обслуживание, социальная сфера и наука. Министр по половому равенству (sic!! Министерство полового равенства! Тридцать пять тысяч одних курьеров! – М.) Ёко Камикава планирует посетить лидеров бизнес-групп и рекомендовать им принимать женщин на работу в качестве управленцев. Положительное отношение 20-летних и 30-летних замужних женщин к работе возросло... 50.7% 20-летних женщин, недавно вышедших замуж, уже имели работу в 2007 году, это значительно больше, чем в предыдущие годы... желание работать у 30-летних женщин выросло... Возросло число женщин, ставших матерями в позднем возрасте, это очевидно вызвано повышением интереса к работе у женщин...»

А ведь среди положительных последствий давнего уже перевода в советское время срочной армейской службы с трехлетнего на двухлетний срок называлось именно желательное повышение рождаемости: мужчины брачного возраста получали лишний год для устройства своей семейной жизни. Всего один лишний год – и демографы рукоплескали правительственному решению. Сколько же лет отнимает карьера?

"Япония планирует повысить рождаемость рекламой брачных агентств: "

«Японское правительство собирается разрешить на телевидении рекламу брачных агентств. Как сообщает Reuters, чиновники надеются таким образом повысить рождаемость в стране. По мнению чиновников, одной из причин низкой рождаемости – поздние браки, а также нежелание многих молодых людей заводить семью. "Реклама брачных агентств – неплохой способ решить эту проблему", – уверен представитель Министерства торговли Японии.»

Уважаемый представитель Министерства торговли! Если ваша коллега по кабинету мадам Камикава изо всех сил стремится повысить интерес 20-30-летних женщин к карьере, так почему бы у вас в стране не быть поздним бракам? Ранние браки карьере весьма не способствуют. И вы собираетесь решить проблему нежелания озабоченного карьерным продвижением населения брачиться рекламой брачных агенств? У вас ничего не выйдет. Вы должны рекламировать брак как таковой, а не карьеру и брачные агенства в одном флаконе, потому что вы предлагаете в качестве гужевого транспорта коня и трепетную лань единовременно. Только вот рекламировать традиционный брак у вас никак не получится: пропаганда «семейных ценностей», «традиций» и прочего нафталином пропахшего поведения – это консервативная программа, многократно либералами осмеянная. А судя по тому, что правительство вашей страны озабочено, в период убыли народа, реализацией социальных программ, этой убыли только способствующих, то оно в вашей стране либеральное, и преуспеет только в одном: ускорении этой убыли. Потому что в причины, способствующие ей, ваше правительство продолжает качать народные деньги – в народных же, предполагается, интересах.

Зададимся теперь вопросом: почему осуществленное под самыми святыми знаменами гуманизма, равенства и справедливости либеральное вмешательство приводит к таким удивительным последствиям? На мой взгляд, это происходит потому, что либеральная идеология западного извода, по сути своей – это порыв к большей, в сравнении с имеющейся, личной свободой, а вовсе не стремление к оптимизации соединения личного и общественного интереса. Поэтому это всегда протест, порыв к разрушению косного, негуманного, бесчеловечного порядка, при котором, к примеру, женщины занимают всего 10% постов руководителей. Женщина, с точки зрения либерала, должна быть свободна занимать любые должности, и потому такую диспропорцию следует разрешить разрушением такого несправедливого порядка. Этот порядок, конечно, постепенно поддается под напором роста образовательного уровня женщин, роста их профессиональных качеств, но г-жа японский сексуальный министр, если читатели обратили внимание, делает упор не на усиление этих процессов, а на уговаривание руководства компаний сломать существующую систему карьерного продвижения как несправедливую с точки зрения полового министерства (что при этом справедливо с точки зрения экономического министерства, в расчет, понятно, берется в последнюю голову). Таким образом, либерал-человек всегда хочет ускорить объективный ход либерализации как постепенного процесса, и потому всегда радикализует, разгоняет его, стремится сломать мешающие ему порядки. Когда ломают систему сдержек, высвободившийся процесс проявляет себя сильнее, но утрачивает управляемость, способность быть под контролем. Если бы способность эфиопской земли кормить своих граждан была бы параметром, за рамки которого нельзя было бы выходить, если бы коэффициент фертильности в стране самураев был в числе либеральных ценностей, то задолго до приближения этих показателей к критическим значениям идеология должна была бы изменить вектор, пытаясь смягчить объективно идущий процесс. Какие-то возможности в этом плане общество еще сохранило: либералов у власти, случается, сменяют консерваторы. Однако общий процесс полевения и либерализации всех политических сил, включая и правую их часть, настолько очевиден, а гедонизм современного общества, неготовность его инвестировать в будущее, отказываясь от сегодняшнего потребления и комфорта, настолько силен (а избранные политики, естественно, меняют свои программы так, чтобы потрафить избирателям, и занимаются самым беззастенчивым популизмом), что серьезное изменение фундаментальных идеологических установок становится практически невозможным, и общество проскакивает критическую точку демографического развития, до какового рубежа на процесс еще можно было без влиять вне рамок чрезвычайных мер. Где-то между Эфиопией и Японией была золотая середина, точка цивилизованного баланса, в которой умеренный социальный прогресс сочетался бы с нормальным, не кризисным воспроизводством. Но политика, основанная на заклинаниях либеральных шаманов "накормить голодных" и "обеспечить социальное равенство" привела к тому, что балансные отрезки были стремительно пройдены в обеих рассмотренных странах, и пути назад, вероятно, уже нет.

Нет сомнения в том, что если обществу личных свобод, потребления, карьер и удовольствий объективно суждено демографически деградировать, то никакой идеологией дела не поправить. Поэтому называть либерализм единственной причиной демографической ситуации в рассмотренных странах, конечно, нельзя. Но и считать, что идеология вовсе не влияет на человеческое поведение, нет оснований. Следовательно, разумная (не либеральная или консервативная, а эффективная в длительной перспективе) идеология должна быть направлена на сохранение обществом устойчивости – социальной и демографической – и обязана в этом своем качестве противостоять разрушительным для общества процессам, если уж они происходят. Почему гг. либералы не организуют свои собственные бизнесы с желаемыми ими пропорциями генитального представительства и не победят косные на этот счет консервативные компании в честной конкуренции? Мне со способом обеспечения равенства через квотирование, справедливости через реквизиции и оптимизации воспроизводства далеких народов через его удобрение с последующей прополкой очень не по пути, из соображений единой эстетики. Поэтому-то я и не либерал, а, как могут убедиться гг. читатели, совершеннейший реакционер, обскурант и мракобес.

Подталкиваемое либеральными активистами разрушение социальных институтов – отдельная большая тема, в рамках которой, если она возникнет, можно будет поговорить и о насаждаемых судами реформах брака, и о разрушении традиционной трудовой этики, и о поощряемом со школьных лет всеобщем отказе от исполнения «гендерных ролей» (дурацкий термин), и о тех самых абортах, но уже производимых среди родных осин – все-таки если в США два миллиона семей стоят в очереди на усыновление, и средний срок ожидания достигает десяти лет, и параллельно государство с их налогов финансирует аборты, то в этом есть нечто нелогичное. Однако сегодняшний разговор был изначально ограничен рамками демографии, поэтому об этом можно поговорить и в следующий раз; не знаю, правда, придется ли: и так я, с точки зрения либералов, наверняка наговорил уже на два расстрела с конфискацией имущества.


Источник: "Старик Моргулис"