Лента: Общество

Отрывок из книги А.А. Зиновьева "На пути к сверхобществу"


ИДЕОЛОГИЯ ЗАПАДНИЗМА

Идеология западнизма есть идеология общества как целого. Употребляя
выражение "западная (или западнистская) идеология", я имею в виду общие
черты идеологии западных обществ, скажем идеологии западнизма. На Западе
доминирует убеждение, будто такая идеология не существует. При этом
представляют себе идеологию в таком виде, какой она приняла в
коммунистических странах, особенно в Советском Союзе, т. е. в виде единого
идеологического учения, которое навязывается населению как нечто
обязательное, слой единого и централизованного идеологического аппарата,
являющегося частью государственного аппарата. Но отсутствие в стране единой
государственной идеологии и государственного идеологического аппарата еще не
означает отсутствия в этой стране всякой идеологии и всяких средств
идеологической обработки населения.

Если сравнить ту сферу общества, которая в коммунистических странах была
подвержена деятельности идеологического аппарата и влиянию государственной
идеологической концепции, с аналогичной сферой жизни людей западных стран,
то без особого труда можно заметить, что в западных странах и без упомянутых
средств идеологии достигается аналогичный результат, причем гораздо
эффективнее, на мой взгляд, чем в коммунистических странах. Если употребить
слово "оболванивание", обычно применявшееся на Западе к коммунистическим
странам, то можно констатировать как факт, что система идеологического
"оболванивания" в западных странах является неизмеримо более мощной, чем та,
какая была в Советском Союзе в сталинские и даже брежневские годы.

Идеология западнизма (западная идеология) складывалась веками,
естественно-историческим путем, в общем процессе духовного и культурного
развития народов Запада, а не навязана кем-то сверху как нечто готовое.
Будучи сама естественным элементом западнизма, она сложилась по общим
законам западнизма и как адекватное ему социальное образование. Адекватное
не в том смысле, в каком научные знания считаются адекватными изучаемым
объектам (истинными), а в том смысле, что она отвечала условиям своего
общества, его культуре, его человеческому материалу, его потребностям.

Идеология западнизма создавалась усилиями огромного числа философов,
экономистов, социологов, политологов, писателей, политических и общественных
деятелей, ученых. Среди создателей ее были такие выдающиеся личности, как Ф.
Бэкон, Локк, Гоббс, Смит, Милль, Монтескье, Руссо, Гельвеций, Дидро,
Вольтер, Гольбах, Кант, Гегель и многие другие, имена которых навечно
остались в памяти человечества. XIX век вообще можно назвать идеологическим
ураганом. А в XX веке сложилась идеологическая среда, в которой стали
принимать участие десятки и сотни тысяч специалистов всякого рода.

Идеология западнизма складывалась по самым различным линиям и на
различных уровнях как определенная форма понимания мира, человека, познания,
общества вообще и нового общественного устройства – как форма самосознания
нового общества. Одновременно она складывалась и как организация
общественного сознания, и как стандартизация сознания людей, и как
совокупность средств ориентации в новой социальной среде и приспособления к
ней, и как система самозащиты общества от разрушающих его и
противодействующих ему сил. Подобно тому, как западнизм в целом стал основой
и остовом западного общества, его идеологическая сфера стала выполнять эту
роль для всей сферы общественного сознания западных народов.

В создании идеологии западнизма использовались все лучшие достижения
западноевропейской культуры. Родоначальники идеологии западнизма не
подозревали того, что они выполняли "социальный заказ", а именно – создавали
основы для системы обработки и стандартизации сознания людей, создавали
своего рода "духовные" координаты для ориентации людей в сложном окружении и
потоке событий, создавали систему ограничителей и критериев оценки поведения
людей. Продолжателям их дела в развитом западном обществе эта сфера стала
представляться уже как нечто само собой разумеющееся.

Конечно, были и сохраняются в какой-то мере сейчас национальные различия
в идеологии западнизма. Но она сложилась как явление общезападное. Пожалуй,
в области идеологии западное единство начало складываться как единство
западнистское раньше, чем в экономической и политической сферах.

