Лента: Религия

Глава РПСЦ об искушениях свободы, возможности новых гонений и «правильной» монархии для России

Старообрядческие общины России и стран рассеяния пытаются найти общий язык для многочисленных течений русского «древлеправославия», которые принято называть «согласиями». Духовные лидеры различных согласий, кажется, готовы не просто сесть за круглый стол, но и наметить планы дальнейших консолидированных действий, чтобы заявить о себе в диалоге с современным обществом. О планах староверов ответственному редактору «НГР» Андрею МЕЛЬНИКОВУ рассказал лидер Русской православной старообрядческой церкви (РПСЦ) митрополит Московский и всея Руси Корнилий (ТИТОВ).

– Ваше Высокопреосвященство, 23 июня готовится важная для старообрядцев международная встреча. Неужели староверие впервые в истории станет единым?

– Это будет международная старообрядческая конференция, событие историческое, как и подготовительное мероприятие – круглый стол, состоявшийся 3 марта в Москве. Старообрядчество разделено на протяжении 300 лет, так было и в царской России, и в советские времена. Тогда мы просто не могли встречаться и обсуждать важные для нас вещи. Сейчас Господь дает нам такую возможность. Возможность как следует узнать друг друга. Мы, конечно, знакомы, но чтобы поговорить открыто, честно о наших проблемах и о возможном сотрудничестве – такая возможность нам предоставляется только сейчас. Нас многое разъединяет, но мы бы хотели сосредоточиться на том, что нас объединяет. Вероисповедные, богословские вопросы могут нас разъединить, а подготовка к 400-летию протопопа Аввакума, скажем, поможет найти общий язык.

– Почему раньше нельзя было встретиться, а сейчас вдруг стало можно? Различия между старообрядческими согласиями утратили остроту?

– Нет, конечно, не утратили. Мы понимаем, что поповцы и беспоповцы – это вопрос о признании или отрицании священства. От этого никуда не деться. Но мы все называемся старообрядцами, то есть хранителями старого обряда, веры Святой Руси. Мы носители этих ценностей, нас всех объединяет общая история гонений за веру. Сегодня есть смысл подумать, что мы, старообрядцы, можем вместе сделать для сохранения этих ценностей. Еще нам важно понять, как государство относится к старообрядчеству, к православию, которое мы храним. Нас немного, мы малое стадо, но мы хотели бы, чтобы нас слышали, понимали.

– Тем не менее в дореволюционной России старообрядцев было на порядок больше. Может быть, свобода – это еще и большое искушение?

– В этом вы правы. Об этом Иоанн Златоуст еще говорил. При императоре Константине была дана свобода, а она расслабляет. В свою очередь, гонения объединяют верующих на совместное отстаивание духовных ценностей. Да, сегодняшнее состояние, когда нет гонений, расслабляет. И в старообрядчество проникают соблазны мира сего, но жить в мире и быть отгороженным от мира тоже нельзя. Это путь Агафьи Лыковой (знаменитая сибирская отшельница. – «НГР»). Задача христиан, живя в мире, быть «не от мира сего», но при этом быть «светом миру». Мир греховно заражает, и это также становится проблемой, которую нам необходимо совместно обсуждать.

– Среди старообрядцев сегодня есть люди, которые готовы пойти путем протопопа Аввакума?

– После церковного раскола христиане подвергались жестоким гонениям. Не дай Бог, конечно, возвращения этих времен. Но мы примером мучеников и исповедников – протопопа Аввакума, боярыни Морозовой – вдохновляемся. Дай Бог, чтобы подобных мучений не было, но если будут – чтобы пример этих святых нас укреплял.

– Сообщалось, что старообрядцы хотели бы увековечить память протопопа Аввакума, установив табличку на Покровском соборе на Красной площади. Как вы думаете, власть одобрит этот проект? Аввакум ведь был бунтарем, царя критиковал…

– Аввакум вошел в историю как великий борец за истину, как писатель, для нас еще как святой. Конечно, он заслуживает того, чтобы мемориальные знаки были установлены в местах, связанных с его жизнью и страданиями: в Пустозерске, на месте сожжения, Григорово (Нижегородская область) – где место его рождения. Часовни в этих местах уже есть. В Андрониковом монастыре, о котором пишет протопоп в своем «Житии», что его привезли, «на солому бросили, как скотину» – пока нет памятного знака. На Казанском соборе в Москве, где он служил и о котором он пишет, как его оттуда выгоняли, мы хотим установить памятную доску.

Мы обратились с просьбой в администрацию президента России, чтобы 400-летие было проведено широко. Хотелось, чтобы из уважения к личности этого борца и писателя рамки празднества были расширены до общероссийского масштаба. Огнепальный протопоп заслуживает, чтобы увековечить его путь мученичества за веру.

