Лента: Общество

"Часть 1"

Российская специфика

В ответ на постоянно множащиеся примеры ювенальных бесчинств на Западе отечественные сторонники этого «требования времени» любят говорить, что у нас все будет по-другому. Однако постоянно множащиеся примеры того, что (пока еще в качестве подготовки почвы) происходит у нас, не дает оснований для оптимизма. В Таганроге, где уже существует ювенальный суд, школьник подал иск на учительницу, которая наказала его за хулиганское поведение, не взяв на экскурсию. Возмущенный попранием своих прав ребенок (надо полагать, не без содействия заинтересованных взрослых) потребовал компенсации морального ущерба в размере 70 000 рублей. Суд смилостивился над ответчицей и уменьшил сумму до 30 000. Учительница после этого уволилась. Как чувствует себя несовершеннолетний истец и какой урок получили остальные учителя, думаем, читатель представит, не слишком напрягая воображение.

Другая история произошла в Москве, которая, между прочим, тоже относится к ювенально-пилотным регионам. Отец, воспитывая 13-летнюю дочку один, приучал ее бегать по утрам. Соседки пожаловались в органы опеки, что он «мучает» ребенка. Они вообще-то и раньше любили жаловаться. Молодая женщина, поведавшая нам эту историю, рассказала, что они когда-то доносили и на ее мать. В тот раз им не нравилось, что ребенка «мучают» уроками музыки, лишая детства. Но 20 лет назад права детей у нас в стране еще не были на должной высоте, и сигнал остался без ответа. Зато сейчас ответ последовал незамедлительно. Отец и глазом моргнуть не успел, как его лишили родительских прав, а девочку поместили в детдом. Потом она, правда, как нидерландская Ирина, сбежала домой. А поскольку ювенальное законодательство у нас еще не принято и в деле было допущено множество нарушений, от этой семьи отстали. Девочка опять живет с отцом. Он потребовал возвращения ему родительских прав, но оказалось, что вернуть права куда сложнее, чем их лишиться. По крайней мере, спустя полтора года после начала этой истории отец в своих правах еще не был восстановлен.

В Псковской области практически одновременно у двух матерей-одиночек пытались отнять детей: у одной троих, у другой четверых. Мотив – бедность, потеря работы. Точь-в-точь как во Франции, судя по документам французской ассоциации «Защита», приведенным в книге Г. Пастернака («Пастернак против Нидерландов». М.: «Эра», 2007). «Французская система социальных служб незаконно отнимает детей у родителей, потерявших работу», – говорится в обращении этой ассоциации.

Снова вернемся в столицу. Мать троих дочерей. Средняя дочь, ей 16 лет, связалась с дурной компанией и «села на иглу». Мать обратилась за помощью в наркодиспансер и получила ответ, что девочку можно попробовать полечить, но только если она не знает своих прав и ее удастся как-то заманить на лечение. Если же она свои права знает (а та девочка знала), то дело плохо: в демократической России принудительное лечение запрещено. (Трудно удержаться от комментария и не напомнить, что апологет ювенальной юстиции О.В. Зыков категорически против принудительного лечения алкоголизма и наркомании, о чем не устает заявлять везде, где только можно.)

Мать пошла в милицию, поскольку девочка не только принимала наркотики, но и, как это часто бывает, еще скандалила и дралась. Когда-то у соседки тоже были похожие проблемы с сыном-подростком, и инспектор по делам несовершеннолетних нашел к нему подход. Но теперь (вероятно, опять-таки потому, что Москва – пилотный регион?) женщина услышала примерно следующее: «Мы, конечно, можем передать Ваше дело в Комиссию по делам несовершеннолетних. Но учтите, сейчас такая ситуация… Короче, ребенка могут отнять, потому что у вас маленькая жилплощадь».

«Представляете? – возмущалась потом женщина. – Вместо того чтобы улучшить наши жилищные условия, говорят, что они не соответствуют правам ребенка!.. Нет, я, честно говоря, даже не против, чтобы Люду забрали в какой-нибудь хороший интернат и вложили ей ума. Может, она хоть чужих людей будет слушаться? Но сейчас, говорят, новые порядки. Если забирают – то всех. Старшую, положим, не заберут, ей уже 18. А младшую-то почему я должна отдавать? Она и учится хорошо, и в церковь ходит, и музыкой занимается. Если ее оторвать от семьи, мало ли что с ней будет? С Людой я не справляюсь. А Варя-то тут при чем?»