Как в историческом процессе формирования, так и в современном состоянии
идеология западнизма не была и не является феноменом, отделенным от науки,
литературы, живописи, журналистики и даже от религии. Она растворена,
рассеяна во всем и вообще не воспринимается как идеология. Подавляющее
большинство западных людей не знает, что такое идеология. В коммунистических
странах, наоборот, даже школьники знали, что такое идеология. Идеология
четко отличалась от прочих явлений культуры, не растворялась в них. Она была
заметна, бросалась в глаза, порой вызывала раздражение и насмешки. Она
вообще выглядела как нечто чужеродное и ненужное, хотя на самом деле ее
организующая и воспитательная роль была огромна.

На Западе нет единой государственной (официально признанной) идеологии в
форме целостного учения, как это было в Советском Союзе до недавнего
времени. Тут нет книги, о которой можно было бы сказать, что в ней изложены
по крайней мере основы идеологии западнизма. Последняя настолько разбросана,
можно сказать, растворена в неидеологических явлениях, что ее как будто бы
нет совсем. Можно заметить ее отдельные проявления и кусочки, и нет чего-то
более или менее систематизированного и локализованного в откровенно
идеологических текстах.

Идеология западнизма изложена в бесчисленных монографиях солидных ученых,
в учебных пособиях для школьников и студентов, в популярных книгах и статьях
для широкого круга читателей, в лекциях по телевидению, в газетных и
журнальных статьях. Все то, что называют общественными науками, так или
иначе содержит идеологию в больших дозах. Идеология западнизма является
плюралистической в том смысле, что состоит из множества различных идей,
учений, концепций, направлений мысли. Ее части невозможно механически
объединить в единое логическое целое. Эти части зачастую противоречат друг
другу, враждуют между собою. Тем не менее этот плюрализм можно рассматривать
как разделение труда в рамках некоторого единства и как выражение
индивидуальных различий авторов текстов. Во всяком случае, мы говорим об
экономике Запада как о чем-то едином, хотя прекрасно знаем об ожесточенной
борьбе между ее частями. Мы говорим о политической системе западных стран,
зная о борьбе партий и фракций внутри партий. Так почему нельзя в том же
смысле говорить о западной идеологии, если даже она кишит внутренней
враждой?!

Идеологический плюрализм создает иллюзию идеологической свободы и свободы
от идеологии вообще. Но в реальности это есть лишь свобода выбора
идеологической клетки из многих таких клеток, заполняющих все социальные
пространства общества, и свобода переходить из одной клетки в другую.

Идеологический плюрализм соответствует обществу демократическому. Он есть
тут элемент гражданской демократии. Для общества недемократического
характерен идеологический монизм и идеологическая нетерпимость.
Кроме того, западное общество настолько богато и разнообразно с точки
зрения "духовных" потребностей, что одно идеологическое учение не может их
удовлетворить. Идеологический монизм в значительной мере связан с
относительной бедностью общества в смысле "духовных" потребностей.

В идеологии западнизма можно выделить три уровня – элитарный,
пропагандистски-просветительский и житейский. Первый уровень образуют
сочинения, претендующие на научность, внеидеологичность, творчество. Тут
действительно делаются и научные открытия – идеология питается соками науки.
Идеология тут облекается в форму высокого профессионализма. Профессиональный
уровень в отношении отдельных проблем, конкретных деталей, эрудированности и
формального аппарата тут довольно высок. Но он уживается с банальностью
выводов, с игнорированием объективных законов социального бытия, с
предрассудками и предвзятыми установками.

Второй уровень образует множество книг, статей, лекций и докладов
широкого круга специалистов, занятых обучением студентов, выступлениями на
конференциях, популяризацией и пропагандой идей, журналистикой. И третий
уровень образуют средства человеческой деятельности, которые так или иначе
могут быть носителями идеологии, – фильмы, романы, телевизионные передачи,
школьные уроки, повседневная пропаганда и даже реклама.

Различия этих уровней настолько значительны на первый взгляд, что
идеологи высшего уровня никогда не признаются в том, что они делают общее
дело совместно с идеологами низшего уровня. Тем не менее они делают общее
дело. Тут имеет место разделение труда в интересах выполнения разнообразных
функций идеологической сферы. Одно дело – выработать рафинированную
идеологическую идею с учетом состояния науки, общественного сознания,
политической и экономической ситуации, и другое дело – вдалбливать эту идею
в головы обывателей, по необходимости придавая ей примитивный вид.

