Лента: Религия

Было ли отречение Папы Бенедикта запланировано еще до его избрания? Принял ли он решение об уходе свободно или под давлением людей либо обстоятельств? Почему он решил сохранить свое папское имя и белую сутану? Споры об этом продолжаются, как продолжают появляться новые свидетельства и гипотезы.

Зарубежные новостные сайты уже несколько дней рассказывают об опубликованном недавно видеоинтервью со священником-иезуитом Сильвано Фаусти, скончавшимся 24 июня этого года. В этом интервью о. Фаусти, являвшийся духовником и исповедником известного миланского кардинала Карло Марии Мартини, сообщает некоторые подробности, касающиеся конклава 2005 года и отречения Бенедикта XVI в 2013 году. Говорит он буквально следующее: «Отречение Ратцингера было запланировано уже при его избрании с помощью кардинала Мартини». Это необычное утверждение он объясняет, излагая свою версию событий, происходивших на конклаве. По его словам, в ходе первых голосований наибольшее количество голосов получили кардиналы Ратцингер и Мартини, причем у Мартини голосов было несколько больше. Однако, поскольку ни одна из этих кандидатур не набирала нужного число голосов, часть выборщиков решила протолкнуть компромиссную кандидатуру — кардинала из курии, «крайне скользкого», как выражается о. Фаусти. Узнав об этом, Мартини решил отдать свои голоса в пользу Ратцингера, чтобы избежать этих «грязных игр». Придя к нему вечером, он сказал ему: «Завтра, когда тебя выберут Папой с моими голосами, прими это избрание… ты в курии уже тридцать лет, ты умный и честный… если у тебя получится реформировать курию — хорошо; а если нет, ты уйдешь». Далее Сильвано Фаусти говорит, что когда 2 июня 2012 года во время своего визита в Милан по случаю Всемирной встречи семей Бенедикт XVI встретился с уже очень больным кардиналом Мартини (он страдал от болезни Паркинсона), тот сказал ему: «Вот сейчас; тут уже ничего не получится сделать». Это будто бы было напоминанием об уговоре перед избранием; Мартини как бы давал совет Папе, что ему пора уходить, и именно это якобы и побудило Ратцингера принять решение об отставке.

Однако такие известные ватиканисты, как Андреа Торниелли и Антонио Соччи ставят под сомнение достоверность информации о. Фаусти, во всяком случае, в части того, что касается конклава. В самом деле, все эти сведения могли быть получены не иначе как в результате нарушения клятвы кем-либо из участников конклава, которые перед его началом обязуются хранить тайну обо всем, что происходит за дверями Сикстинской капеллы. Тем не менее, в той или иной мере информация о событиях, происходящих на конклавах, обычно становится известна общественности, и конклав 2005 года не был исключением. И практически все источники утверждали, что основным соперником Ратцингера во время первых голосований был кардинал Бергольо, тогда как кардиналу Мартини отдавали голоса лишь около десятка выборщиков. Мартини согласился быть «знаменем» наиболее либерального крыла коллегии кардиналов, но лишь для того, чтобы можно было получить представление о количестве тех, кто готов поддержать представляемую им позицию. В тот момент он уже был серьезно болен и понимал, что состояние здоровья не позволит ему возглавить Церковь. Кроме того, известно, что Мартини и Ратцингер представляли противоположные полюса, и Мартини поддерживал отнюдь не Ратцингера, а Бергольо, поэтому версия, что он решил отдать свои голоса в пользу префекта Конгрегации вероучения, на которого возлагали надежды большинство консервативно настроенных кардиналов, представляется крайне маловероятной.