Беседуя с этой женщиной, мы, естественно, вспомнили французскую мать, у которой второго ребенка, онкологическую больную, тоже отняли «за компанию». Вспомнили и русского отца, о котором шла речь в одной из телепередач. После смерти жены он остался с восемью детьми. Органам опеки и соцзащиты не пришло в голову оказать ему материальную поддержку или выделить социального работника в помощь осиротевшим детям. Зато пришло в голову отнять всех восьмерых – для их же собственного блага. В рамках борьбы с бедностью.

Так что в вышеописанных случаях никакой российской специфики не наблюдается. Хотя она, конечно, не исключена. Но проявляться может, на наш взгляд, в другом. На Западе отнятых детей за границу не продают. Наоборот, там готовы покупать сирот. Откуда угодно: из Азии, из Латинской Америки, из Африки. Осенью 2007 года разгорелся международный скандал из-за попытки французской гуманитарной ассоциации похитить в африканской Республике Чад 103 ребенка, которых хотели переправить во Францию для продажи усыновителям.

Дети из России – очень желанный товар. Сколько нам на протяжении последних 15 лет рассказывали в СМИ о благородных иностранцах! Они, якобы, забирают в основном детей-инвалидов, которые здесь никому не нужны, а там обретают дом, семью, медицинскую помощь. Поэтому для нас, признаться, явились неожиданностью официальные данные. Нет, мы, конечно, могли подозревать, что журналисты несколько преувеличивают. Но чтобы до такой степени! Из доклада председателя Комитета Госдумы по делам женщин, семьи и детей на I Всероссийской конференции «Семья, дети и демографическая ситуация в России», состоявшейся 17 октября 2006 года: «В то время как мы говорим о проблеме миграции, о повышении рождаемости, из страны тысячами вывозятся российские дети, усыновленные иностранцами. Хотя число иностранных усыновлений в 2005 году все-таки снизилось на 2,5 тыс. по сравнению с 2004 годом, но остается достаточно высоким – 7,5 тысяч детей. Вывозятся из России, в основном, маленькие дети, 70 % от всех усыновленных, они практически здоровы или имеют заболевания, которые лечатся в России. Дети-инвалиды составляют лишь только 2,5 %. Мы проанализировали, какие заболевания имеют дети: это, например, анемия, гастрит, рахит, астигматизм. Разве таким детям нельзя помочь у нас в России? Конечно, можно» (Сб. докладов Ι Всероссийской конференции «Семья, дети и демографическая ситуация в России». М., 2007. С. 7).

Видимо, в ожидании ювенальной юстиции и, соответственно, в предвкушении богатого улова в России открываются иностранные агентства по усыновлению. Говорят, это поможет упорядочить процедуру. Что ж, и вправду, поможет: отняли ребенка и быстро переправили в Париж, Франкфурт или Амстердам. А там – ищи ветра в поле. Сколько наших женщин годами не может вернуть детей, вывезенных за границу мужьями-иностранцами! И ведь этих женщин никто не лишал родительских прав, но они все равно бесправны. Что же говорить о тех, кого лишат?

Вполне возможно, российская специфика ювенальной юстиции проявится и в разрешении донорства детских органов, за которое летом 2007 года начала агитировать замминистра здравоохранения О.В. Шарапова (между прочим, активная и достаточно давняя сторонница «планирования семьи», а значит, и секс-просвета в школах. Как говорил вождь Октябрьской революции, «узок круг этих революционеров»).

Озабоченный состоянием детского здоровья Минздрав примерно в то же время вышел и со второй, не менее важной инициативой, предложив узаконить медицинские эксперименты на детях. Якобы иначе нельзя испытывать новые лекарственные препараты. У взрослых же другой организм! Хотя еще недавно это не мешало вполне эффективно лечить детей. По крайней мере, детская смертность в Советском Союзе была одной из самых низких в мире.

