Лента: Общество

Ирина Медведева, Татьяна Шишова

История с политкорректностью в нашей стране сразу началась в виде фарса. Известная писательница Татьяна Толстая, пожив в Америке, вдруг вместо дифирамбов, которые тогда, в середине 90-х, принято было петь цитадели демократии, написала очень смешной фельетон. В нем она от души потешалась над этой самой политкорректностью – явлением, у нас в то время еще малоизвестным и потому вызывавшим недоумение: как следует к нему относиться?

По прочтении фельетона стало понятно, что политкорректность – типичный западный «перегиб». Защита прав человека уже доходит до маразма. Демократы (так тогда называли поклонников общечеловеческих ценностей) растерянно пожимали плечами, патриоты же (те, кто случайно прочитал Татьяну Толстую, поскольку она была из противоположного лагеря) потирали руки от удовольствия: вот до чего докатилась эта Америка! Но удержаться от смеха не мог никто, читая, как в борьбе с «сексизмом», то есть в полном соответствии с политкорректностью, нужно было бы переписать сказку о Красной Шапочке. (Сексизм – это, по определению борцов за равноправие женщин, «мужской расизм», выражающийся в утверждении превосходства мужчин над женщинами. В сексизме могут обвинить и работодателя, который предпочел взять на вакантное место представителя сильного пола, и галантного кавалера, который, не дожидаясь просьбы дамы, попытался помочь ей донести тяжелую сумку или подал пальто.)

С подачи ли Татьяны Толстой или по каким-то причинам, кроющимся в национальной психологии, но слово «политкорректность» и его производные вошли в наш язык исключительно в ироническом варианте: «Ты уж извини, я выражусь неполиткорректно…» или: «Только моя врожденная политкорректность не позволяет мне назвать тебя козлом» и т.п.

Маскировка, лакировка и побелка

Но по прошествии нескольких лет российские читатели узнали, что фельетонная шутка писательницы вовсе не шутка, а сущая правда: сказка-таки была переписана. И даже познакомились с фрагментом реального текста, который привел в своей книге «Манипуляция сознанием» широко известный ныне политолог С.Г. Кара-Мурза: «Жила-была малолетняя персона по имени Красная Шапочка. Однажды мать попросила ее отнести бабушке корзинку фруктов и минеральной воды, но не потому, что считала это присущим женщине делом, а (обратите внимание) потому что это было добрым актом, который послужил бы укреплению чувства общности людей. Кроме того, бабушка вовсе не была больна, она обладала прекрасным физическим и душевным здоровьем и была полностью в состоянии обслуживать себя, будучи взрослой и зрелой личностью» (Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: «Алгоритм», 2000. С. 90–91).

Из книги С.Г. Кара-Мурзы мы много чего узнали полезного. В частности, и то, что политкорректность – не только повод для иронии. Что это вовсе не перегиб и не маразм, как казалось Татьяне Толстой, а один из манипулятивных приемов, заключающихся в маскировке, затуманивании истинного смысла явлений, когда на черное говорят «белое» или, в лучшем случае, «светло-серое». Но так ловко подбирают слова, что подмена незаметна. Например, вторжение вражеских войск на территорию другого государства может называться «миротворческой операцией», «гуманитарной интервенцией», «установлением демократии». Или проститутку называют «секс-работницей», а фактическую легализацию употребления наркотиков – «программой снижения вреда».

Может показаться, что политкорректному пересмотру подвергаются все сферы жизни. Но по некотором размышлении этот тезис приходится отбросить. Сфера применения весьма избирательна. Вот в кулинарии – разве там предлагают соблюдать политкорректность? Нет, все называется прямо, как есть. Русские щи, японские суши. Не запрещено даже словосочетание «русские пельмени», хотя можно было бы при желании обвинить нас в грубейшем нарушении авторских прав, так как оно в данном случае принадлежит Китаю.