Такое "вертикальное" разделение функций имело место и в идеологии
Советского Союза. Аристократы ее, которым было дозволено быть запанибрата с
западными коллегами по профессии, с презрением относились к рядовым
пропагандистам, поносившим последними словами западных коллег советских
идеологических аристократов. Однако рядовые пропагандисты лишь обнажали суть
того, что сочиняли аристократы марксизма-ленинизма. Как о коммунистической
идеологии нельзя судить лишь по сочинениям Маркса, Энгельса, Плеханова,
Ленина и других видных теоретиков марксизма, а нужно опуститься на уровень,
на котором идеология поступает к массовому потребителю, так в анализе
идеологии западнизма нужно принимать во внимание не только элитарный, но и
примитивный потребительский уровень.

Идеология западнизма для всех одна. Если бы можно было извлечь ее из
связи с другими явлениями, в которые она погружена, обнаружилось бы, что она
с интеллектуальной точки зрения примитивна на всех уровнях. Различаются,
строго говоря, не уровни в ней, как таковой, а уровни общих контекстов, в
которых она вырабатывается, сохраняется и распределяется. Непримитивны и
даже нарочито усложнены эти их контексты. Пилюли идеологии сами по себе не
настолько приятны, чтобы люди стали их глотать добровольно и с
удовольствием. Они подслащиваются более приятными "веществами" и
растворяются в них, чтобы люди могли поглощать их, даже не замечая того.
Идеологическая обработка населения западных стран вообще построена не как
принудительная обязанность и дополнительная нагрузка, а как развлечение и
полезная для потребителей идеологии деятельность.

Идеология западнизма не является идеологией какой-либо социальной группы,
партии, слоя или класса. Она есть идеология внегрупповая, внеклассовая,
всеобщая. Это не значит, что ее принимают все граждане, все группы, все
классы. Это не значит, будто она объединяет все категории и группы граждан,
будто она выражает их общие интересы, будто она является идеологией
"классового примирения". Это не значит, что она входит во все идеологические
концепции и частные идеологические феномены, существующие на Западе. Это
означает, что ни один класс, ни один слой, ни одна партия и ни одна
социальная группа не заявляет о ней как о своей идеологии. Она возникает,
сохраняется и распространяется как особый и самостоятельный элемент
общественного устройства. Ее положение в этом отношении сходно с положением
государства. Она сохраняет этот статус, если даже отвергается какими-то
людьми или группами людей, подвергается критике в каких-то ее проявлениях.
Она живет, поскольку она есть сфера жизнедеятельности большого числа людей,
занимающих стабильные позиции в обществе, имеющих влияние и сбыт своей
продукции, способных отстоять свое положение.

В поле влияния идеологии находятся так или иначе все граждане общества,
включая и враждебно настроенных. Раз люди читают книги, газеты и журналы,
раз они обучаются в школах и университетах, раз они смотрят фильмы,
телевидение и рекламу, раз они слушают своих политиков и общественных
деятелей, раз они участвуют в каких-то общественных действиях, они вольно
или невольно впитывают в себя идеологию западнизма, подвергаются
идеологической обработке ("оболваниванию"). И тем самым они поддерживают
идеологию. Потребляя продукцию идеологии, они дают ей возможность
существовать – они тем самым питают идеологию. Они просто не могут от нее
избавиться, если бы даже захотели. Идеология западнизма в этом смысле есть
дело всего общества, всех групп, слоев, классов.

Должен заметить, что и в этом отношении идеология западнизма не является
исключением. Советская государственная идеология с самого начала заявила о
себе как об идеологии всех "трудящихся", всего общества. В ней не было
особых идеологий для рабочих, крестьян и служащих. Насмехаясь над
коммунистическими идеями дружественных классов и бесклассового общества,
идеологи западнизма сами проповедуют идеи классового примирения и единства
интересов различных классов. Это – одна из задач идеосферы общества.

