Лента: Общество

Один из главных страхов россиян связан с выходом на пенсию. Тревога эта обоснована: стать пенсионером для многих означает погрузиться в нищету. Что сулит нам пенсионная система в будущем? Насколько эффективны шаги, предпринятые в последнее время российским правительством? Свою точку зрения по этому поводу высказывает в беседе с корреспондентом «Трибуны» известный экономист, руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений ГОНТМАХЕР.

– Евгений Шлемович, в советские времена пенсионерам было куда легче, чем сейчас. Стоило ли в таком случае затевать пенсионную реформу, ломать систему, которая всех устраивала?

– Для начала скажу, что пенсионеры у нас все-таки не самые бедные люди. Самые бедные сейчас – муж и жена бюджетники с двумя или даже с одним несовершеннолетним ребенком – учитель, врач, работник культуры. Часть пенсионеров, примерно 30 процентов, работает, большинство живет в семье. Действительно, бедные среди них – одинокие люди. Да, на ту пенсию, которую они получают, прожить крайне сложно.

Ведь прежде, в чем было спасение? В том, что за квартиру платили несколько рублей в месяц, за телефон – 50 копеек. Лекарства были дешевые, медицинская помощь – доступна. Потом, как известно, случился экономический кризис 90-х годов. Но теперь экономика у нас на уровне 1989 года, а пенсии все равно ниже. Связано это с тем, что жизнь стала другая. Раньше цены регулировались, теперь нет. Если бы сейчас вернули те цены, которые прежде платили за квартиры, общественный транспорт, лекарства и т.д., то и нынешние пенсии казались бы выше.

Должен сказать, на самом деле в ходе пенсионной реформы 2002 года мы ничего не порушили. В советское время существовал так называемый распределительный принцип – из зарплаты тех, кто работает, берется налог или страховой взнос, и из него выплачивается пенсия тем, кто сейчас находится на заслуженном отдыхе. Система и сейчас практически такая же, хотя и есть в ней небольшой обязательный накопительный элемент. Такой консерватизм плох – система безнадежно отстала от жизни и нуждается в подстройке под новые реалии.

– Почему старая система сегодня не годится?

– В первую очередь потому, что на нас давит демография. В советское время, еще лет 30–40 назад, на одного пенсионера приходилось 5–6 работников, которые его содержали, обеспечивали тогдашние 120 пенсионных рублей, на которые он мог относительно безбедно существовать.

А теперь на одного пенсионера 1,7 работающих, и эта цифра постоянно уменьшается. Лет через 15–20, по прогнозам, будет один к одному: один работник на одного пенсионера. Даже если повысить пенсионный возраст (к чему, на мой взгляд, мы не готовы), это в лучшем случае оттянет драматическую развязку лет на двадцать. Все равно потом демография свое слово скажет. Потому и начата была реформа 2002 года, ставившая своей задачей изменить экономическое поведение человека. Реформа должна намекнуть среднему и молодому поколениям: государство вам обеспечит пенсионный минимум. Но и вам не стоит сидеть сложа руки, вы должны свой пенсионный капитал во многом обеспечить сами. Во всяком случае, так обстоит дело в большинстве стран мира.

– Насколько отличается тамошнее соотношение средней пенсии и средней зарплаты от нашего?

– У нас сейчас коэффициент замещения (отношение средней пенсии к средней заработной плате) – 20 с небольшим процентов. А в странах Запада он составляет 60–70 процентов. Откуда эти 60–70 процентов берутся? Все просто. Существуют три понятных условия. Первое. Вы дожили до пенсионного возраста и, пока трудились, платили взносы в обязательную пенсионную систему. В итоге получили пособие, фактически одинаковое для всех. Государство вам за счет ваших же взносов дает ежемесячную сумму на уровне прожиточного минимума. Это базовая часть, примерно треть средней пенсии. Кроме того, есть либо обязательная, либо добровольная схема софинансирования с бизнесом. В условиях трудового договора написано, что вы откладываете деньги в частный пенсионный фонд, а ваш работодатель вкладывает туда столько же. Так вот, когда вы со своей личной заработной платы ежемесячно отдаете еще процентов 5–7 в страховой фонд, и ваш работодатель столько же туда доплачивает – это формирует еще треть будущей пенсии. И наконец последний кирпичик. В начале трудовой биографии вы идете в какой-нибудь частный пенсионный фонд, открываете счет и откладываете туда от 2 до 5 процентов от зарплаты. Они эти деньги пускают в оборот.

Вот и получается, что из трех названных частей, когда вы выходите на пенсию, у вас накапливаются 60–70 процентов средней зарплаты. Такое же должно произойти по замыслу реформы и у нас…

– Почему же до сих пор не удалось?