Идея отречения

Не секрет, что Бенедикт XVI допускал возможность отречения задолго до того, как это произошло. В интервью, данном журналисту Петеру Зеевальду в 2010 году (изданном впоследствии в виде книги «Свет миру), он говорил: «Если Папа понимает, что он физически, психологически или духовно не способен более выполнять обязанности своего служения, он имеет право, а в некоторых обстоятельствах — даже обязанность — отречься». В то же время, тогда же он отверг возможность своего собственного отречения из-за трудностей, внешних и внутренних, с которыми столкнулась тогда Церковь. «Когда опасность велика, нельзя убегать… По этой причине, сейчас определенно не время для отречения… Нельзя убегать, говоря, что другой сделает это», — сказал Папа.

В качестве одного из подтверждений того, что Ратцингер с первых лет понтификата размышлял о возможности своего отречения, о. Сильвано Фаусти напоминает о знаменитом эпизоде, когда Бенедикт XVI «подарил» свой первый паллий, возложенный на него во время инаугурационной Мессы, Папе Целестину V, посетив его гробницу в итальянском городе Аквиле. Правда, Фаусти утверждает, что это произошло «в самом начале понтификата», тогда как на самом деле это событие имело место лишь в 2009 году. Целестин V известен тем, что добровольно отрекся от престола св. Петра в 1294 году. После отречения Бенедикта XVI в 2013 году многие увидели в этом подарке Папы символический жест.
Невозможно сказать точно, когда Бенедикт XVI пришел к окончательному решению о своем отречении. Кардинал Тарчизио Бертоне, являвшийся тогда Государственным секретарем, и личный секретарь Папы архиепископ Георг Генсвайн утверждают, что узнали об этом решении уже в середине 2012 года. Итальянский журналист Антонио Соччи еще в сентябре 2011 года сообщил в своем блоге о возможности отречения Папы после его 85-летия, однако тогда его прогноз был встречен дружным негодованием его коллег по цеху и ватиканского пресс-секретаря о. Федерико Ломбарди. В своей недавней публикации Соччи заявил, что информацию тогда он получил от «важного и заслуживающего полного доверия сотрудника курии». «Что меня поразило больше всего, так это та уверенность, с которой этот человек, серьезный и немногословный, «слил» мне эту новость, как совершенно несомненный факт, настолько, что он даже сообщил дату: по исполнении 85 лет», — говорит Антонио Соччи. «Именно так и случилось (в феврале 2013 года Ратцингеру еще не исполнилось 86 лет)». «Поэтому «откровения» отца Фаусти — хотя их историческая канва довольно спорная — подтверждают мысль о том, что это «отречение» не было внезапной и личной инициативой: согласно его словам, оно имело корни в конклаве 2005 года», — добавляет Соччи.

В то же время, Соччи подвергает сомнению возможность заключения какого-то «джентльменского соглашения» между Мартини и Ратцингером, называя «совершенно невообразимым», чтобы Ратцингер на конклаве дал свое согласие на некий договор, или даже хотя бы просто на возможность своего будущего отречения.

Кроме того, он отмечает, что, несмотря на то, что тема отречения витала в воздухе, и Бенедикт XVI сам говорил о нем своим ближайшим сотрудникам в июне 2012 года, окончательно решение было принято им в некой спешке.

«В самом деле, зная немецкий менталитет Ратцингера, кажется удивительным, что он оставил неоконченной свою энциклику о вере (самую значимую в его понтификате), да и сам «Год веры», который он же и провозгласил.

Хорошо известно, что те, кто встречался с ним в предшествующие [отречению] дни, совершенно не ощущали, что говорят с человеком, который через несколько часов собирается уйти в отставку.

И сегодня мы можем сказать, что время опровергло всё, что говорилось о его здоровье, поскольку и спустя почти три года после отречения Папа Бенедикт чувствует себя хорошо, и его умственное здоровье позволяет ему выступать на публике с прекрасными речами, подобными той, что он недавно произнес в Кастель-Гандольфо. Что же могло быть таким неотложным, что подтолкнуло его к столь поспешному отречению? Мне кажется, это еще предстоит понять. Таким образом, детективная история продолжается, и заявления отца Фаусти лишь добавили вопросов», — заключает Соччи.