И в ботанике как-то не видно особой политкорректности. А ведь девушки с именем Маргарита могли бы обидеться и потребовать переназвания цветка из маргаритки в маргариту, чтобы их имя не произносилось с таким уничижительным суффиксом. А уж как могли бы возмутиться защитники животных! Сколько исков о защите чести и достоинства собаки, осла, крысы, подколодной змеи, барана и других «братьев наших меньших» вчинили бы они тем, кто употребляет эти слова не по прямому назначению, а как ругательства! Заодно в русле зоополиткорректной логики пришлось бы переписать подавляющее большинство произведений мировой литературы. А некоторые, как особо оскорбительные и совершенно неисправимые, попросту запретить. Например, басни Крылова или Лафонтена.

Так какие же сферы жизни подвергаются политкоррекции? Ну, ясное дело, политика. Тут и думать нечего, само название подсказывает. Национальный вопрос? Безусловно. Русские щи – пожалуйста, русская культура – уже с оговорками. А русское государство – ни-ни! Ужас как неполиткорректно! Впрочем, это тоже политика.

Взаимоотношения полов… Вроде бы политика тут ни при чем, а политкорректоры стараются вовсю. Кроме уже упомянутой борьбы с сексизмом, развернулась многолетняя схватка за права содомитов, которых так называть нельзя. Неполиткорректно. Намечается и новое направление борьбы – за права выродков, растлевающих детей. Их, выродков, теперь очень красиво называют «педофилами», любителями детворы. Еще недавно это слово если и употреблялось, то в специальной литературе о половых извращениях. Теперь же оно стало достоянием масс, и вполне вероятно, что вскоре придумают еще более политкорректный термин, который будет уже полностью оторван от смысла обозначаемого явления. Примерно по той же схеме, по которой происходило облагораживание другого содомского греха (как правило, тесно связанного с только что упомянутым): «педераст» – «гомосексуалист» – «человек нетрадиционной ориентации» – и, наконец, «гей» или «голубой».

Вообще, в сфере половой морали немало политкорректировок. Разнообразными вывесками закамуфлирована пропаганда разврата. Тут и «сексуальное просвещение», и «половое воспитание», и «пропаганда здорового образа жизни», и «борьба со СПИДом», и «безопасный секс». Порядком заминированы политкорректорами и другие области морали. Сколько усилий было положено либеральной интеллигенцией на то, чтобы стало почти неприличным произносить слова «предатель», «дезертир», «изменник Родины»! Вместо этого услужливо подсовывались более нейтральные: «перебежчик», «невозвращенец», а то и «герой, боровшийся с тоталитарным режимом». Одному такому «герою»-изменнику, Олегу Гордиевскому, английская королева демонстративно вручила орден за заслуги в укреплении безопасности Великобритании.

Людей алчных, продажных, взяточников, коррупционеров начали вдруг именовать нейтральным, каким-то мутноватым словом «прагматик» и даже весьма положительным «хороший хозяйственник». (Часть этих «хозяйственников», правда, впоследствии оказалась на нарах, за что «силовики» стали подвергаться весьма неполиткорректным нападкам в прозападной печати.)

Можно было бы вспомнить и о политкорректном отношении к наркоманам, которых правозащитники любят именовать «наркозависимыми» или, совсем уж зашифровано для широкой публики, «аддиктами». И про многое другое. Но, пожалуй, пора сделать выводы.


Некоторые выводы и пояснения

Вывод первый: политкорректность применяется в различных областях человеческих взаимоотношений, хотя отнюдь не во всех.

Вывод второй: политкорректность позволяет без видимого насилия изменить моральные оценки и ценности.

Вывод третий (здесь придется кое-что разъяснить): требования политической корректности в таких вроде бы аполитичных сферах, как взаимоотношения полов, не содержит никакого противоречия, ибо изменение ценностей рано или поздно влечет за собой изменение законодательства и в целом политики государства. Так, например, поощрение абортов, контрацепции, стерилизации и разврата под политкорретным прикрытием «планирования семьи» ведет к депопуляции и вынуждает правительства смягчать миграционное законодательство.