Нам могут возразить, что в разрешении детского донорства и медицинских опытов над детьми как раз никакой российской специфики нет. Наоборот, этим мы приведем свое законодательство в соответствии с европейскими нормами. Так-то оно так, да только Запад, в отличие от России, не выступает в роли поставщика сырья. Так что без российской специфики все же не обойдется…

Попутно зададим вопрос не совсем по теме: где же лучше соблюдаются права детей? Там, где они выступают в роли подопытных кроликов, или где закон это не разрешает?

Конечно, у всех детей не отнимут. Но жизнь в условиях «постоянного мониторинга» (а ювенальщики уже не раз проговаривались, что в идеале каждая семья должна быть под контролем) качественно изменится. Самая большая для нас загадка – почему безмолвствуют граждане либеральных убеждений, для которых свобода есть главная жизненная ценность? Неужели Запад до сих пор их так магически зачаровывает, что они готовы приветствовать все, раз оно исходит оттуда?

Мы, например, себя к либералам не причисляем, да и маленьких детей, которых можно отнять, у нас уже нет. Но жизнь под контролем и по указке ювенальных служб представляется нам крайне унизительной. На наш взгляд, это недопустимое ущемление человеческой свободы, человеческого достоинства.

Дело в том, что любой взрослый человек воспринимает свой дом как территорию свободы. Это в подростково-юношеском возрасте многие жаждут вырваться из дому на волю, поскольку их стесняет главенство родителей. Но, обретя свой дом и тем более свою семью, человек именно там чувствует себя наиболее свободным, так как там он обустраивает все по собственному разумению. И попытки постороннего вмешательства в виде критики и особенно навязывания своих понятий или вкусов могут восприниматься довольно болезненно. Даже когда эти попытки исходят от близких родственников, которым позволено куда больше, чем чужим.

И самое, пожалуй, ценное для современного семейного человека на домашней территории свободы – это дети и право их воспитывать так, как он считает нужным. Безусловно, существуют определенные нравственные ограничения, но для нормальных людей это не проблема, поскольку они с ними согласны без принуждения извне. А в остальном воспитание детей представляет собой широкое поле для свободы и творчества взрослых. Причем сегодня многим взрослым больше негде насытить эту живущую в каждом человеке потребность в творческой реализации. Далеко не у всех работа творческая и интересная. Даже наоборот, многие, окончив институт, работают не по специальности на работе, не требующей ни высшего образования, ни каких-то творческих проявлений. Не все, конечно, но многие жертвуют своими профессиональными интересами ради достойного обеспечения семьи. И, может быть, поэтому воспитание детей сейчас представляет для значительного числа молодых родителей особую ценность.

Но даже для тех, кто не жаждет творчески заниматься своими детьми, все равно очень важно чувствовать себя дома свободно, расслабленно. Словом, отдыхать от напряжения, накопленного за день. И, переступая порог, как бы давать самому себе команду «вольно».

Жизнь по указке ювенальных служб и тем более по решению ювенального суда эту домашнюю вольницу упразднит. Дом, семейная жизнь, воспитание детей перестанут быть территорией свободы и, напротив, превратятся в источник постоянной тревоги, постоянного напряжения, постоянного страха. Вероятно, люди с либеральными установками думают, что их ювенальный контроль не коснется, поскольку они как раз воспитывают детей в духе времени, не ущемляя их в современных развлечениях типа компьютерных игр или дискотек, не видя ничего страшного в сексуальных отношениях подростков и т.п. Может быть, они не одобряют крайностей, но в целом их современная жизнь вполне устраивает. Поэтому в либеральном стане нет никакого волнения по поводу ювенальной юстиции.

А зря! Жизнь может повернуться совсем по-другому. Да и уже поворачивается…

Вот пример не из возможного будущего, а практически из настоящего. Министерство образования уже постановило ввести во всех школах обязательный предмет «Духовно-нравственное воспитание». Для родителей-атеистов собираются предусмотреть вариант безрелигиозной этики. Но и в этом альтернативном варианте вряд ли будет много либерализма. Если государственная установка на укрепление семьи сохранится, то любые программы духовно-нравственного воспитания будут осуждать «свободную любовь», «пробные браки», разводы и уж тем более содомию. Но пока нет ювенальной юстиции, свободомыслящие родители могут безбоязненно выражать дома по всем этим вопросам свое личное мнение, которое необязательно совпадает с «генеральной линией».