«Пред лицом волков»

Между тем, еще в январе этого года в «Avvenire» — газете итальянской Конференции епископов — была опубликована статья, в которой прямо говорилось, что «существовали круги, которые, руководствуясь обычными соображениями власти и давления, предали Папу Ратцингера и сговорились устранить его, хотя и признавая его ‘утонченным теологом’, и вынудили его отречься». Комментируя тогда эту публикацию, Антонио Соччи назвал это сногсшибательной новостью и потребовал назвать конкретные имена, поскольку нельзя сказать, что речь идет о какой-то малозначительной вещи. Если дело обстоит именно таким образом, то «отречение» не имеет силы, поскольку, в соответствии с каноническим правом, чтобы быть действительным, оно должно быть полностью свободным от любого рода условий и принуждения. А потому недействительным является и последующий конклав.

По словам Соччи, поражает тот факт, что цитированные строки содержатся в письме, которое, вместе с еще одним письмом, представлено непосредственно директором «Avvenire» Марко Тарквинио, который пишет под этими двумя текстами, что они «наводят на размышления и ставят серьезные вопросы». При этом Тарквинио совершенно не дистанцируется от этой новости, представленной как нечто совершенно достоверное — новости о «заговоре», предопределившем «отречение» Ратцингера.

Стоит отметить, что среди кардиналов, т.е. тех лиц, которые должны быть ближайшими помощниками Римского Папы, с самого начала было немало таких, которые предрекали скорое окончание понтификата Папы Бенедикта. Как сообщали Андреа Торниелли и Паоло Родари в своей книге «Атака на Ратцингера», изданной в 2010 году, один влиятельнейший итальянский кардинал на следующий день после избрания Бенедикта XVI заявил другому куриальному кардиналу (который впоследствии и рассказал об этом журналистам): «Два-три года, он продлится только два-три года…», сопроводив свои слова жестом, изображающим уменьшение. Понтификат продлился гораздо дольше, и нетерпение отдельных кардиналов стало нарастать. В начале 2012 года достоянием общественности стал тот факт, что колумбийский кардинал Дарио Кастрильон Хойос сообщил Папе о неком документе, в котором говорилось, что архиепископ Палермо кардинал Паоло Ромео во время своего визита в Пекин в ноябре 2011 года в приватной беседе заявил о существовании заговора против Папы и высказал мнение, что Бенедикту XVI осталось жить не более 12 месяцев. В том же документе сообщалось, что кардинал Ромеро жестко раскритиковал Папу Бенедикта, сказав, что он якобы занимается только литургией, забросив все повседневные дела на Государственного секретаря кардинала Тарчизио Бертоне.

Соччи подвергает сомнению причину, которая была озвучена Бенедиктом XVI как основной мотив его отречения: ослабление духовных и физических сил. Он приводит точку зрения нескольких канонистов, которые утверждают, что отречение от служения преемника Апостола Петра может быть обосновано лишь крайне веской причиной, по которой оно могло бы служить благу всей Церкви (можно вспомнить предыдущее отречение Григория XII в 1415 году, целью которого было прекращение многолетней схизмы в Западной Церкви), иначе такое отречение было бы сопряжено с тяжкой виной пред Богом. Преклонный возраст и ослабление физических сил едва ли можно счесть такой причиной (пример Иоанна Павла II у всех перед глазами), и Бенедикт XVI как блестящий богослов и человек, весьма уважающий каноническое право, не мог об этом не знать. Следовательно, наверняка у него должна была быть какая-то действительно серьезная причина для отречения, причем такая, о которой он не мог открыто упомянуть — и такой причиной могло быть внешнее давление. «Сам тот факт, что он привел такую слабую официальную мотивацию, должен был бы заставить задаться вопросами, учитывая, что он, вне всякого сомнения, не является несведующим в каноническом праве. Наконец, если он испытывал давление, он, разумеется, не мог сказать об этом открыто, потому что таким образом он сделал бы очевидно недействительным акт, к которому его принуждали», — пишет Антонио Соччи.