Борьба с «сексизмом» льет воду на ту же мельницу: женщины, которые «качают права», не нуждаются в мужской защите и помощи, настаивают на абсолютном равенстве полов, для многих мужчин перестают быть притягательными. (Недаром русские невесты, пока борьбой с «сексизмом» не зараженные, так котируются на Западе.) Меньше семей – хуже демография. Выходит, опять политика!

Политкорректность по отношению к содомитам тоже способствует депопуляции, так как они не склонны продолжать род. Следовательно, чем их больше, тем меньше будет рождаться детей. И тем опять-таки актуальней становится политический вопрос о замещающей миграции. Кроме того, лояльное отношение к «геям» влечет за собой законодательное расширение их прав. Постепенно им удается проводить на самые верхи государственной власти своих людей, которые формируют «новую политику» – политику Содома. Мэр Берлина, например, «открытый гей», и совсем недавно город заполонили сотни тысяч (!) ему подобных, которые вместо ежегодного, уже привычного там «парада гордости» решили устроить грозную акцию протеста, требуя дальнейшего расширения своих прав. Можно не сомневаться, что мэр поддержит, где надо, это многотысячное сексуальное меньшинство.

Мэры-гомосексуалисты Берлина, Лондона и Парижа – столиц крупнейших европейских государств – активно влияют и на международную политику. Так, на Рождественских чтениях в конце января 2007 года наш мэр, Ю.М. Лужков, с трибуны рассказал, как эти господа давили на него (по его выражению, «прессовали»), вынуждая разрешить извращенцам «погордиться» у Кремлевских стен.

Вывод четвертый: на самом деле политкорректность не просто один из манипулятивных приемов воздействия на общество. Это мощнейшее оружие информационной войны. Оно позволяет мягко, незаметно дезориентировать и деморализовать противника, чтобы он сдался без боя, поскольку бой – это верх неполиткорректности. Ну, а при мастерском владении этим оружием противник переходит на твою сторону, встает под твои знамена и от души рукоплещет победе добра и справедливости. Тот же, кто не переходит, артачится, будет наказан по всей строгости нового, политкорректного, закона. Сообщение с «Русской линии» (сводка новостей от 11.07.2007): «Бельгийские содомиты подали в суд на епископа Намюрского Анри-Мутьена Леонарда. Его обвиняют в “ненависти к педерастам”, что в Бельгии является уголовным преступлением после принятия закона по борьбе с дискриминацией в 2003 году, сообщает Седмица.Ru. В апреле в интервью еженедельнику “Tele Moustique” епископ назвал извращенцев “ненормальными людьми”. По мнению Мишеля Грейндо, адвоката содомитов, епископ “заклеймил” извращенцев, чье “достоинство и идентичность унижены, так как епископ считает их неполноценными и неправильными людьми”. Грейндо даже сравнил высказывание епископа с действиями нацистов в Германии. Этот случай – лишь один из серии преследований христиан за их убеждения. В прошлом январе христианин Ванне, член французского парламента, был обвинен в “ненависти к педерастам” только за то, что заявил, что “гетеросексуальность нравственно превосходит гомосексуализм” и что “гомосексуализм подвергает опасности выживание человечества”».

Политкорректность и такт: почувствуйте разницу

Думаете, это где-то там, далеко, и к нам не относится? Ошибаетесь. Просто страны Запада немного нас опередили в плане толерантности. Но если ступить на сей путь, то мы догоним «цивилизованный мир» в рекордные сроки. Ведь увидев, что уговоры зарубежных мэров-гомосексуалистов на Лужкова не подействовали, наши местные «гомики» (пока еще, слава Богу, не мэры), активно поддерживаемые правозащитниками, тоже обратились в суд.