– Как старообрядцы воспринимают вождей народных движений, таких как Пугачев, Разин? Ведь они были староверами.

– На это по-разному можно посмотреть. Если вожди отстаивали духовные ценности Святой Руси, стояли за веру – мы им очень благодарны. В советское время мы восторгались Пугачевым и Разиным – они рассматривались как борцы за правду, народное дело. Декабристы тоже считались борцами за правду, но они ведь хотели свергнуть законную власть. А если вожди-старообрядцы отдавали жизнь за веру, то это самое высшее, за что можно положить жизнь.

– Возвращаясь к международной конференции… Некоторые общины старообрядцев находятся за границей, например, большое сообщество находится в Румынии. Белокриницкая митрополия будет представлена на конференции?

– Старообрядцам Белокриницкой иерархии, проживающим за границей, во главе с митрополитом Леонтием (Изотом), кафедра которого находится в Румынии, мы отправили приглашение и, конечно, ждем их участия в конференции.

– В прошлом году на высоком уровне отмечалось 1000-летие преставления князя Владимира. Для старообрядцев он ведь тоже святой, креститель Руси. Нет ли у вашей Церкви ревности, что ли, что фигуру «первого государственника Руси» связывают с новообрядческой Церковью?

– Наша Церковь свято хранит те традиции, те устои, которые нам заповедала Святая Русь, и, конечно, они начались с князя Владимира. В моем понимании князь Владимир – основоположник и носитель той веры на Руси, которую хранят старообрядцы. Он принес дух и букву православия на русскую землю. Мы сохраняем память о таких великих подвижниках, как Максим Грек, первопечатник Иоанн Федоров, Сергий Радонежский, как об апологетах нашей Старообрядческой церкви. Если бы сейчас преподобный Сергий Радонежский пришел в наш храм, он бы для себя радостно отметил, что старообрядческая Церковь ему ближе, чем новообрядческая – по духу, строю, пению и одежде. Наша нереформированная служба – вот тот духовный образец, который был на Руси в Средние века.

– То есть если бы Сергий Радонежский вошел в новообрядческий храм, он бы не понял, куда попал?

– Во всяком случае, он бы сразу заметил те изменения, которые произошли за 600 лет, прошедшие с его эпохи. Например, новообрядческое пение совершенно другое, оперное многоголосное, служба сокращенная. Это, конечно, я говорю не в осуждение, так как осуждение – грех, это просто констатация того, что произошли печальные изменения. Как Аввакум говорил: если начнете отступать и изменять – этому отступлению не будет конца. А через сохранение традиций только и возможно спасение души. Почему Русь дала столько святых? Потому что православие было не реформированное. Старообрядцы так держатся традиции не потому, что они какие-то буквоеды, а потому, что хотят спасти свои души.

– Но в прошлогодних мероприятиях памяти князя Владимира РПСЦ не принимала участия?

– К совместному участию в этих мероприятиях нас не приглашают, но мы надеемся, что со временем тоже будем принимать участие. Нам, старообрядцам, есть что сказать. Но вместе с тем торжества, посвященные 1000-летию со дня преставления святого благоверного князя Владимира, мне представилась возможность возглавить и провести в столице Молдавии, Кишиневе. Прошедшие торжества позволили в этих краях, куда после раскола и в результате гонений переселились старообрядцы, привлечь внимание общественности Молдавии на истоки православной веры, которые и хранят старообрядцы – потомки князя Владимира.

– На последних Соборах РПСЦ провозглашалась политика открытости, в частности сотрудничества с Московским патриархатом. Сегодня этот диалог не затрудняет то, что РПЦ активно идет на экуменические контакты, ее патриарх встретился с папой Римским?

– Наша Церковь открыта для диалога со всеми конфессиями. Мы на равных принимаем участие в Межрелигиозном совете при президенте России. Старообрядцы всегда жили мирно с инославным окружением. Солженицын отмечал, что какие бы ни были гонения на старообрядцев, они находили в себе силы отвечать на зло добром и всегда быть миролюбивыми. Мы готовы к диалогу, чтобы принести истину тем, кто ее хочет услышать. Да, старообрядцы готовы к диалогу, но не готовы поступаться своими принципами и традициями. Диалог – возможен, но молиться с другими мы не должны, потому что это запрещают правила святых отцов и апостолов. Нам говорят: давайте за мир вместе молиться. А мы отвечаем: да, мы будем молиться за мир, но в своем сообществе, вы – в своем. Мы поддерживаем и отстаиваем нравственные ценности, сохраняя их, но молимся раздельно.