В том, что отречение Бенедикта XVI было полностью независимо от внешних обстоятельств, усомнился и архиепископ Караганды на покое Ян Павел Ленга, написавший в своем открытом письме: «Трудно поверить, что Папа Бенедикт XVI совершенно добровольно отрекся от своего служения Преемника Св. Петра. Этот Папа был главой Церкви, но его окружение редко воплощало в жизнь его наставления, часто замалчивало их и блокировало его инициативы, направленные на подлинную реформу Церкви, литургии и способа преподания Святого Причастия. Из-за великого заговора молчания в Ватикане, многие епископы были не в состоянии поддержать Папу в выполнении его обязанностей главы и руководителя всей Церкви».

Несмотря на объявленное два с половиной года назад истощение «духовных и физических сил», Ватикан ныне, в лице архиепископа Генсвайна, уверяет, что Папа Бенедикт находится в хорошей физической форме, любит гулять, играет на фортепьяно, принимает посетителей, читает книги, пишет, разбирает корреспонденцию и т.д., и лишь испытывает некоторые проблемы с ногами, характерные для его возраста. Можно ли всерьез предполагать, что такое состояние могло вынудить Бенедикта XVI совершить такой революционный поступок как отречение, учитывая, что многие Папы до него в последние годы своей жизни находились в значительно худшей физической форме? Можно ли думать, что Папа, настолько доверяющий Богу, как Бенедикт XVI, мог лишь по причине преклонного возраста принять решение за Бога, когда ему нужно уйти?

Необходимо помнить, что сам Бенедикт в своей речи на Мессе инаугурации просил: «Молитесь, чтобы я не обратился в бегство пред лицом волков», — говорит Соччи. Можно задать законный вопрос — кто же эти волки и чего они хотели? Было бы, однако, большой ошибкой считать, что Папа обратился в бегство; напротив, он принял решение заключить себя в Ватикане, заявив: «Мое решение отречься от активного исполнения служения не упраздняет его». Напротив, он остался «Папой на покое», поскольку, как заявил в другом интервью архиепископ Генсвайн, «он полагает, что этот титул соответствует действительности». Интересен также факт, что Бенедикт, как «Папа на покое», приглашается на самые значимые акты, для которых требуется папская юрисдикция. Он присутствовал на обеих консисториях с назначениями кардиналов, а также на канонизации и беатификации Пап XX века. При этом многие присутствующие кардиналы выказывают ему почтение, подобающее Папе. Само то, что после отречения он решил остаться Папой (хоть и на покое), сохранил за собой папские облачения, с небольшими модификациями, и отказался изменить свой папский герб — нечто неслыханное и не поддающееся никаким богословским и каноническим объяснениям, и это может говорить очень о многом.

Очевидно, что смысл и значение произошедшего в феврале 2013 года еще совсем не ясны, а масштаб и последствия этого события трудно себе даже вообразить. Между тем, Ватикан прикладывает все усилия к тому, чтобы представить «отречение» Бенедикта XVI как нечто хотя и неординарное, но уже принадлежащее прошлому; как эпизод, продемонстрировавший «смирение» стареющего и обессилевшего Ратцингера, который из любви к Церкви решил отойти в сторону и сделал возможным восшествие на престол св. Петра энергичного и бесстрашного Франциска, «папы с другого конца света», приход которого ознаменовал весну Церкви и избавление ее от недугов, одолевавших ее на протяжении последних десятилетий, а то и веков. Любые попытки поставить под сомнение связь с действительностью этой лубочной картинки, которая должна удовлетворять непритязательным вкусам широких католических масс, встречают реакцию на грани с истерикой, сопровождающуюся обвинениями в раскольничестве и склонностях к конспирологии.

Письмо Торниелли

В феврале 2014 года сверхлояльный ватиканист Андреа Торниелли не поленился написать Бенедикту XVI письмо, в котором попросил его прокомментировать различные мнения, высказываемые относительно действительности его отречения, и затем опубликовал пару цитат из полученного ответа, в котором Папа Бенедикт написал, в частности, следующее:

«Нет даже малейшего сомнения относительно действительности моего отречения от Петрова служения. Единственное условие действительности – это полная свобода в принятии решения. Спекуляции относительно действительности отречения просто абсурдны».