Некоторые граждане (почему-то чаще мужчины, причем вполне «традиционной ориентации») нервно реагируют на упоминание об информационной войне, манипуляции сознанием. Наверное, кто-нибудь из них, прочитав пассаж про «политкорректное оружие», не выдержит и возмущенно воскликнет: «Опять враги? Опять заговор? Все высосано из пальца! Они просто на Западе вежливые, тактичные. Инвалидов называют людьми с ограниченными возможностями, а негров США – афроамериканцами. Авторы привыкли к совковому хамству и гуманное отношение к людям считают оружием!»

Что ж, мы бы охотно присоединились к мнению о тактичности политкорректоров, если бы нам помогли разрешить некоторые недоумения. Почему на современном Западе тактичность к извращенцам сплошь и рядом оборачивается вопиющей бестактностью по отношению к нормальным людям? Почему политкорректоры не подают в суд и даже не возмущаются не просто бестактностью, а запредельной грубостью, с которой содомиты публично говорят о женщинах?

Из заключения докторов юридических наук Богатырева А.Г., Кулиева П.Р., Михалевой Н.А., Понкина И.В. и доктора психологических наук Абраменковой В.В. относительно правовой возможности публичного проведения гей-парадов: «Анализ публикаций гомосексуалистов о так называемой “гей-культуре” позволяет выявить, что одной из ее характерных черт является ненависть и нетерпимость гомосексуалистов (по крайней мере, мужчин-гомосексуалистов) к женщинам нормальной сексуальной ориентации, по существу – расистское к ним отношение как к неполноценным существам, неполноценному расовому виду…» (Право против ксеноморфов в области общественной нравственности. М.: Институт государственно-конфессиональных отношений и права, 2007. С. 17).

А ведь среди правозащитников есть и феминистки – патентованные поборницы женских прав. Почему же они молчат? Да и мужчинам, несмотря на антисексизм, негоже давать женщину в обиду. Или по сравнению с «геями» она не человек и потому права человека на нее в данном случае не распространяются?

Еще вопрос: как сочетать с тактичностью выставление напоказ всего того, что традиционно относилось к сфере интимного и в мало-мальски культурном обществе прилюдно не обсуждалось? Когда появилась телевизионная, уличная, газетно-журнальная и прочая реклама прокладок и тампаксов, очень многие люди были этим шокированы. Помнится, в одной из телепередач, имитировавшей судебный процесс, женщина предъявила иск к рекламодателям, мотивируя свое заявление тем, что ей стыдно теперь смотреть телевизор вместе с мужем и взрослым сыном, а также ходить по улицам, поскольку такая реклама причиняет ей моральный ущерб, унижает ее человеческое достоинство, наносит психическую травму. Но ни один правозащитник ни тогда, ни после не кинулся защищать эту женщину. Как, впрочем, и миллионы других, считающих подобную рекламу крайне бестактной и даже бесстыдной.

О тактичности секс-просвета можно говорить разве что в фельетонной манере, которая так удается Татьяне Толстой. А самое, пожалуй, тактичное отношение к людям явили американцы во время войны с Сербией: поздравления с Пасхой были написаны прямо на бомбах!

Нет, уважаемый оппонент, не сходятся тут концы с концами. Чувство такта, в отличие от политкорректности, не носит избирательного характера и не оборачивается в определенных ситуациях вопиющим хамством. Тем более кощунством. А вот информационное оружие как раз применяется избирательно. Зачем палить впустую, куда попало? Так поступают дети, играя в войну. Когда же война настоящая, бьют прицельно, по мишеням.