Что касается встречи патриарха с папой Римским, то это внутреннее дело РПЦ – с кем им встречаться. Я думаю, сейчас рано делать ревизию этой встречи. Хотя там была вынесена резолюция по Сирии – и затем ситуация в этой стране стабилизировалась. Если обе стороны осудили однополые браки и содомию – мы тоже это осуждение поддерживаем. Что касается Всеправославного собора, то сейчас страхи нагоняют, что, дескать, поменяют и переделают РПЦ. Ну что ж, поживем – увидим.

– Насколько старообрядчество вселенская Церковь, а насколько – национальная? Все-таки в среде староверов особенно культивируется национальный элемент, а христианство претендует на вселенскость, на стирание границ, национальных различий…

– Да, действительно, наша Церковь – Вселенская, Церковь живых и мертвых. Ныне живущие ведь только часть Церкви. А апостолы, святые, верующие прошлых веков завещали хранить традиции, не позволять их изменять, мы свято их храним – это нас и объединяет с апостольской Церковью. Но есть и национальные особенности: язык, одежда. Например, у нас недавно были казаки-некрасовцы, которые из Турции в XX веке переселились на Кавказ. У них костюмы яркие, на наши не похожие, но нас объединяет то, что мы живем, сохраняя общие традиции и устои. В молитве, нашем церковном пении мы находим много общего.

– Уже не первый год идет процесс возвращения религиозного имущества различным общинам. А старообрядцев он коснулся? Или вас ущемляют?

– Хочу отметить, что ко мне, как к члену президентского Межрелигиозного совета, прислушиваются. И если что-то нарушается, мы находим возможность договориться и с местными властями, и с Московской патриархией. Этот процесс налажен. Сейчас все острые вопросы решаются. Но есть проблемы с храмами, которые находятся в частной собственности, и это законом не отрегулировано. Мы надеемся, что этот вопрос в будущем будет решен положительно. Слава Богу, многие храмы возвращаются, мы их реставрируем, также строятся новые храмы. Я недавно вернулся из Крыма, где мы освятили церковь на берегу Азовского моря, в этом году освятим, если Бог даст, храм в Симферополе. В царское время в Крыму старообрядцам строить храмы не разрешали, и в советское время наших храмов там вообще не было, верующие собирались по домам.

– Вы не опасаетесь, что сегодня вместе с возрождением державности вернется и стремление к единой Церкви и в этой ситуации старообрядцы вновь окажутся «раскольниками»?

– Это маловероятно, поскольку сегодня Церковь отделена от государства, которое по крайней мере желает равно относиться ко всем конфессиям. Иногда на местах бывают сложные ситуации, которые мы пытаемся с помощью диалога предотвратить. У старообрядчества долго не было возможности в России заявить о себе, и поэтому многие просто не знают о причинах и сути раскола. А ведь Солженицын говорил, что XVII век породил 1917 год. Отступление от веры породило крах России, и Романовы тоже поплатились за свое отступление от заветов Святой Руси.

– Но и старообрядцы помогали большевикам…

– Старообрядцев до революции было 15–20 миллионов, но эти миллионы старообрядцев никогда не поддерживали революцию и захват власти безбожниками. Хотя не бывает все без изъяна. Да, Савва Морозов финансировал издание газеты «Искра», но потом он раскаялся в этом.

– Возрождение Нового Иерусалима под Москвой старообрядцы как-то переживают? Ведь это символ возрождения наследия патриарха Никона, виновника раскола?

– Мы знаем, что церковный раскол связан с Никоном, о котором Аввакум говорил как о волке, который явился в овечьей шкуре. С духовной православной точки зрения, это разрушение Святой Руси начато Никоном и царем Алексеем Михайловичем и продолжено Петром Первым и династией царей Романовых.

– Наверное, Никон воспринимается властью в контексте имперской идеи, которой он много послужил… Но есть ли старообрядцам место в рамках этой имперской идеи?

– Я не знаю, что вы имеете в виду под определением «империя». Спрашивают, как бы я отнесся к восстановлению царской власти вместо президентской, и я отвечаю – сегодня это нереально. Ведь царь – это помазанник Божий, его благословляет на престол Церковь. Но как современная Россия может принять помазанника старообрядческой Церкви? Это сегодня невозможно. После раскола трудно говорить об истинном возрождении монархии, для этого необходимо восстановление дораскольного православия.

– Значит, для старообрядцев монархическая идея неприемлема?

– Все в руках Божьих. Если Богу будет угодно, Он и всю Россию вернет к истинной православной вере.


Андрей Мельников
Источник: "НГ-Религии"