По мысли Торниелли, опубликованный им ответ Ратцингера должен был посрамить Антонио Соччи и полностью закрыть тему действительности отречения Папы Бенедикта. Однако, по мнению самого Соччи, после этой публикации «сомнения лишь разрослись до гигантских размеров». Он отмечает, что «всем известно, что есть огромное количество утверждений и безосновательных гипотез, которые никогда не опровергаются Ватиканом. Если в данном случае было сочтено необходимым привлечь даже Папу на покое, это свидетельствует о том, что проблема существует. И она огромна. В самом деле, Папу не беспокоят по всяким пустякам».

Соччи указывает на то, что Торниелли не привел текста вопросов, заданных им Бенедикту, а процитированные им ответы подтверждают лишь то, в чем Соччи никогда не сомневался, а именно — что решение об отречении было принято Бенедиктом свободно.

«В самом деле, он подтверждает, что его решение было действительно свободным», — говорит Соччи. «Но именно об этом он торжественно объявил уже 11 февраля 2013 года. Неужели журналисты «La Stampa» ожидали, что сегодня Бенедикт скажет, что он солгал? Я всегда верил сделанному им тогда заявлению. В статье от 12 февраля я даже написал: ‘Недопустимо сомневаться в его словах, следовательно, его поступок был свободным’. Однако это ничего не объясняет. Этот великий человек Божий сказал, что принял решение ‘не ради моего блага, но ради блага Церкви’, поскольку ‘всегда нужно иметь в виду не наше собственное благо, но благо Церкви’. Но для того, чтобы добиться принятия решения в таком смысле, давление может оказываться разными способами. Необязательно это будет прямое принуждение», — считает Соччи.

«Учитывая войну, которая велась против него, можно предположить, что он, видя, что над Церковью нависают различные угрозы (над Церковью, а не над ним самим), свободно решил отступить, чтобы оградить от бури ладью Петрову», — говорит журналист.

«Некоторые полагают, что Папа чувствовал, что Церковь ожидают катастрофические события, которые, как он полагал в своем сердце, могут быть предотвращены, если он отойдет в сторону. В этом случае он мог свободно принять свое решение, однако насколько действительным будет тогда его отречение?»

Сопровождалось ли внешнее отречение отречением внутренним? Ведь помимо языка слов, существует еще и язык поступков, а то, что Папа Бенедикт сказал своими поступками, едва ли вписывается в рамки стандартного (хотя и чрезвычайно редкого), предусмотренного Кодексом канонического права отречения Римского епископа. Недаром это шокировало и даже возмутило некоторых канонистов и богословов, которые даже позволили себе в печатной форме указать Ратцингеру на то, что его поступки нелогичны и богословски необоснованны. Еще до того, как стало известно о решении Бенедикта, авторитетнейший специалист в области канонического права, бывший ректор Григорианского университета иезуит Джанфранко Гирлянда написал статью для журнала “La Civiltà Cattolica” (опубликованную уже 2 марта, после начала периода Sede vacante), в которой заявил: «Очевидно, что отрекшийся Папа уже не является Папой, а потому он не имеет никакой власти в Церкви и не может вмешиваться ни в какие дела управления.

Можно задаться вопросом, какой титул сохранит за собой Бенедикт XVI. Мы полагаем, что ему должен был бы быть дан титул Епископа Рима на покое, как и любому другому диоцезному епископу, ушедшему в отставку». Также и другой канонист, профессор канонического права Папского Латеранского университета Мануэль Хесус Арроба, предостерегал от использования титула, который в итоге взял Ратцингер: «Юридически есть только один Папа. ‘Папа на покое’ не может существовать».