Неклассовая идеология западнизма, как я уже заметил, не предполагает, что
с ней все согласны и все принимают ее. Она имеет противников. Многие
безразличны к ней и вообще понятия не имеют о том, что таковая существует.
Тем не менее она господствует над сознанием людей. Ею пропитана вся
атмосфера, которою дышит сознание людей. Избежать ее власти просто
невозможно, живя в западном обществе. Оказывая влияние и на враждебные ей
умонастроения, она борется против них не менее ожесточенно, чем религиозные
учения прошлого с ересями.

Идеология западнизма возникла в рамках феодального общества как мечта о
наилучшем общественном устройстве, якобы соответствующем естественной
природе человека, его неким прирожденным потребностям и правам. Когда
западнизм начал завоевывать господствующее положение в обществе,
обнаружилось, что он несет с собой не только благо, но и зло. Возникла
потребность в защите достигнутого и в исправлении недостатков – потребность
в апологетике западнизма. И функцию апологетики взяла на себя идеологическая
сфера.

Апологетика общественного строя не есть нечто сугубо негативное,
достойное морального осуждения. Это есть вполне естественное средство
самосохранения общества, подобное с этой точки зрения правовым нормам,
судам, полиции, армии, бюрократии. Но надо признать, что на Западе вплоть до
середины XX века доминировало не апологетическое, а критическое отношение к
западнизму. Преобладали социалистические и даже коммунистические идеи,
провозглашавшие порочность капитализма

Такое идейное состояние западного общества объясняется множеством причин.
Среди них следует упомянуть то, что западная демократия сама создавала
условия, благоприятные для процветания критических и даже антизападнистских
умонастроений. Кроме того, западнизм еще только начинал свою победоносную
историю и был уверен в себе. Когда угрозы его существованию стали (начиная с
1917 года) реальными, апологетика западнизма стала первостепенной задачей
его идеологии и пропаганды.

К началу девяностых годов стало очевидно, что Запад одержал победу над
мировым коммунизмом. Апологетика западнизма получила новые основания –
радость победы и надежду на будущее. На Западе поднялся буквально ураган
восхваления всего западного и очернения всего коммунистического. Еще никогда
в прошлом апологетика западнизма не достигала таких гипертрофированных
размеров и циничной откровенности. Нашлись мыслители, объявившие капитализм
и демократию, особенно в их американском варианте, конечной целью всей
истории человечества. Причем эту цель они объявили достигнутой, объявили это
завершением, а кое-кто даже концом истории человечества. Средства массовой
информации превозносили эту пропагандистскую чепуху как вершину
человеческого разума. А ведь еще совсем недавно коммунистическая идеология
объявляла коммунистическое общество конечной целью и вершиной прогресса, и
это служило предметом насмешек на Западе. Теперь западнизм перенял претензии
поверженного противника.

Нелепо осуждать идеологию за то, что она дает претенциозное и извращенное
отражение реальности, ибо она лишь выполняет свои обязанности. Она не
добилась бы успехов в борьбе против коммунизма, если бы акцентировала
внимание на таких достижениях коммунизма, как ликвидация безработицы и
нищеты, удовлетворение минимальных потребностей всех граждан, всеобщее
бесплатное образование и медицинское обслуживание и т д., а при описании
западного образа жизни раздувала бы его негативные черты. Западная
советология целиком и полностью стояла на позициях тенденциозно-негативного
подхода к коммунизму и тенденциозно-позитивного подхода к западному
обществу. Именно благодаря этому она стала эффективным оружием Запада в
"холодной войне" против Советского Союза и вообще мирового коммунизма. Если
бы вместо этого Запад взял на вооружение строгую науку о коммунистическом и
о западном обществе, он такого успеха не добился бы.

Апологетика западнизма нуждалась в образе врага, который представлял бы
опасность для западного общества и в сравнении с которым последнее выглядело
бы как нечто подобное земному раю, во всяком случае – как лучшее из всех
возможных общественных устройств. И история сделала такой "подарок"
идеологии западнизма: в 1917 году на свет появилось реальное
коммунистическое общественное устройство в России. С тех пор антикоммунизм
стал превращаться в существенный элемент идеологии западнизма.


СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ

Ценности, которые восхваляет и пропагандирует западная идеология,
общеизвестны. Это – богатство, власть, слава, мастерство, собственность,
комфорт, благополучие, сила, здоровье, удовольствие предпринимательство,
свободы, права и т. д Оргия прославления их достигла апогея в конце
"холодной войны", когда стали прославлять все то, что в течение многих веков
считалось пороками и наихудшими проявлениями свойств человеческой натуры.

Я не считаю это отклонением от норм западнизма Наоборот, именно в этой
оргии дали знать о себе нормы западнизма, долго сдерживавшиеся и
маскировавшиеся вследствие ряда исторических обстоятельств. В течение более
ста лет велась ожесточенная критика ценностей западнизма как пороков
капитализма, так что вера в эти ценности была расшатана еще до того, как она
успела укрепиться. Думаю, что негативный опыт национал-социализма, фашизма и
коммунизма способствовал тому, что западные люди начали осознавать и ценить
те ценности, какие порождал их социальный строй. Но этот процесс не был
стихийным. Его организовали и возглавили профессиональные идеологи. Именно
идеология вычленила специфические ценности западного общества и установила,
что эти ценности суть результат капитализма и демократии.

Подобно тому, как в деловой сфере символическая и производная экономика
берет верх над реальной и основной, в сфере ценностей символические и
производные ценности приобретают доминирующее значение. Это имеет следствием
извращение всей системы критериев оценки человеческой деятельности. Актеры,
играющие роли выдающихся исторических личностей, становятся более известными
и популярными, чем сами исторические личности. Исполнители чужих музыкальных
произведений становятся известнее их сочинителей и зарабатывают больше, чем
последние. Танцоры, боксеры, теннисисты, певцы и прочие развлекатели
оттесняют далеко на задний план выдающихся ученых и изобретателей.
Парламентские процедуры по поводу законов становятся главнее самих законов.
Ураганы в масс-медиа затмевают своими масштабами реальные события,
послужившие поводом для них. Короче говоря, вторичные социальные явления
начинают восприниматься людьми как более важные, чем те, на основе которых
они возникли в качестве подсобных средств, а относящиеся к ним ценности
начинают навязываться в качестве ценностей более высокого уровня, чем
ценности фундаментальные. В самом жалком положении оказываются те, кто
создает эти самые фундаментальные ценности, а в самом выгодном – те, кто
наслаждается жизнью за их счет. Это старо как мир. От этой
"несправедливости" законов социального бытия нет избавления. Каждому – свое!

Система ценностей западнизма есть отражение реальности западного
общества, а не высосана из пальца прекраснодушными мечтателями. Она не
навязывается людям сверху как нечто такое, что требует от людей усилия над
собой и самоограничения, не приносящих никакой практической выгоды, даже
наоборот, приносящих неприятности. И в этом ее преимущество перед
коммунистической системой. Тем не менее потребность в возвышенных,
идеальных, духовных ценностях ощущается на Западе. Об этом свидетельствуют,
например, массовые движения за осмысленную работу, человеческую
солидарность, коллективный и бескорыстный труд. Христианская церковь
стремится прививать людям высшие моральные и духовные ценности. Различные
молодежные движения выражают неудовлетворенность системой ценностей
западнизма и стремятся развить какие-то суррогаты ценностей иного рода.

В многочисленных литературных произведениях и фильмах изображаются
вымышленные ситуации, в которых герои поступают в соответствии с ценностями,
какие стремились прививать людям в коммунистической России. Эти ситуации
вымышленные. Если они и встречаются в реальности, то не как норма, а как
исключение.

Система ценностей западнизма в современных условиях переросла в систему
соблазнов. Это – нечто новое сравнительно с тем, что было ранее. В обществе
произошел баснословный прогресс в отношении жизненных благ, о котором раньше
никто не думал. Западнизм способствовал ему, но он не был запрограммирован в
самой природе западнизма, подобно тому, как из природы (сущности, законов)
западнизма не вытекает атомная бомба, космические полеты и генная инженерия.
Благодаря масс-медиа все достижения в сфере жизненных благ стали
общеизвестными. Молниеносно становится общеизвестным все то, что еще только
делается в этом отношении, что будет сделано и что считается возможным. А
идеология и пропаганда создают иллюзию, будто все эти сказочные блага
общедоступны или в принципе могут быть доступными всем. Они играют в данном
случае роль Сатаны-соблазнителя, только сулящего всеобщий земной рай.