Собака вместо распятия

Самая главная мишень обозначилась не сразу. И это тоже не случайно. Поразить ее сразу было невозможно, потому что она относилась к сфере сакрального. К той сфере, которую нормальное, здоровое общество всегда защищает особенно ревностно. Чтобы люди перестали защищать свои святыни, нужно заразить их ядом индифферентизма, безразличия. Для этого и придумано было такое информационное оружие, как политкорректность. Если бы людям сказали: «Наплюйте на свои святыни! Ешьте, пейте, веселитесь, ибо завтра умрем», то далеко не все последовали бы этому призыву. А те, которые последовали бы, как правило, и без призывов жили примерно таким образом и отродясь никаких святынь защищать не собирались. Нет, оружие под названием «политкорректность» придумано не для них. Оно для людей с развитым «верхом», приверженных высоким идеалам, обладающих чувствительным сердцем. Такие люди хотят быть хорошими, терпимыми, милосердными. Им не хочется никого обижать, напротив – очень хочется быть примерными христианами. Привлеченные гуманным отношением к инвалидам и неграм, они-то и попадают в ловушку политкорректности, которая как раз подсказывает им якобы верный путь, предлагая гораздо более правильные, нейтральные слова. Слова, не ранящие и без того раненных своей долей.

Но поскольку слово неотделимо от смысла, смягчается и смысл обозначаемого явления. Не падшая, не публичная женщина, не проститутка, а секс-работница. Или даже ночная бабочка. Смягчается и отношение к ней: как осуждать ночную бабочку? Это ведь так красиво, романтично, безобидно! Но память-то подсказывает, чем она занимается, эта бабочка. И как ее называли недавно, тоже трудно сразу забыть. Одно накладывается на другое, сталкивается, вызывает противоречивые чувства… Нет, лучше вовсе не думать об этом. Пусть оно как-нибудь само… Моя дочь (жена, мать), к счастью, не проститу… то есть, не ночная бабочка. Короче, это все не о нас. Так что пусть живут, как знают, и называются, как хотят.

Отстранение соседствует с охлаждением. Когда этого отстранения много, то разовое охлаждение переходит в хроническую теплохладность. А ее, эту теплохладность, еще и морально подкрепляют, выдавая грех человекоугодия за истинно христианскую любовь. И постепенно человек привыкает молчать о том, о чем он, как христианин, молчать не должен. Привыкнув же, сдает и следующие рубежи. Тем более что натиск на христианские святыни тоже ведется иезуитски-изощренно – под видом любви к людям.

«В некоторых приходах, – писал еще в начале 60-х годов католический кардинал Лефевр, выражая свое несогласие с начавшейся модернизацией Католической Церкви, – родителям, готовящим детей к первому причастию, не советуют помещать распятие в детской, “чтобы не травмировать их”, но предлагают заменить его “изображением, понятным их возрасту, например, собаки как символа верности”, – изображением, которое они, повзрослев, найдут в катехизисе, где не будет ни слова о распятом Христе».

В поисках новых слов французские католические богословы доходят до того, что в молитве Господней при крещении вместо «Que Ta volonte soit faite» («Да будет воля Твоя») предлагают «Que Ta volonte soit fete» («Да будет воля Твоя праздником»). Это богословие упразднения креста, в обход страданий. Мы видим, что выбор слов делается так, чтобы непременно угодить человеку с современной психологией. Уже не говорят об искуплении, но об «освобождении», со всем тем, что это слово содержит в своей двусмысленности. Некоторые заявляют, что язык Христа, говорящего о Своем Отце, не может быть приемлем для людей, знакомых с Фрейдом: «Слова Отец и Сын уже неадекватны словам Бог и Иисус. Говоря о Боге, следует говорить об источнике жизни и не употреблять слово “Отец”…».

И далее: «Перед нами мессианский гуманизм, где Бог растворяется в человечестве. Это страшное размывание границ света и тьмы не может, разумеется, не вызывать жгучей тревоги у многих католиков. В очень трезвой книге “Церковь миссионерская и демиссионерская” Андре Пьеттр пишет: “Уже не говорят о чуде, об искуплении, о евхаристии, о Приснодевстве, о молитве, о благодати, о грехе… но о диалоге, о свободе, о радости, о любви и т.д. Короче говоря, отрицают молчанием”» (Марсель Лефевр, архиепископ. Они предали Его: От либерализма к отступничеству. СПб.: «Владимир Даль», 2007. С. 8–10).