Учитывая эти обстоятельства, титулы «Папа на покое» и «Верховный Понтифик на покое», сохранение взятого при избрании имени «Бенедикт XVI», обращение «Святой Отец» и «Ваше Святейшество», белые облачения (хотя и без пелерины, пояса и красных ботинок), папский герб, проживание в Ватикане — всё это вызывало недоумение и раздражение у самых разных людей. Неужели эти атрибуты были просто дороги Ратцингеру как память, и он, уступив своей сентиментальности, решил сохранить их для себя, прекрасно понимая, какое смущение это может вызвать? Возможно ли, что он смог отказаться от верховной власти во Вселенской Церкви, но не нашел в себе сил расстаться с белой сутаной?

Настырный Андреа Торниелли в своем письме к Папе Бенедикту не постеснялся потребовать от него прояснить и эти вопросы, и получил великолепный ответ, который с гордостью воспроизвел в своей статье, приняв его за чистую монету:

«Сохранение белого облачения и имени Бенедикт – это чисто практическая вещь. На момент отречения в моем распоряжении не было других одежд. Впрочем, белые облачения, которые я ношу, ясно отличаются от тех, что носит Папа. И здесь также имеют место спекуляции без малейших оснований».

Будучи крайне деликатным человеком, Ратцингер не смог отказать в ответе назойливому репортеру, но при этом ответил ему с тончайшим юмором, замаскированным под простецкую наивность, на что и купился Торниелли, обуреваемый желанием доказать несостоятельность сомнений Соччи. Итак, с 11 февраля (а, скорее, даже с середины 2012 года, если учитывать свидетельства тех, кто говорит, что решение об отречении принималось задолго до того, как о нем было объявлено) до 28 февраля во всем Ватикане и в окружающих его магазинах клерикальной одежды не нашлось ни одной черной сутаны подходящего размера, из-за чего отрекшийся Понтифик решил донашивать оставшиеся у него белые облачения, а заодно и оставить себе папское имя и титулы. Будем придерживаться этой версии?

Вообще, ответное письмо Бенедикта XVI, фотокопия которого была опубликована Торниелли лишь по требованию Соччи (первоначально он снабдил статью только фотографиями шапки письма и подписи Папы на покое), производит странное впечатление. Видно, что Папа как-будто раздражен заданными ему вопросами, поэтому отвечает достаточно холодно и лаконично. При этом он делает странную «ошибку», говоря, что «единственное условие действительности – это полная свобода в принятии решения», тогда как кан. 332 Кодекса канонического права четко определяет два условия: «Si contingat ut Romanus Pontifex muneri suo renuntiet, ad validitatem requiritur ut renuntiatio libere fiat et rite manifestetur» («Если случится так, что Римский Понтифик отречётся от своей должности, то для действительности отречения требуется, чтобы оно было совершено добровольно и провозглашено надлежащим образом»), и Ратцингер не может об этом не знать. Что касается отличий нынешних одежд Бенедикта XVI «от тех, что носит Папа», здесь тоже не всё так однозначно. В приватной обстановке (а после своего отречения Бенедикт практически не принимает участия в официальных мероприятиях) он и раньше одевался именно так, и есть огромное количество подтверждающих это фотографий. Подпись в конце письма также совершенно нехарактерна для Папы — сбивчивая, неразборчивая и вдобавок ко всему — на итальянском языке (Benedetto XVI), хотя Бенедикт всегда подписывается латинской формой своего имени (Benedictus XVI). От ответа веет некой брезгливостью; такое впечатление, что смысл действий, сопровождавших отречение, связан с какими-то глубоко личными отношениями Папы с Богом, и необходимость отчитываться в этом перед журналистом доставляет ему настоящее страдание.

