Лента: Общество

Последнее время дома престарелых все чаще попадают в горячие сводки новостей: частые пожары сделали по-настоящему опасными эти места пребывания одиноких старых беспомощных людей. Но не только пожары. Там плохо все – и человеческое, и техническое, и медицинское. Просто чрезвычайные происшествия заставляют обратить внимание общества на те закоулки, куда без особой надобности мы редко заглядываем – слишком тяжело.

Есть такая небольшая волонтерская группа студентов «Старость в радость». Они помогают инвалидам и пожилым, живущим в домах престарелых. Небольшая команда. Примерно пятнадцать человек.

Под их шефством сейчас находятся Дом ветеранов в Раменском и 6 Домов-интернатов для престарелых и инвалидов в Псковской, Нижегородской и Новгородской областях. Они регулярно навещают каждый из них, привозя туда необходимые вещи.

Мы публикуем одну из «картинок с места» и наблюдения волонтеров по поводу того, с чем им пришлось столкнуться за пределами Москвы.

В том, что я хочу рассказать дальше, нет претензий на обобщение — я не юрист и не социолог. Но, кажется, то, что мы видели в Нижегородской и Псковской областях, вряд ли случайность и редкость.

В доме престарелых обычная зарплата медсестры на полной ставке — 2100 рублей, у поваров даже с надбавками до двух тысяч не дотягивает. При этом одной медсестре нужно обойти за день больше тридцати человек, перевернуть лежачих, покормить и помыть их, а повар на весь дом-интернат или больницу один.

Конечно, ничего нового в том, что бюджетники получают мало, нет, хотя, согласитесь, трудно представить, насколько именно мало (тем более что конкретные суммы публично, вслух почти никогда ведь не называются). Но совершенно неожиданные на иной взгляд вещи начали происходить тогда, когда начальство решило исправить положение.

Вышел закон, по которому минимальная зарплата не должна быть ниже четырех тысяч. И должна бы жизнь наших медсестер измениться к лучшему — но, например, губернатор Псковской области констатировал, что денег в областном бюджете на это сейчас нет. А чтобы не нарушать указ Президента, всех наших медсестер и поварих перевели — кого на полставки, кого на четверть. Таким образом, зарплата осталась прежней, стаж сокращается, пенсия в будущем будет намного меньше, а работы на самом деле, конечно, столько же, сколько и раньше (или даже больше, потому что некоторых уволили, и приходится работать еще и за них).

И это не последнее из новшеств, которые придуманы, чтобы сделать жизнь лучше, а вместо того влекут за собой сплошные беды.

Чтобы разумно расходовать средства и лечить людей у соответствующих специалистов правильными средствами, решили преобразовать сельские больницы в амбулатории — потому что, конечно, нет возможности иметь настоящую больницу в деревне — и сельская амбулатория, по идее, будет оказывать помощь несложную, а если с вами что-то серьезное, то вас должны везти в ближайший город и там в настоящую больницу класть.

Но на самом деле туда вас не повезут: все места заняты. Тогда вас привозят в эту сельскую амбулаторию и, так и быть, кладут на койку — лечат. А вечером вам заявляют: «Приходите завтра, ночью мы вас тут держать права не имеем». И вы идете домой — то есть несколько километров через леса и поля в вашу избу в деревне. А утром опять собираетесь и после длительной прогулки ложитесь под долгожданную капельницу.

Когда мы были в одной из таких больниц, и пациенты и главврач просили: «Вы в Москве узнайте, что же над нами так издеваются. Может, они и не знают, как мы тут мучаемся».

Мы попытались узнать, в чем же дело, и оказалось, что виноват тут вовсе не кризис. Это загадочные «зурабовские реформы» наконец вступили в силу. И должны они были, говорят, повысить качество медицинского обслуживания. Видимо, многокилометровые прогулки утром и вечером полезны для тяжелобольных…

Правда, «перемена мест» иногда может быть и весьма полезной, особенно если речь идет о целых годах, проведенных в больнице, в одной и той же палате и на одной и той же кровати… А именно такой становится жизнь бабушек и дедушек, попавших на территорию больницы в так называемые «палаты сестринского ухода», или по-простому — «соцкойки». В этих «палатах» вынуждены проводить свои дни люди, для которых по той или иной причине не нашлось места в доме престарелых: либо «интернаты переполнены, ждите, когда кто-нибудь умрет и место освободится», либо минздравовцы даже не пытались перевести старичков по назначению, так как самим больницам содержать обитателей «соцкоек» весьма и весьма выгодно: 75 процентов пенсии идет прямым ходом в бюджет больницы, а кормить и лечить бабушек положено на оставшиеся 25 процентов… Лучше не пытаться высчитать, на какой же «сестринский уход» хватит двадцати пяти процентов среднестатистической скромной пенсии…

И как-то так получилось, что многострадальные обитатели больничных палат оказались «ничьими»: органы соцзащиты занимаются лишь домами престарелых, Минздрав — только краткосрочными больными. Но кто-то же должен отвечать за стариков? В принципе, финансировать и контролировать их больничное проживание должна администрация района, но беда в том, что все районы очень разные. В некоторых про эти «соцкойки» знают, выделяют деньги из местного бюджета, там лечат и переводят постепенно в дома престарелых — о лучшем и мечтать нельзя. Но есть районы, где администрация слишком занята какими-то своими делами и не только не обеспечивает финансирование палат, но даже иногда и не подозревает, какие сокровища таят подведомственные районные больницы…

Иногда бывает и вовсе странно: в администрации говорят, что и без нас помнят про эти несчастные «соцкойки», знают, что там «все плохо», но, увы, ничем не могут помочь… «Да что ж вам не нравится?» — удивлялись чиновники К-ого района, «Где мы вам чистых простыней возьмем и одеял? Может, вы еще и кровати им новые хотите? Всегда там сложности были, и мы всё равно не сможем ничего изменить». Но нам почему-то кажется, что если каждый чиновник хотя бы один день провел взаперти в этих палатах, с утра и до вечера, то что-то точно изменилось бы.

А главврач и вовсе плечами пожимал: «Вы хотите, чтоб ваших бабушек еще и лечили, даром что они почти бесплатно тут лежат. А у меня нет ни рентгеновского, ни флюорографического аппарата на весь район, чем я их осматривать буду? Вы бы нам лучше новый холодильник для лекарств привезли, а то прошлый совсем заржавел и прогнил, лекарства на подоконнике держим, а они от этого совсем портятся». Может, и правда лучше, только разве лежачим от этого холодильника легче станет…

Медсестры нам четко объяснили, что они в эти палаты «стараются поменьше заходить, потому что там плохо и грязно». А ведь «плохо и грязно» там именно потому, что персонал туда «старается поменьше заходить». Круг замкнулся, и своим умом бедным больницам из него не всегда просто вырваться.

Так что кризис — понятие многостороннее. И начался он не только этой осенью в экономике, а намного раньше — в умах.

Елизавета Олескина
Источник: "Русский журнал "