Призывы Лефевра остановиться не были услышаны. Наоборот, после II Ватиканского Собора «осовременивание» Католической Церкви стало набирать обороты, а строптивого «ретрограда» Ватикан в конце концов наказал отлучением.

И 30 лет спустя видный американский политик Патрик Бьюкенен рассказал в своей книге «Смерть Запада» о дальнейшей творческой переработке священных текстов. «Строки “Белым, как снег, Господь, сделай меня…” из гимна “Все в руце Твоей, Боже” часто поются как “Омой меня, Господь, омой”. Очевидно, словосочетание “белый, как снег” имеет расистский подтекст. Обращение “Отец, Сын и Дух Святой” ныне заменено на “Творец, Искупитель и Опора”, что делает фразу более нейтральной с гендерной точки зрения. А нью-йоркская церковь Риверсайд предпочитает такое обращение: “Отец, Сын и Святой Дух, Единый Господь, Матерь людская”. Гимны “Вперед, Христовы воины” и “Я солдат креста” отвергнуты как чрезмерно воинственные. Гимны “Он вел меня” и “Господь, Отец людей” признаны шовинистическими. Гимн “Да упокоит вас Господь” также недопустим. Гимн “Вера наших отцов” постоянно критикуется. Те, кому нравится мелодия, но не нравятся слова, могут подставлять “матерей” или “предков” вместо “отцов”» (Бьюкенен П. Смерть Запада. М.: АСТ, 2003. С. 262).

И еще о дне нынешнем. Из уже упоминавшейся книги С.Г. Кара-Мурзы. «Сегодня мы видим, как модернизация сокрушает последний бастион языка, сохраняющего древние смыслы, – Церковь. Мало того, что священники вне службы даже в облачении стали говорить совершенно “правильным” языком, как журналисты или политики. Модернизации подвергаются священные тексты. Действия в этой сфере – целая программа. Приступают к изданию новой Библии с “современным” языком в Англии, тиражом 10 млн экземпляров. Теологи старого закала назвали ее “модерн, но без благодати” (само понятие благодати из нее изъято и заменено “незаслуженными благами”). Вычищены из Библии и понятия искупления и покаяния. И, наконец, ключевое для христиан слово “распятие” заменено “прибиванием к кресту”. Наполненные глубинным смыслом слова и фразы, отточенные за две тысячи лет христианской мысли, заменены “более понятными”. Как сказал архидиакон Йорка, Библия стала похожа на телесериал, но утратила сокровенное содержание.
Мы уж не говорим о пошлой и конъюнктурной политической цензуре Священного Писания. Недавно в США начали переходить на новый, “политически правильный” перевод Библии, из которого исключено упоминание о том, что Христос был распят иудеями. Был, мол, распят, а кем и почему – неважно. Это – чтобы устранить из Евангелия “антисемитизм”. Чтобы не обидеть феминисток, изменено понятие Бог-Отец (он теперь Бог-отец-мать), так что рушится вся суть Троицы. Внесены и многие другие подобные “демократические” изменения» (Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: «Алгоритм», 2000. С. 91).

Да, коварное, поистине дьявольское оружие придумали богоборцы! Они будут оголтело разрушать Церковь, а им слова не смей сказать. В противном случае будешь объявлен не только неполиткорректным, но бессердечным и злым. Начинаются политкорректные «наезды» и на Русскую Православную Церковь. Не так давно Антидиффамационная лига обвинила ее «в использовании за литургией антисемитских пассажей». Это никакой не курьез или недоразумение, а первая проба пера. Выражаясь по-военному, разведка боем.