Молчание Ратцингера Не может не представляться странным, что Йозеф Ратцингер не дал никакого объяснения своему решению сохранить за собой отдельные атрибуты папского служения. Создание не имевшего ранее прецедентов в истории Церкви института «Папы на покое», причем наперекор мнению авторитетных и эрудированных канонистов и церковных историков, однозначно нуждается в объяснении и обосновании, и нет никаких сомнений, что столь глубокий и дисциплинированный богослов как Ратцингер с огромным удовольствием прочел бы пространную и исчерпывающую лекцию на эту тему — если бы только он считал это возможным и полезным. Вместо этого он предпочел отказаться от любых комментариев, если не считать этого вынужденного ответа Торниелли, в котором он иронически объяснил свое решение ограниченностью своего гардероба.

Можно не сомневаться, что Бенедикт XVI тщательно изучил исторические прецеденты отречений Пап и был осведомлен о том, что, например, Целестин V сразу после своего отречения облачился в серую монашескую рясу, которую он носил до избрания (он не был кардиналом), и намеревался окончить свои дни простым монахом в своем монастыре, чего ему, правда, не позволили (он умер в заточении, после того как его преемник Бонифаций VIII нарушил все обещания и гарантии, данные Целестину коллегией кардиналов). Григорий XII после отречения вновь стал кардиналом Анджело Коррером, как и до своего избрания, и провел остаток своих дней в Анконе. Даже Пий XII, который рассматривал возможность своего отречения в случае, если его попытаются захватить нацисты, говорил: «Если меня схватят, они выведут отсюда лишь кардинала Пачелли, а не Папу». Таким образом, Бенедикт прекрасно понимал, что его решение остаться Папой, хоть и на покое, с сохранением внешних атрибутов этого титула, не связанных с юрисдикцией, станет чем-то совершенно новым и наверняка породит массу вопросов. Предполагать, что он сделал это без весьма серьезной причины, было бы, как минимум, неуважением к Папе Бенедикту.

Молчание Ратцингера породило самые различные гипотезы в среде канонистов, богословов и историков. Так, Валерио Джильотти, автор книги «Снятая тиара. Отречение от папства в истории права и Церкви», высказал идею «третьего тела Папы»: наряду с традиционным политическим и мистическим аспектом фигуры преемника Петра, отречение Бенедикта XVI послужило рождению нового аспекта, нового «тела» — служебного, которое возникает непосредственно в момент отречения. «Именно последнее, самое недавнее историческое событие, отречение Бенедикта XVI, соединяет традицию с современностью в полностью новой перспективе, корни которого уходят в средневековую мистику, от Мейстера Экхарта до Сандеуса, до францисканской модели отречения. Уже классическая удачная интуиция Канторовича о двойной природе личности Верховного Понтифика, человека и викария Христа, теперь, с отречением Бенедикта XVI, обогащается третьим компонентом – продолжением служения Церкви также и после акта отречения. Теперь уже есть не только политическое тело и мистическое тело Папы, но также служебное тело, обретающее собственную идентичность и собственную ответственность именно в момент отречения. Это три тела Папы. Решение Йозефа Ратцингера остаться «возле Господа, в ограде святого Петра» в качестве «Римского Понтифика на покое» узаконивает новое юридическое и экклезиологическое измерение, которым характеризуется отречение Папы. Это открытие подлинного и по-настоящему нового служебного измерения, которое в личности Папы на покое принимает черты аутентичной мистики служения. Если тщательно это рассматривать, открывается перспектива скорее христологическая, нежели историческая и юридическая: институциональное возрождение кеносиса, новизна в преемственности, новое начало», — пишет Джильотти.

Профессор канонического права богословского факультета в Эмилии-Романье и богословского факультета в Лугано о. Стефано Виоли опубликовал статью, в которой, проанализировав текст отречения Бенедикта XVI и некоторых его последующих высказываний, пришел к выводу, что Бенедикт XVI отрекся именно от «исполнения» Петрова служения, но не от самого служения, которое является неотчуждаемым, поскольку сообщается навсегда через избрание Римского епископа и преемника Петра. По его мнению, юридическим основанием для отречения Бенедикта XVI послужил не кан. 233 § 2 (определяющий правила отречения), который он даже не упомянул в тексте своего заявления, но кан. 331, в котором говорится о том, что Папа пользуется в Церкви верховной, полной, непосредственной и универсальной ординарной властью, которую он всегда может свободно осуществлять. Виоли полагает, что набор полномочий, присущих служению Папы, включает также и власть, подразумевающую свободную и безоговорочную возможность отречься от всех полномочий, не отрекаясь при этом от самого служения.

