Лента: Общество

"Русский журнал": Как вы понимаете термин "политика памяти"? Какую интерпретацию можно дать этому понятию?

Алексей Черняев: Политика памяти – это основа для формирования национальной идентичности. Перефразируя известное определение Ренана, политика памяти определяет, что именно граждане должны помнить из прошлого и что именно – забыть.

Политика памяти, которую лучше было бы называть политикой идентичности, повсеместно в мире выполняет задачи интеграции наций и их, грубо выражаясь, форматирования, то есть определения их значимых особенностей.

РЖ: "Политика памяти" – это отражение подлинных чувств народов, их стремления к восстановлению справедливости или, скорее, инструмент политических манипуляций?

А.Ч.: И то и другое. Политика памяти по-настоящему эффективна тогда, когда она апеллирует к каким-то реальным, значимым для народов событиям их прошлого. Но при этом выбор конкретного набора таких событий и вытеснение из культурного поля других событий, не укладывающихся в избранную концепцию, всегда является сферой политической манипуляции.

РЖ: Не является ли политика памяти, в той форме, в какой она сегодня существует в Европе, сознательным нарушением принципа личной ответственности – когда вина за деятельность дедов и прадедов перекладывается на детей и внуков? Не находите ли вы, что люди не могут нести коллективную ответственность за то, что совершили их предки?

А.Ч.: Я бы акцентировал внимание на несколько другой проблеме. Политика памяти – в том виде, в каком ее проводят ряд стран Центральной и Восточной Европы, – носит сугубо негативный характер.

Вряд ли может существовать нормальная психологическая атмосфера там, где населению непрерывно прививают комплекс жертвы и желание отомстить "врагам нации", не давая при этом позитивной опоры в прошлом.

Исключительно негативная по своей направленности политика памяти калечит в первую очередь общества, к которым она применяется.

РЖ: Не влечет ли та или иная политика памяти принудительного установления единомыслия внутри страны по тем или иным вопросам? Как по-вашему, утверждение принципов политики памяти авторитетом государства нарушает право человека на свободное выражение своего мнения или нет?

А.Ч.: Сама по себе политика памяти принудительна не более, чем учебники и курсы истории в государственных учебных заведениях. Всякое государство, стремящееся к внутренней стабильности, заинтересовано в определенной унификации "культурной памяти" своих граждан.

Важно лишь, чтобы сторонники точек зрения, отличающихся от государственной, могли конкурировать в публичном пространстве, не подвергаясь преследованиям за свои взгляды.

Совсем другое дело – попытки законодательно запретить выражение в обществе той или иной позиции, альтернативной официальной. Такие попытки, безусловно, нарушают базовые права человека на свободу мысли и слова.

РЖ: Насколько избирательна политика памяти в отношении тех или иных наций и государств?

А.Ч.: Политика памяти представляет собой попытку внедрить в сознание населения той или иной страны определенное избирательное видение прошлого. Естественно, что любая политика нации избирательна в отношении тех наций и государств, которые видятся инициаторам этой политики союзниками и противниками.

Замечу, что государство не может оставаться равнодушным к тому, какой образ его создает политика памяти в тех странах, которые важны для данного государства.

РЖ: Могут ли Россия и Европа выработать совместно такие принципы общей политики памяти, которые не ущемляли бы интересы всех народов? Или у русских и европейцев всегда будут свои собственные воспоминания?

А.Ч.: Глубокие различия в содержании "культурной памяти" русских и европейцев, видимо, в обозримом будущем сохранятся. Другое дело, что разработка совместного подхода к политике памяти вполне возможна.

Целью этого подхода могло бы стать сознательное уменьшение конфликтности в восприятии массами отношений между Россией и Европой, отказ от дискурса примордиальной конфронтации и враждебности. Конструирование "культурной памяти" народов о прошлом России и Европы в таком духе, в принципе, решаемая задача. Естественно, при наличии желания решать ее с обеих сторон.

Алексей Черняев
Источник: "Русский Журнал "