Но в реальности жизненные блага распределяются неравномерно. Их много, но
не настолько много, чтобы хватило всем. И они не даются даром. Одни из этих
благ доступны очень немногим, другие доступны сравнительно многим, но в
разной мере. Причем различия в мере огромны. Одним достаются крохи, другие
же имеют по потребностям. В результате многие миллионы людей чувствуют себя
обделенными и заражаются завистью к тем, кому доступны современные
распропагандированные блага и кому они доступны в большей мере, чем им. Они
заражаются жаждой иметь блага, иметь сразу, иметь как можно больше. Эта
жажда лишь в ничтожной мере остается движущим мотивом производительной
деятельности общества. Она в основном становится идейно-психологическим
состоянием людей, влияющим на их поведение совсем в других направлениях, в
том числе в направлении карьеризма, преступлений, приспособленчества. А для
большинства людей она становится дополнительным источником пассивных
страданий. Они испытывают танталовы муки, видя фантастические современные
богатства рядом, но не имея возможности воспользоваться ими.

Как уже говорилось выше, в западном обществе доминирует не стремление к
лучшему будущему, а желание сохранить настоящее и страх потерять достигнутые
блага. Если тут и происходит какое-то движение к лучшему, оно есть результат
действия бездушных законов западнизма, а не стремлений людей к каким-то
идеалам. И это не есть недостаток. Идеалы вообще не играют решающей роли в
истории. Они овладевают людьми лишь на короткий срок и в порядке исключения.
Таким историческим исключением, т. е. уклонением от общего безыдеального
состояния, была ситуация с коммунистическими идеалами. Мне даже кажется, что
никаких других общественных идеалов в строгом смысле слова вообще не было и
нет. Падение влияния коммунистических идеалов означает просто торжество
заурядного, будничного, прозаичного, практичного и т. д. западнизма.


ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ

Положение с идеологическим механизмом на Западе во многих отношениях
противоположно тому, какое имело место в Советском Союзе и других
коммунистических странах до восьмидесятых годов нашего века. В них
существовал единый и централизованный идеологический аппарат. Он был создан
искусственно решениями высших властей и был навязан обществу "сверху". Он
составил часть системы власти и управления. Он очевидным образом отличался
от других учреждений. Его специальной функцией было все то, что связано с
идеологией, с ее разработкой и охраной, с идеологической обработкой
населения и идеологическим контролем. В нем профессионально работало
множество служащих. Он вторгался во все сферы общества, стремился
контролировать все аспекты жизнедеятельности людей. Он принуждал граждан к
изучению идеологии, что стоило им немалых усилий, вовлекал их в
идеологические мероприятия. Он был очевиден всем, нередко противостоял
населению как нечто внешнее их жизни.

В западном обществе такого рода идеологического механизма нет. Но это не
значит, что тут вообще нет никакого идеологического механизма. Тут
существует свой механизм, по размерам и по характеру деятельности вполне
сопоставимый с таковым коммунистических стран, а во многих отношениях
превосходящий последний. Он сложился как составной элемент общего процесса
формирования культуры, системы образования и воспитания, средств массовой
информации, учреждений государства, гражданского общества. Сложился как-то
незаметно, без специальных решений высших властей. Власти, создавая какие-то
учреждения, понятия не имели о том, что тем самым участвовали в создании
его. Он до сих пор не обособился в виде особой системы лиц и учреждений.
Функции его в той или иной мере и форме выполняют школы, университеты,
исследовательские учреждения, газеты, журналы, издательства, телевидение,
литература, кино, реклама, бесчисленные организации, партии, движения и т.
д. Он распылен в обществе, растворен в жизнедеятельности таких элементов
общества, которые сами по себе идеологическими не являются. Одним словом,
его как будто бы нет совсем.