С ним не согласен хорошо знакомый нам итальянский ватиканист Сандро Маджистер, который утверждает, что «всякий, кто знает Йозефа Ратцингера, знает и то, что он никогда бы не подписался под таким разделением папского служения, которое, по его суждению, может быть принято или отвергнуто только целиком». Того же мнения придерживается и Роберто Маттеи, профессор истории христианства Европейского университета в Риме, который полагает, что необходимо противостоять искушению поддерживать идеи, подобные тем, что выдвигают Джильотти и Виоли.

«Возможно, что Бенедикт XVI разделяет позицию, представленную Виоли и Джильотти в их статьях, однако вероятность того, что он мог согласиться с определением сакраментальной природы папства не означает, что это действительно так. Нигде, кроме как в воображении некоторых богословов, не существует духовного папства, отличного от юридического папства. Если Папа — это тот, кто управляет Церковью, то отрекаясь от управления, он отрекается от папства. Папство — это не духовное или сакраментальное состояние, но «служение», или даже, скорее, институт», — пишет Маттеи.

Понятно, что все приведенные выше мнения являются лишь позициями отдельных людей, в большей или меньшей степени заслуживающими внимания. Однако именно тот факт, что Бенедикт XVI, который мог бы внести ясность в этот спор одним небольшим заявлением, до сих пор не счел необходимым этого сделать, говорит больше, чем все эти мнения вместе взятые. Возможно, придет время, когда мы сможем узнать больше об обстоятельствах отречения Папы Бенедикта и о подлинном значении того, что произошло впоследствии. Пока же наиболее развернутой интерпретацией, на которую мы можем ориентироваться, являются слова, сказанные Папой во время его последней общей аудиенции 27 февраля 2013 года, и этими словами можно было бы завершить этот небольшой обзор.

Позвольте мне вернуться еще раз к 19 апреля 2005 года. Серьезность решения заключалась именно в том, что с того момента и впредь я всегда и навсегда принадлежал Господу. Всегда – тот, кто принимает Петрово служение, больше не имеет никакой приватности. Он всегда и во всём принадлежит всем, всей Церкви. Из его жизни, так сказать, полностью исключается измерение приватности. Я мог убедиться и убеждаюсь в этом сейчас, что только тот, кто отдает свою жизнь, получает ее. Я уже говорил, что многие люди, любящие Господа Бога, любят и Преемника Св. Петра и привязаны к нему. Папа в действительности имеет братьев и сестер, сыновей и дочерей по всему миру. Он чувствует себя в безопасности в вашей общине, поскольку больше не принадлежит себе самому. Он принадлежит всем, а все принадлежат ему.

«Всегда» – это также «навсегда»: возврата в частную жизнь больше нет. Мое решение отказаться от активного служения не отменяет его. Я не возвращаюсь в частную жизнь, в жизнь с поездками, встречами, приемами, конференциями и т.д. Я не оставляю креста, но остаюсь в новом качестве при Распятом Господе. Я больше не наделен властью править Церковью, но в служении молитвы остаюсь, так сказать, «в ограде Св. Петра». Св. Бенедикт, имя которого я ношу как Папа, будет мне великим примером в этом. Он показал нам путь жизни, которая, будучи активной или пассивной, полностью отдана делу Бога. Я благодарю всех и каждого в отдельности за то уважение и понимание, с которым вы приняли это столь важное решение. Я буду сопровождать вас на путях Церкви молитвой и размышлением, посвящением себя Господу и Его Невесте. Этим посвящением я стремился жить всякий день до сих пор, и им же хотел бы жить всегда.


Источник: "Свободная католическая газета "