Лента: Общество

Автор идеи и создатель «Института демократии и сотрудничества» адвокат Анатолий Кучерена считает, что пришло время защищать демократию и права человека во всем мире, включая страны ЕС и США.

— Анатолий Григорьевич, зачем нужен ваш институт?

— Задачи, которые мы перед собой ставим, — конструктивное взаимодействие с европейскими и американскими экспертами в области развития институтов гражданского общества и демократии. Мы намерены изучать, в том числе, как работают избирательные системы ЕС и США. Вовсе не потому, что считаем эти системы идеальными или несовершенными. Мы хотим понять, почему США относят к эталонам демократии и почему туда на выборы не ездят международные наблюдатели. Тут есть вопросы. Очевидный — хотя в США на президентских выборах проходит всенародное голосование, голосует не народ. Решение принимает коллегия выборщиков. Почему?

— На что в США и ЕС нам отвечают, что в России при всеобщей избирательной системе заранее известно имя будущего президента, а выборы — условность.

— Это неправда. У нас всенародное голосование, у нас нет касты выборщиков, которая могла бы принимать решение за народ. Про условность — тоже неправда. Мы не можем заставить человека голосовать, если он не захочет.

— Не получится, что «Институт демократии и сотрудничества» — «наш ответ Чемберлену», точнее, Freedom House (американский центр изучения демократии. — «Профиль»): раз США и ЕС критикуют нашу избирательную систему, мы тоже найдем несовершенство в их системах демократии.

— Когда готовился ответ Чемберлену, я не жил, и какова была мотивация ответа ему, судить не берусь. Я знаю другое: поскольку в наш адрес идет шквал критики, в том числе и в адрес избирательного процесса, нам интересно — а как избирательный процесс организован в странах, которые берутся нас учить демократии? Я не против критики, тем более что у нас много недостатков. Но когда я читаю рейтинги Freedom House, который считает, что выборы в Ираке, Афганистане или в Грузии были «свободными», а в России и Белоруссии «несвободными», я не могу не видеть, что в выводах этой организации, претендующей на экспертизу, сквозят предвзятость и идеологический подтекст. Поэтому и возникают вопросы: какие при этом применяются методики для составления тех или иных рейтингов?

— А Freedom House и другие правозащитные центры согласны с вами сотрудничать?

— Мы пока их не приглашали, но, безусловно, будем сотрудничать со всеми, не важно при этом, кто и как к нам относится. Но у нас нет цели дублировать правозащитную деятельность. У нас другая ниша — публичные слушания по правозащитным проблемам с участием экспертов самого широкого спектра.

— Почему российское правозащитное движение защищает кого угодно — права политиков на марши и выборы, права мигрантов или иностранных организаций, но не замечает нарушения прав россиян? Рабочих АвтоВАЗа, которых уволили за то, что они вышли на забастовку. Наших туристов, которых в Турции не лечат, в Египте не селят в оплаченные номера, а в Таиланде убивают. Защита прав россиян будет входить в поле вашей деятельности или вы займетесь защитой прав граждан в США и ЕС€

— Не согласен с такой постановкой вопроса. Возьмем, например, Общественную палату — это ведь тоже правозащитная организация. Разве не она занималась искалеченным солдатом Андреем Сычевым? Потом, кстати, на нем другие делали карьеру. А в подмосковном Бутово кто уберег людей от незаконного выселения? А где были правозащитники, когда ваш покорный слуга защищал невиновного водителя Щербинского (в его машину врезался автомобиль губернатора Алтайского края Михаила Евдокимова, а Щербинского приговорили к четырем годам лишения свободы. — «Профиль»).
Понимаете, мы не ставим цели защищать права американцев или европейцев. Наши проблемы — защищать наших людей. В том числе и от якобы экспертных оценок, которые, по сути, нападки. Но защищать без истерии и эмоций. Для этого мы намерены вместе с международным экспертным сообществом сесть за стол переговоров и сначала понять, почему в адрес России пускают ядовитые стрелы. Потому что у нас молодая демократия? Но американской демократии более 200 лет, европейской еще больше. И, наверное, к современному уровню развития их демократии они пришли не за тот срок, который демократия существует в России. И как бы нас ни подталкивали, быстрее к финишу мы не прибежим, но и загнать себя не дадим. Что же касается правозащитников, то избирательная защита, которую мы видим, это не правозащитная деятельность. Это кризис. Его возможно преодолеть, если совместно с международной экспертной общественностью понять, как формируются стандарты, которые сегодня являются устоявшимися в области защиты прав человека. Почему они нацелены избирательно — на Россию, например? Почему-то никто не защищал и не защищает сербов, иракцев или афганцев от американских бомбардировок. А секретные тюрьмы ЦРУ в Европе? Как они соотносятся с декларированными правами человека?

— То есть вы все же планируете защищать права иностранных граждан?

— Трудно себе представить, чтобы я, россиянин, приехал в США, развернул плакаты в защиту индейцев Южной Дакоты, желающих выйти из состава США, и заявил: «Свободу индейцам». Так иностранные правозащитники у нас в России себя ведут. У нас иная культура. Мы хотим понять принципы формирования устоявшихся стандартов в области защиты прав человека, выборной системы, межэтнических и религиозных отношений. И исключить ситуации, когда нам люди, считающие себя друзьями России, говорят: у вас будет вот такая демократия, а если не будете делать так, как мы рекомендуем, мы включим рычаги влияния.

— Одно из принципиальных расхождений между Западом и Россией — толкование проблемы терроризма и основ противостояния ему. В чем тут расхождение и что вы предлагаете?

— После трагедии 11 сентября 2001 года, взрывов в Европе многие страны выделяют огромные деньги на безопасность. Это правильно. Но что происходит? В тех же странах, вместо того чтобы заставить эффективно работать правоохранительные органы и силовые структуры, бремя борьбы с терроризмом постепенно перекладывается на конкретного гражданина. Причем все чаще — иностранного. Он, как силой обстоятельств оказавшийся в этих странах, так и находящийся у себя дома, все чаще оплачивает страхи, строгости и комплексы этих стран содержимым своего кармана. К чему унижения, которым люди подвергаются в аэропортах США и ЕС€ А в метро Лондона, помните, иностранцы погибли только по подозрению в терроризме? Кто ответит?

Вот мы и хотим выработать стандарты противостояния террору, согласно которым нельзя подозревать человека в терроризме только на основании того, что он родился «не в той стране». Не должен человек априори подозреваться и подвергаться унижениям и оскорблениям под предлогом борьбы с террором. Это важнейший гуманитарный вопрос не одной страны — международного сообщества. Нельзя создавать безопасность для США за счет других стран и народов.

— Но в России творилось то же самое во времена взрывов домов в Москве и на Юге России. До сих пор милиционеры останавливают людей «просто так», для проверки документов, хотя давно по указу министра МВД не имеют на это права.

— Согласен. Есть подобное и у нас. Принимаю критику. Но Запад пошел дальше. Достаточно посмотреть, кто у них сидит в тюрьмах. Имеют ли США право выкрадывать и транспортировать по всему миру подозреваемых в терроризме? А создавать на Кубе фильтрационный концлагерь? Как это соотносится с соблюдением прав человека? Когда и кто даст всему этому правовую оценку? Впрочем, мы не намерены заниматься контрпропагандой по принципу «а у вас еще хуже». Наша цель — вникнуть в проблему и совместно с оппонентами и экспертизой выработать принципы и стандарты, приемлемые для большинства. И на их основе составлять рейтинги, давать рекомендации и защищать права человека. Контекстная


Источник: "Профиль"