Функции идеологов в западных странах выполняют философы, социологи,
психологи, историки, политологи, журналисты, писатели, политики, советники в
учреждениях власти и в партиях, сотрудники секретных служб и органов
пропаганды. Имеются особые исследовательские учреждения, агентства и центры,
так или иначе занятые проблемами идеологии. По крайней мере, во многих
газетах, журналах, издательствах, учебных заведениях и т. д. есть люди,
выполняющие функции идеологического контроля. Они решают, что писать и как
писать, что говорить и как говорить, что печатать и что нет. Они решают,
какие делать фильмы, какие составлять программы для телевидения, что и как
пропагандировать, какие устраивать зрелища и массовые действия с
идеологической подоплекой, какие проводить кампании, как отбирать и
препарировать информацию

Эти люди придают единство и преемственность идеологическому плюрализму,
образуют связную идеологическую среду. Они изучают сделанное в прошлом,
осуществляют отбор, обработку и систематизацию идей и учений, издают и
переиздают сочинения отобранных авторов, готовят справочники и учебники,
короче говоря, осуществляют своего рода канонизацию имен, идей, учений. Эти
специалисты изучают современную им общественную жизнь, данные науки и
техники, вообще все то, что считают важным и интересным для масс населения.
Они осмысливают изучаемое в рамках привычной для них традиции и с принятыми
в их среде критериями, производят дальнейший отбор материала в
идеологическую сферу. Это – организованная работа, осуществляемая из
поколения в поколение. Лица, вновь вступающие в эту сферу, получают
определенную подготовку, продолжают дело предшественников по тем же
правилам. Если они не будут это делать, они не попадут в эту сферу, а попав
в нее, не будут иметь успеха и не удержатся в ней. Они обязаны следовать
определенным правилам профессиональной идеологической среды, чтобы
заработать на жизнь, делать карьеру, приобретать известность.

Тут складываются свои группы, школы, течения. Они конфликтуют друг с
другом. Но при этом они проявляют терпимость и взаимное внимание. Они
сосуществуют и совместно делают одно общее дело. Они суть члены одной
корпорации. Они легко опознают друг друга и совместно охраняют свою сферу от
посторонних вторжений, угрожающих им как корпорации. Ведь и в рамках единой
христианской религии были внутренние враждующие части.

Положение в идеологической сфере с рассматриваемой точки зрения подобно
положению в экономике. Тут тоже можно говорить о некоем рынке идей, который
функционирует так, как будто им управляет "невидимая рука". Есть те, кто
производит и сохраняет идеологию, т. е. предлагает идеологические товары и
услуги. Они доступными им средствами доводят свою продукцию до потребителей,
т. е. до идеологически обрабатываемых сограждан. Тут имеет место самое
настоящее, а не метафорическое потребление идеологической продукции –
слушание, чтение, видение. И на этом рынке играет свою роль спрос, с которым
считается предложение и который сам формируется предложением. И на этом
рынке "невидимая рука" не есть нечто лишь воображаемое. Это – определенная
система лиц, учреждений и организаций, вступающих в определенные контакты,
достаточно хорошо подготовленных, чтобы оценить положение на идеологическом
рынке, и извлекающих для себя определенную выгоду.

Такой идеологический механизм не вызывает негативную реакцию у
идеологически обрабатываемых людей, как в коммунистических странах, ибо его
как будто бы нет совсем. Если что-то вызывает недовольство, то это –
характер фильмов или телевизионных передач, обилие детективной и
порнографической литературы, освещение событий в газетах, реклама, школьные
и университетские программы и многое другое, но вовсе не идеология и не
идеологическое насилие. Ты свободен! Хочешь – покупай, не хочешь – не
покупай! Хочешь – смотри, не хочешь – не смотри! Хочешь – слушай, не хочешь
– не слушай! Хочешь – участвуй в каких-то мероприятиях (собрания,
манифестации, лекции и т. п.), не хочешь – не участвуй! Ты вроде бы
свободен. Тот факт, что ты просто не в состоянии вырваться из поля
идеологии, остается скрытым от тех, кто так или иначе испытывает его
влияние.

Тут как на рынке товаров и услуг. Ты волен покупать или не покупать
что-то конкретное, волен выбирать. Но ты все равно вынужден что-то покупать
и выбирать. Твои возможности и потребности уже сформированы применительно к
условиям рынка. Человек не может жить с закрытыми глазами и ушами, не может
полностью изолироваться от всего того, что несет с собой какую-то
информацию, что человек вынужден смотреть, читать и слушать, в чем ему
приходится принимать участие. Человек просто не в силах уклониться от
идеологических пилюль и капель, растворенных во всем, что проходит через его
сознание. Человек вроде бы предоставлен самому себе. Но среда, в которой он
живет, не предоставлена самой себе. Среда формируется, а человек
приспосабливается к ней. Среда формирует человека.