«Но судите судом праведным…»

В связи с политкорректностью важно рассмотреть тему осуждения, которая так актуальна а православной среде. Ведь, действительно, христиане не должны осуждать, осуждение – это грех. Практически в любой книге о духовной жизни можно найти цитаты, подтверждающие эту мысль. Вот всего одна. Святитель Тихон Задонский: «Когда что худое увидишь в твоем ближнем, то запечатлей уста твои молчанием, а о нем воздохни ко Господу, да исправит его; и о себе молись, дабы в такой же порок не впасть, потому что мы – немощные, и с нами может случиться то же или даже еще худшее».

Но, конечно, главный аргумент против осуждения – это слова Спасителя: «Не судите да не судимы будете» (Мф. 7: 1). Однако чуть позже в том же Евангелии от Матфея Господь прямо повелевает обличать согрешившего брата (см.: Мф. 18: 15–17). Да и Сам Он порой выражается весьма нелицеприятно: «лицемеры», «сын погибели», «род лукавый и прелюбодейный»…

А святой Иоанн Креститель? «Порождения ехиднины! – обратился он к фарисеям и саддукеям. – Кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3: 7). Он не боялся обличать даже царя Ирода, за что и поплатился головой.

И многие христианские святые далеко не всегда проявляли политкорректность. Священномученик Афиноген, возмущенный арестом монашеской братии, придя к город к судье, начал громко кричать: «Зачем ты обокрал меня, мучитель, расхитив церковь мою? Пусть видит Бог злое дело, совершенное тобой, и пусть обрушится Своим гневом на тебя!» А когда игемон Филомарх пытался заставить его принести жертву идолам, святой ответил ему, прямо скажем, не очень вежливо: «Мучитель беззаконный, пес прескверный и бесстыдный! Не испугаешь нас своими угрозами, делай, что хочешь: мы готовы терпеть все за нашего Бога». Не церемонилась со своим истязателем и мученица Марина: «Мерзкий пес! Свинья! Ты пожираешь человеческое мясо», – вот что он услышал от нее. И мученица Христина князя, который ее терзал, назвала нечестивцем, а своего отца – слугой сатаны.

Какой же вывод можно сделать? Разрешимо ли это противоречие? Сами разрешать его не дерзаем, обратимся за помощью к духовно просвещенным отцам.

Святой Василий Великий пишет: «Поскольку Господь иногда говорит: “Не судите по наружности”, а иногда повелевает: “Но судите судом праведным” (Ин. 7: 24), то не вовсе запрещает нам судить, а показывает различие суда… Поэтому, если что зависит от нашего произволения, иногда даже бывает и неизвестным, за то не надобно осуждать брата, по сказанному у апостола о неведомом: “Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения” (1 Кор. 4: 5). Но защищать суды Божии – непререкаемая необходимость, чтобы умалчивающему самому не вкусить гнева Божия» (Василий Великий, святитель. Алфавит духовный. М.: Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2006. С. 322–333).

История Вселенских Соборов, жития святых и вообще острая духовная брань, не прекращавшаяся с момента прихода Спасителя в мир, ярко иллюстрируют нам это поучение. Вот, например, как противостояли Брестской унии 1596 года верные пастыри Православной Церкви. Иоанн Вышенский, уроженец Судовой Вышни под Львовом, подвизавшийся на Афоне, слал своим соотечественникам вдохновляющие послания. Короля Сигизмунда III, боровшегося с православными и всячески способствовавшего укреплению униатов, он называл «дьяволом в короне». А в «Послании к епископам, которые отступили от Православия» писал: «Для чего именем христианским бесстыдно осмеливаетесь себя называть, если чести этого имени не уважаете?.. Будьте прокляты вы, (униатские) владыки, архимандриты, игумены, которые опустошили (православные) монастыри и сделали себе из святых мест имения, сами вместе с друзьями и слугами проводите там развратную и животную жизнь, возлежа на святых местах… а в монастырях нет монашеской жизни, нет пения и молитвы, воют псы» (Гайдук Н. Брестская уния 1596 года. Минск: Православное братство во имя архистратига Михаила, 1996. С. 68). Святой Афанасий Брестский проклинал унию даже перед своей казнью, стоя на краю выкопанной для него могилы. Как видим, политкорректностью там даже не пахло.