С установлением ювенального режима свободомыслие придется ограничить, иначе маму с папой могут обвинить в том, что они отказываются от сотрудничества со школой и тем самым препятствуют реализации права ребенка на качественное образование.

Только очень легкомысленные люди могут считать, что наши опасения – алармистская антиутопия. Даже во Франции, где традиционно почитают закон, в ювенальных делах царит произвол, который может быть обусловлен характером судьи, ее сегодняшним настроением, ее неудавшейся личной жизнью. Главное, что создается механизм, позволяющий этот произвол осуществлять. Борец за введение ювенальной юстиции О.В. Зыков сказал на одном из заседаний, посвященных этому вопросу, что его дети хорошо воспитаны и потому не будут жаловаться на него в суд. Большевики, запуская механизм репрессий, тоже думали, что он будет направлен только на «плохо воспитанных» классовых врагов. Но вскоре сами оказались жертвами собственного законотворчества.


Не подменяет, а подминает

И тут возникает необходимость рассмотреть еще одну проблему. Быть может, самую важную, но о которой пока почему-то молчат. Впрочем, молчат не все. На круглом столе на тему «Становление ювенальной юстиции в России: опыт, проблемы и перспективы», состоявшемся в Госдуме 20 марта 2006 года, председатель Комитета по законодательству В.Н. Плигин выразил обеспокоенность, не начнет ли суд выполнять функции других систем власти. «Получается, – сказал он, – что мы предлагаем суду выполнять не роль правосудия, собственно говоря, а мы предлагаем в настоящее время суд обозначить как координатора по всем случаям, которые попадают в поле зрения суда».

Вразумительного ответа на свой вопрос он не получил. Нет, конечно, его постарались успокоить. «Суд не будет заменять никакие ведомства, – сказала председательствовавшая на круглом столе Е.Ф. Лахова. – Министерства образования, здравоохранения, внутренних дел, комиссии по делам несовершеннолетних, службы занятости и т.д. – все знают, что им делать. И каждый год эти ведомства отчитываются о проделанной работе…» «Но суд, – добавила она, – должен быть над всеми, независимо от того, совершено или не совершено ребенком правонарушение… Суд должен быть над всеми ведомствами. Именно суд должен сказать сегодня, что делать, какое ведомство не доработало». Помимо ведомств, кстати, были упомянуты и родители.

Однако суд, напоминаем в который раз, не только высказывает свое мнение, но и взыскивает. И его решения, снова напоминаем, обязательны. Таким образом, под лозунгом защиты прав ребенка делается попытка построить параллельную вертикаль власти. Что означает тезис «суд должен быть над всеми ведомствами» и говорить, что им делать и кто что не доработал? Пока что ведомства подчиняются своим главам – министрам, те – премьер-министру, тот – президенту. И о недоработках речь идет на их заседаниях. Никакой суд не указывает им, что делать. Хотя проворовавшегося министра теоретически можно отдать под суд.

Выходит, в новой ювенальной реальности нарушается принцип разделения властей? Судебная власть подминает под себя исполнительную. А если решения министра не совпадет с решением ювенального суда, кто будет главнее? И кем будет управлять президент, если ведомства будут подчиняться ювенальному суду, а ведь судебная власть президенту не подчиняется?

Причем в перспективе планируется создание семейного суда, который вберет в себя функции ювенального и, кроме того, будет рассматривать все дела, в которых так или иначе затронуты интересы несовершеннолетних. А ведь это подавляющее большинство судебных дел, поскольку у большинства наших граждан есть дети или внуки, а заметное число людей связано с детьми по роду работы. Таким образом, новый суд может подмять под себя не только министерства образования, здравоохранения и внутренних дел, но и Министерство финансов (интересы детей практически всегда связаны с финансовым обеспечением) или, скажем, Министерство обороны. А почему нет? У многих призывников есть братья или сестры – вот вам и основания.