– Дело в том, что мы оказались бесконечно далеки от схемы, которую я нарисовал. Что такое несчастные 2 процента зарплаты, которые молодые стали откладывать с 2002 года в накопительную часть (сейчас откладывается 6 процентов, но это мало меняет дело)? Жалкие крохи! Совершили другую ошибку: выбросили из числа тех, кто формировал накопительную часть пенсии, сорокалетних, всех, кто родился до 1967 года. У них накопительные счета заморожены. Обидели целое поколение. Государство показало, что с ним нельзя иметь дело, поскольку оно меняет правила игры на ходу.

И сейчас в обязательную накопительную систему, которую я нарисовал, течет пока маленький денежный ручеек. Первые люди, у которых в пенсии есть накопительная часть, смогут ею воспользоваться только в 2022 году. Они накопят к своей пенсии всего лишь какую-то дополнительную тысячу рублей в месяц. Это не решает проблему.

Существуют негосударственные пенсионные фонды, в своей массе корпоративные. Но, увы, так называемых открытых фондов, которые работают с населением, у нас очень мало. А нужно было, чтобы люди и туда могли пойти. И это тоже один из барьеров, которые реформа пока не преодолела. К сожалению, ее у нас бросили на произвол судьбы. Представьте новорожденного, которого через два дня после появления на свет выбрасывают на улицу: ты теперь сам учись ходить, говорить, добывать себе на пропитание! Правительство ни разу с 2002 года до 1 октября 2008-го не обсуждало на своих заседаниях ход выполнения пенсионной реформы. Хотя власти должны были бы вести мониторинг, подводить каждый год итоги. В результате наделали кучу ошибок.

Например, отменили страховые платежи, хотя эксперты кричали в полный голос, что этого не нужно делать. Установили регрессивную шкалу Единого социального налога и не индексировали ее все эти годы. Для чего предназначалась регрессивная шкала? Чтобы легализовать высокие зарплаты. До 280 тысяч рублей годовой зарплаты – 26 процентов. Превышение 280 тысяч – другая ставка, 15. А превышение 600 тысяч рублей – 2 процента.

Ввели регрессивную шкалу в совокупности со снижением общей базовой ставки Единого социального налога с 35,6 до 26 процентов (столько платит большая часть людей, у которых годовой заработок до 280 тысяч рублей) – и в Пенсионном фонде образовалась дыра. У него уже не хватает собственных денег платить пенсионерам. Поэтому федеральный бюджет вынужден во все большем объеме переводить туда деньги. Сейчас это не менее 20 процентов доходов Пенсионного фонда. Лет через десять, как показывают расчеты, больше половины поступлений в Пенсионный фонд составит помощь федерального бюджета. А ведь Пенсионный фонд в процессе реформы был задуман как отдельная от бюджета структура, которая сама себя финансирует!

– Может быть, развитию пенсионной системы помогут недавние инициативы российского правительства, озвученные 1 октября 2008 года премьер-министром Путиным?

– Владимир Владимирович Путин предложил повысить страховые платежи (их отмену признали ошибкой и ввели снова) с 26 до 34 процентов, то есть фактически дал ответ на вопрос, откуда взять деньги на повышение материального содержания нынешних пенсионеров. Премьер на это пошел, чтобы нынешним пенсионерам в ближайшие годы существенно, в полтора-два раза, увеличить пенсии. Это очень хорошо, но, к сожалению, отнюдь не продвигает реформу и означает скорее возврат к прежней системе. Между прочим, бизнес встретил новшество очень негативно. Ведь, по сути, было предложено увеличить налоговое бремя: пусть работодатель платит больше.

– Какими последствиями это может обернуться?

– Работодатель наверняка переложит страховое бремя на работника. Я рад за нынешних пенсионеров, только вот что будет делать работник, который станет получать меньшую зарплату, чем до этого?

Надо отдать в этом смысле должное нашему премьеру. В кризисное время он принял очень непопулярное для бизнеса решение, позаботившись о людях, которым, вероятно, не так много осталось жить. В данном случае Путин сыграл как политик. Но государственные люди должны думать и о более долговременных ситуациях, о более отдаленной перспективе...

– Правительство предполагает стимулировать добровольные пенсионные накопления. Часть средств Фонда национального благосостояния планируется направлять на их софинансирование. Государство будет удваивать сумму внесенных людьми средств. Как вы оцениваете этот проект?

– Идея хорошая. Я уже сказал, что такого рода схемы в мире очень распространены. Хотя там за работника доплачивает работодатель, а не государство. Но в этой идее есть много недоработок. Например, слишком незначительно участие государства. Согласно установленной планке, оно может доплатить максимум 12 тысяч рублей. Вместе с вашими 12 тысячами выходит 24 тысячи в год. Нетрудно подсчитать, что за 10 лет (именно на такой срок рассчитана программа) накопится 240 тысяч. То есть за счет этой программы вы можете прибавить к своей пенсии максимум 1056 рублей в месяц. Если человек хорошо зарабатывает, ему отложить за год эти 12 тысяч – пустяк. Но тысячная прибавка к пенсии его не устроит. Значит, он будет инвестировать свои деньги во что-то другое, а в Пенсионный фонд точно не пойдет. Зачем ему эта смешная тысяча?