В согласии с Василием Великим рассуждал и святитель Иоанн Златоуст. Поясняя изречение Господа: «Не судите да не судимы будете», он говорил о том, что Спаситель не всех и не за все запрещает судить, а только если человек, будучи исполнен бесчисленных грехов, порицает другого за маловажные проступки. Это рассуждение приводит в своем труде «Отпущение грехов и мнимая христианская любовь и всепрощение» архиепископ Аверкий (Таушев), фактически наш современник. Увидев ужасы кровавой богоборческой революции в России, а потом попав на Запад и убедившись, что либерально-демократическая идеология и там производит ползучий богоборческий переворот, он прекрасно понимал, каким тоталитаризмом греха чревата в современных условиях проповедь тотального неосуждения.

«А теперь, в переживаемое наше страшное время циничного и откровенного лютого безбожия, мы, как христиане, верные Христу-Спасителю и Его истинной Церкви, не можем не осуждать со всей решительностью безбожников и кощунников, лютых богоборцев, стремящихся искоренить во всем мире веру Христову и разрушить святую Церковь, осквернивших Отечество наше и надругавшихся над нашими святынями… Надо хорошо знать и помнить, что совершенно чуждо истинного христианства зловредное толстовское учение о непротивлении злу (кстати сказать, погубившее нашу несчастную Родину-Россию и ввергнувшее ее в страшные кровавые ужасы большевизма!): всякий истинный христианин непримирим ко злу, где бы и в ком бы он его ни встречал», – пишет архиепископ Аверкий.

И далее: «Мы осуждаем слуг грядущего антихриста и самого антихриста. Неужели все это есть греховное осуждение, запрещаемое Евангелием, как пытаются убедить нас в этом современные умники-неохристиане, исполненные какой-то необыкновенной сверхлюбви и всеохватывающего прощения?»

Архиепископ Аверкий пишет и о том, кому выгодно подобное всепрощение: «Совсем никого и ни за что не осуждать – такого настроения в современном христианском обществе только и хотят добиться слуги грядущего антихриста для того, чтобы им легко и просторно было действовать, подготовляя в мире обстановку, благоприятную для скорейшего воцарения их властелина. Неужели в наше время каждому честному и сознательному христианину еще может быть не ясно, что безусловное всепрощение нужно лишь врагу Христову антихристу, дабы люди окончательно потеряли чувство различения добра и зла, помирились бы со злом, охотно приняли его, а затем и самого антихриста, не помышляя о борьбе с ним?» (см: http://www.pravmir.ru/article_298.html).

О том же говорил в 1925 году и Иван Ильин: «Если я, не вмешиваясь, предоставляю свободу злодею духовно губить и кощунствовать, то я соучаствую в его злодеяниях. Где расточенная доброта попирается свирепыми животными (ср.: Мф. 7: 6), там необходимы гроза, страх, меч и страдание. А не говорить злу ни да ни нет – значит сказать ему “да”, поэтому прячущийся вовсе не выжидает, а предает, ибо молчанием предается Бог» (см.: Новый век. 2006. № 3 (36).

Эту же позицию подтвердил несколько лет назад и Святейший Патриарх Алексий II, говоря о необходимости активной борьбы с развращением детей и молодежи: «Если мы будем молчать, нас просто уничтожат».


Источник:"ПРАВОСЛАВИЕ.Ru"
Окончание статьи см.: "ПРАВОСЛАВИЕ.Ru"