О демократии, естественно, придется позабыть. Узурпация власти судом – это уже совсем другая песня. Не мягкая стилистика плюрализма, а жесткий стиль диктатуры. Во время судебного заседания, как известно, судья может удалить человека из зала за малейшее, на его взгляд, нарушение. И тот, как миленький, удалится. Иначе выведут под руки. А тут вся жизнь будет проходить в этом директивно-карательном режиме. Ведь это только к малолетним преступникам не будут применять «репрессивный» подход. А родителям, бабушкам-дедушкам и прочим взрослым гражданам придется отвечать «по всей строгости закона».

«В ноябре 1996 года, – пишет в своей книге “Смерть Запада” (М., 2003) видный американский политик П.Дж. Бьюкенен, – отец Ричард Джон Нойхаус, редактор журнала “Ферст Тингс”, организовал конференцию “Конец демократии? Судебная узурпация власти”. Главный тезис конференции, созванной после очередных скандальных решений Верховного суда, был сформулирован так: “Правительство Соединенных Штатов Америки уже не управляет страной с согласия управляемых… Подлежит изучению вопрос, достигли мы или нет того поворотного момента в развитии демократии, когда сознательные граждане уже не желают выражать поддержку правящему режиму”. <…> Среди участников конференции был Роберт Борк, известный американский судья, который писал: “Когда пришло известие из Виргинского военного института, моя жена заметила: ″Судьи ведут себя как горстка бандитов″. Бандит – человек, который преследует других людей, не обращая внимания на законы. Именно так ведет себя большинство членов Верховного суда”. Бывший член апелляционного суда США предположил, что приближается пора, когда официальные лица страны наконец-то вмешаются в происходящее и приструнят Верховный суд: “Быть может, официально избранный представитель власти однажды откажется принять к исполнению решение Верховного суда… Это предположение выглядит фантастичным, но на самом деле оно таковым не является. Мне могут возразить, что неисполнение решения в данном случае равнозначно гражданскому неповиновению; отвечаю: Верховный суд, принимающий решения, которые не подкреплены авторитетом закона, точно так же демонстрирует гражданское неповиновение”. <…> Учитывая, что судебная власть в нашей стране приобрела диктаторские замашки, что нам остается делать, кроме как сожалеть о ней?» (С. 346–347).

У нас (вероятно, с поправкой на российскую специфику) роль такого диктатора на местах призван сыграть ювенальный суд. Хотя вертикаль, естественно, простроена до конца: в Верховном суде предусмотрена ювенальная судебная коллегия, которая будет рассматривать дела в качестве второй инстанции. Выше – кассационная коллегия Верховного суда, а еще выше – президиум, куда, надо полагать, если закон о ювенальных судах будет принят, введут специалистов по правам детей. А может, будет немного по-другому. Предоставим слово специалистам. Вот что говорит заместитель председателя межведомственной комиссии по делам несовершеннолетних В.К. Чернобровкин: «Начинаем пока с судов… Но это только одно из звеньев ювенальной юстиции. В будущем необходимо учредить специализированный суд по гражданским делам, связанный с защитой прав и интересов несовершеннолетних, и многое другое вплоть до специализированного Верховного суда. Ювенальная юстиция – это пирамида, где суд наверху, а далее вниз – вся система специализированных государственных органов по линии несовершеннолетних плюс общественные организации по данной проблеме» (Информационная подборка к «круглому столу» по теме «Ювенальная юстиция в Российской Федерации: проблемы правового обеспечения». Федеральное собрание РФ: Парламентская библиотека. 2007. Октябрь. С. 51).

Говорят, что всю эту «ювеналку» на Западе (например, во Франции) лоббируют троцкисты. Может, оно и так. Разрушение семьи, огосударствление детей… Да, похоже на идеи Троцкого. Но определенно мы этого все же утверждать не можем. А вот то, что Россия диктатуру уже проходила, факт неоспоримый. В отличие от Запада, у нас в XX веке был этот трагический опыт. В толерантном отношении к «секс-меньшинствам» мы, конечно, немного отстали от цивилизованного мира. Можно сказать, мы в этом отношении еще дети. Зато опыт жизни по Оруэллу у нас будет посолидней. Тут мы – умудренные опытом старики. И добровольно согласиться повторить этот кошмар означает впадение в детство. Иначе говоря, старческий маразм. Чего, право, не хотелось бы.


Ирина Медведева, Татьяна Шишова
Источник: "Интернет журнал Православие.Ру "