А мало зарабатывающий человек просто не сможет отдать 12 тысяч в год живых денег в Пенсионный фонд. Так вот, может быть, в отношении малообеспеченных нужно было действовать иначе: даешь 100 рублей, а государство – 500!

– Как вы прокомментируете готовность государства перечислять до 48 тысяч рублей в год работающему пенсионеру?

– В этом проекте есть одно условие, которое меня возмутило. Работающий пенсионер имеет право на эти деньги, если не станет получать пенсию. Получается баш на баш! Ведь если разделить 48 тысяч на 12 месяцев, получится 4 тысячи рублей – распространенный размер пенсии. Пенсионер отказывается от пенсии, а ему ту же сумму кладут на счет! В чем выигрыш?

– Правительство объявило о максимальном уровне годового заработка, с которого будут брать обязательный 26-процентный взнос в пенсионную систему, – 415 тысяч рублей. Что вы думаете об этой идее?

– Это означает, что если вы зарабатываете в течение года, допустим, 500 тысяч, то с 415 тысяч платите взнос 26 процентов, а с 85 тысяч, которые сверх этого, не платите ничего. Таким образом, произошла очень интересная вещь: у нас ввели пенсионный потолок. Допустим, человек получает в год 415 тысяч рублей. 26 процентов от 415 тысяч, около 90 тысяч, умножается на 30 лет трудового стажа, о которых упомянул Владимир Путин, делится на 19 лет – число лет дожития, и на 12 месяцев. Получается 15 тысяч рублей. Значит, фактически введена максимальная пенсия, которая в середине XXI столетия составит 15 тысяч теперешних рублей.

– Не так уж мало!

– Да, если получать такую пенсию сегодня. Так ведь через 30 лет жизнь будет иная. И за квартиру придется платить другие деньги, и налог на недвижимость будет совершенно другой, не те копейки, что сейчас. И обязательная страховка за недвижимость. И общественный транспорт будет стоить дороже. Что такое 15 тысяч? Это, грубо говоря, 600 долларов. В Соединенных Штатах минимальная пенсия, на которую прожить нельзя, – около тысячи долларов. Вы понимаете, какой сделан намек? Зарабатывайте больше, накапливайте сами. Да, из 415 тысяч заберут ваш взнос, а остальное накапливайте в другом месте.

Но вопрос: куда идти? Негосударственные пенсионные фонды к такому роду деятельности не готовы. У людей не сформировано сознание, что надо создавать пенсионный капитал. Одна из ошибок реализации пенсионной реформы заключалась в том, что мы не провели информационную кампанию. Нужно было людям, особенно молодым, объяснить: это ваш маленький шанс, и вы должны эти 6-процентные обязательные отчисления от своей зарплаты переводить в частные компании. Но до сих пор 90 процентов молодых держат «накопительные деньги» во Внешэкономбанке, который не имеет права никуда, кроме государственных ценных бумаг, эти деньги вкладывать. Даже в благополучное, некризисное время эти деньги съедала инфляция.

– Что, на ваш взгляд, должно незамедлительно сделать наше государство для улучшения пенсионной перспективы россиян?

– Стоило бы нынешних пенсионеров и тех, кому осталось до пенсии 10–15 лет, вывести из Пенсионного фонда, платить им напрямую пенсию из федерального бюджета. А Пенсионный фонд должен сосредоточиться на тех, кто имеет обязательные накопительные счета. Им надо повысить отчисления с 6 до 10–15 процентов. И тогда люди среднего возраста смогут заработать себе на старость хоть какие-то приличные деньги. И не терзаться мыслями о грозящей им нищете в старости.

Несмотря на наши сегодняшние финансовые сложности, надо взглянуть на пенсионную проблему более широко. Абстрагироваться от текущего момента, понять, что никуда нам не деться от самофинансирования, от того, чтобы наши люди утвердились в мысли: пенсию необходимо заработать собственными усилиями. С помощью государства. Но, прежде всего, – самостоятельно. И мне кажется, сейчас, до 2010 года, есть время, чтобы принять комплексное решение, которое касается всех: и молодых, и людей среднего возраста, и нынешних пенсионеров, дай бог им здоровья. Вот только тогда, наверное, можно надеяться на эффект, который будет измерен не скоро. Ведь пенсионная реформа в любой стране не делается в один год. Эффект от нее сейчас виден специалистам на бумаге. А нашим детям, внукам он будет виден в их реальной жизни. В данном случае надо поменьше действий на потребу моменту, сиюминутности. И побольше стратегического видения, которое мы, к сожалению, начинаем утрачивать.


Беседовал Илья МЕДОВОЙ
Источник: "Трибуна "