Лента: Общество

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ

Когда несколько недель назад на горизонте замаячила вероятность того, что лишь "ЕР" и КПРФ попадут в парламент, вместе с этим замаячили и два сопутствующие такому предположению призрака.

Первый, артикулированный коммунистами, связан с тем, что они радостно увидели в этом установление двухпартийной системы. Правда, не очень понятно, чему собственно они обрадовались, но об этом чуть позже.

Второй призрак был призраком ситуации десятилетней давности, когда в политическом пространстве в известной степени тоже утвердился некий дуализм: либо за Ельцина (за власть) либо за КПРФ.

Оба эти предположения внешне близки, поскольку сводятся к тому, что весь остающийся как для избирателей, так и для относительно активных участников политического процесса выбор ограничен только двумя сторонами: Власть или Коммунисты. Этот выбор ограничен и сужает пространство формирования иных политических сил, а в результате, снижает представительство политических интересов и политических групп, оставляя значительную часть из них без такого представительства.

Может показаться, что здесь нет ничего страшного, и мы лишь получаем традиционную двухпартийную модель, о чем собственно и заявили представители КПРФ. Но, строго говоря, такая модель, как устойчивая, существует лишь в односекторных обществах (большей частью – англосаксонских), когда обе партии выражают примерно схожие системы ценностей и политические идеологии, когда основной экономический, политический и идеологический выбор сделан и речь идет о вариантах его реализации.

Россия односекторным обществом не является, в ней соседствуют разные системы ценностей и разные группы противоположных интересов. Поэтому утвердись в ней такая партийная модель, это должно было бы означать, что либо "ЕР" предельно приблизилась к позиции КПРФ, либо КПРФ перестала быть коммунистической партией, либо, что при множестве групп интересов политическим представительством обладают только эти две, а остальные должны довольствоваться пассивной ролью их сателлитов.

То есть, строго говоря, не может устойчиво существовать система двух партий, когда одна из этих партий за социализм, а вторая – за капитализм. Кто-то должен либо по сути принять позицию другого, либо быть уничтоженным (либо уничтожить противника).

Когда десять лет назад страна имела выбор – либо Коммунисты, либо Власть – она имела не ситуацию стабильной двухпартийной системы, а ситуацию рубежного выбора. То есть, это в принципе могло существовать относительно короткий промежуток времени. КПРФ тогда была сильнее власти, она опиралась на усиливающийся протест, была в наступлении: такие нарастающие волны относительно быстро оканчиваются либо победой наступающего, либо откатом и минимализацией его общественно-политических ресурсов. Внешние признаки бипартизма существовали потому, что силы сторон были соразмерны.

Тогда силам, не примыкающим напрямую ни к одному из центров влияния, нужно и можно было выбирать и во многом своей позицией обеспечивать исход противостояния этих двух сил.

То есть, при малой репрезентативности большинства групп интересов, они имели реальный выбор. КПРФ тогда сумела совершить невозможное – не взять власть в свои руки в условиях, когда ей противостоял заведомо слабый и непопулярный противник.

Сегодня ситуация отличается тем, что силы, не примыкающие ни к Власти, ни к КПРФ, такого выбора не имеют: у первой достаточно сил для того, чтобы осуществлять свое господство и без союзников, у второй сил недостаточно, чтобы всерьез противостоять власти, даже если все промежуточные силы примкнут к ней.

Тогда и власть, и КПРФ нуждались в союзниках для победы и позиция союзников решала, кто получит перевес.

Сейчас, если говорить о прохождении в парламент всего двух партий, власти союзники не нужны, а КПРФ – бесполезны.

И, соответственно, тогда мы имели дело с живым политическим процессом, а сегодня со стагнирующим.

Но внешне действительно может показаться, что мы возвращаемся в ситуацию десятилетней давности.

И первые, кому это кажется – лидеры КПРФ, говорящие о складывании в стране реальной двухпартийной системы. Именно потому, что им кажется, будто время обратилось на десять лет назад, воспоминания о чуть было не достигнутой тогда победе начинают волновать их воображение.

Но ошибка их состоит в том, что сами по себе две партии, имеющие мандаты в парламенте, почти ничего общего с двухпартийной системой не имеют. Потому что последняя заключается не в существовании двух партий, а в их соразмерности, в таком положении вещей, когда эти партии имеют шанс попеременно сменять друг друга у власти.

А с этой точки зрения не только не понятно, почему коммунисты принимают гипотетический двухпартийный парламент за двухпартийность, но и чему они радуются в случае, если бы такая "двухпартийность" действительно имела место.

Если предположить, что мы имели бы дело с действительным бипартизмом, состоящим из "ЕР" и КПРФ, то это означало бы, что эти партии попеременно сменяют друг друга у власти.

Для относительно родственных партий (если это, скажем, две буржуазные партии или, наоборот, две коммунистические) – это нормальная устойчивая ситуация.

Но если нет, то это значит, что, побыв немного у власти и, предположим, пройдя часть пути восстановления социализма, коммунистическая партия должна уступит власть той же "Единой России".

Так чего здесь радоваться коммунистам? Повод для радости есть только в том случае, если они рассчитывают прийти к власти если и не навечно, то еще на 70 лет.

Может быть, это и хорошо. Но при чем здесь разговоры о двухпартийности? Только при том, что коммунисты не знают, что это такое.

Но на деле, поскольку они не знают, что это такое, они не понимают, что то, что могут получить, в одиночестве поделив с "ЕР" парламентские мандаты – вовсе не двухпартийность, а так называемая "полуторапартийность".

Последняя система, существовавшая и существующая в некоторых странах (отчасти можно назвать Швецию, больше это принято связывать с Японией), означает, что в парламенте действительно, скажем, две партии, но только одна всегда имеет устойчивое большинство (скажем, две трети), а вторая всегда в меньшинстве, хотя и получает подчас вполне приемлемые результаты – до трети мест в парламенте.

Радоваться, что ты будешь в парламенте иметь внушительную фракцию, но никогда не получишь права формировать власть, можно только в том случае, если тебя волнует обладание почетным статусом, но не реальное влияние на политику страны и тем более, не реальное "восстановление социализма".

Когда КПРФ радуется, что никто кроме нее и партии власти в парламент не попадет, она либо не понимает, что на сегодняшний день речь идет не о получении ею права вступить в решающее единоборство с властью (как это было десять лет назад), потому что в ближайшее время она не может получить больше 25 % (допустим фантастику – 30 %) голосов, либо она кроме политологии не учила и арифметику, и не знает, что если у нее и будет 30 % голосов (то есть в два с половиной раза больше, чем на последних выборах), то при "двухпартийной" системе у ее противника окажется 70 %.

Если же она искренне радуется тому, что в парламенте у ее главного противника будет в два с лишним раза больше мест, чем у нее, тогда это вообще ставит вопрос о том, каковы же ее подлинные цели в политике.

Источник: "Новая Политика"