В западной системе идеологической обработки людей нет надобности
специально, явно и принудительно вдалбливать в головы людей идеологию. Такой
метод лишь временно имеет успех и ненадежен. Гораздо эффективнее действует
другой метод, а именно – дать людям идеологическую свободу, создать иллюзию
отсутствия идеологического поля вообще и даже идеологического хаоса,
растворяя в жизненном пространстве людей идеологические капли, на
заглатывание которых не требуются никакие усилия и способности. Важно лишь
не давать при этом другим вносить в идеологический хаос какую-то явную и
организованную идеологию – де идеологизировать людей в этом смысле. Но при
этом неустанно вносить в этот идеологический хаос свои банальные идеи,
отвечающие потребностям "деидеологизированных" сограждан. Идеологическая
свобода в условиях западного идеологического поля есть гораздо более сильное
средство идеологического оболванивания масс, чем идеологическое принуждение.

Но эта свобода сильно преувеличена в самой западной идеологии и
пропаганде. Это скорее искусственно созданный для определенных кругов
населения и в определенных границах идеологический хаос, в котором удобно
проводить свою совсем не хаотичную линию. Это, можно сказать, "допороговое"
явление, не влияющее существенным образом на идеологическое состояние
общества. Но за этими границами, т. е. когда речь идет о возможности
серьезного влияния на идеологическую атмосферу, вступает в силу мощный
идеологический контроль. Пиши и говори, что хочешь! А что в том толку? Чтобы
тебя услышало и поняло хотя бы небольшое число людей, нужна трибуна –
пресса, телевидение, радио, книжная торговля. А до трибуны допускают не
всякого. Хозяева трибун тоже свободны допускать до трибун тех, кто их
устраивает, и не допускать тех, кто не устраивает. Чтобы воспользоваться
свободой высказывания идей, нужны средства, а они сами суть рычаги
идеологического механизма.

В отношении лиц и идей, которые властителями идеологической сферы
считаются неприемлемыми, все начинают действовать так, как будто получили
инструкцию из какого-то единого центра. Хотя такого центра формально нет,
существует механизм согласованных действий. Решения вырабатываются
авторитетными специалистами, советниками представителей власти, особыми
учреждениями. А масса идеологических работников подготовлена соответствующим
образом и имеет опыт работы. Так что нужно незначительное время и порою едва
заметные намеки, чтобы механизм идеологии сработал согласованно.
Поразительно то, что западный идеологический механизм, несмотря на
отсутствие формальной централизации и единства, в последние десятилетия
работал быстрее, чем коммунистический, более гибко и адекватно реагировал на
обстоятельства. Именно жесткость, обнаженность, прямолинейность, бюрократизм
и армейская дисциплинированность коммунистического идеологического аппарата
оказались одной из причин его кризиса.

Если роль идеологии и культуры западнизма сопоставимы с ролью религии в
феодальном обществе, то аналогом церкви может служить совокупность людей,
учреждений, организаций и предприятий, занятых в сфере производства,
сохранения и распределения продуктов "религии" западнизма. Грубо говоря, все
элементы "церкви" западнизма можно разделить на три группы. К первой группе
относится то, что можно назвать общественным сектором "церкви", а именно –
различного рода государственные учреждения, включая секретные службы,
исследовательские институты, университетские кафедры, общества, клубы,
агентства, комиссии. Ко второй группе относится все то, что можно назвать
частным сектором "церкви", а именно – множество предприятий, поставляющих
продукты "религии" на рынок идеологии и культуры, и "невидимая рука",
управляющая механизмом этого рынка. К третьей группе относится совокупность
людей, учреждений и предприятий, образующих то, что принято называть словом
"масс-медиа" или просто "медиа". Это – своего рода Ватикан "церкви"
западнизма со всей совокупностью учреждений вплоть до местных приходов.

---