Лента: Религия

За что можно поблагодарить нынешнюю волну безбожников в англоязычном мире – так называемых "новых атеистов" – так это за то, что они вынесли дискуссию о Боге на первые страницы газет. До нас долетают отдаленные раскаты затеянной ими битвы – книги "новых атеистов" переводятся и издаются у нас, становясь модным чтивом в определенных кругах, но, наверное, нам стоит взглянуть на саму битву поближе. Что говорят "новые атеисты"? Что отвечают им христиане?

Новый старый атеизм

Название "новый атеизм" закрепилось за движением, наиболее яркими представителями которого являются "четыре всадника" – биолог Ричард Докинз, философ Дэниел Деннет, нейрофизиолог Сэм Харрис и недавно скончавшийся публицист Кристофер Хитченс. Все эти авторы объединены убеждением в том, что религия не только ложна, но и является источником едва ли не всех человеческих зол и бед. Собственно, ничего нового в этом нет – это все мы проходили, это все нам задавали еще в советской школе. Религия – "величайший источник ненависти в мире", "корень всего зла", "опасные и беззаконные верования", которые "угрожают самому существованию человечества". В этом отношении "новые атеисты" похожи на другие идеологические группы, обнаружившие, наконец, источник всех невзгод: идет ли речь о терроризме, этнических конфликтах, войнах, бедности, вандализме, загрязнении окружающей среды, пропаже воды в кране – мы уже заранее знаем диагноз (во всем виновата религия) и способ лечения (от религии надо избавляться).

Что предлагается в качестве позитивной программы? Разум, сводимый, прежде всего, к естественнонаучному методу – следует верить только в те утверждения о реальности, которые можно обосновать научно (это философская позиция называется сциентизмом), и натурализм – мировоззрение, которое один из "новых атеистов", американский физик Виктор Штенгер, формулирует так: "представление о том, что все есть материя и ничего больше". Те из нас, кто застал советский "научный атеизм", привыкли называть это убеждение "материализмом", ("натуралистом" тогда называли любителя живой природы), но речь идет о том же самом. Поэтому в дальнейшем мы будем использовать слова "материализм" и "натурализм" как относящиеся к одному и тому же мировоззрению.

По мысли Штенгера (и его соратников) натурализм "достаточен для объяснения всего, что мы наблюдаем во вселенной, от самых удаленных галактик до внутренней работы мозга, которая проявляется в феномене сознания".

Не все атеисты согласны...

Что на эту яростную атаку отвечают христиане? Мы сейчас поговорим об этом, но начнем с тех возражений, которые "новый атеизм" встречает у ряда... атеистов. Не обязательно быть верующим, чтобы видеть в этом движении ряд бросающихся в глаза дефектов.

Например, Майкл Руз, известный философ-атеист, пишет:

"Во-первых, хотя я и неверующий, я не думаю, (в отличие от "новых атеистов"), что религия – обязательно злая и пагубная вещь. Утверждать такое – полная чушь. Борьба с рабством, которую вели многие христиане, была вдохновлена именно их религией, как и много других хороших вещей. Конечно, от имени религии совершались и злые дела – но очень часто в человеческих конфликтах религия не единственная и даже не основная причина. Во-вторых, в отличие от "новых атеистов" я считаю нужным изучать предмет – и книга "Бог как иллюзия" Докинза заставляет меня стыдиться того, что я тоже атеист. Докинз просто не дает себе труда разобраться в христианских аргументах, которые он заносчиво высмеивает. В-третьих, как можно быть таким высокомерным? У меня нет веры. Действительно, нет. Но многие мои собратья-философы верят, как, например, Алвин Плантинга (протестант) и Эрнан Макмуллин (католик). Я думаю, они ошибаются. Они думают, я ошибаюсь. Но они вовсе не дураки и не злодеи какие-то.... Я не думаю, что я заблуждаюсь, но достоинство и цельность многих верующих делают меня скромнее в моем неверии". Докинза, по словам Руза, отличает "бесстыдное невежество в философии и теологии, не говоря уже об истории науки".

Другой известный атеист, Джулиан Баггини, пишет, что "новые атеисты" "неправильно понимают как атеизм, так и религию". Их атеизм, по мнению этого автора, носит чисто отрицательный, паразитический характер – такой "атеист без епископа, чтобы на него нападать, так же не может существовать, как рыба без воды, чтобы в ней плавать". Баггини – как и Руз – обращает внимание на то, что "новые атеисты" совершенно не разбираются в явлении, которое так яростно критикуют. Он также считает, что заносчивый и самоуверенный тон, принятый "новыми атеистами", служит неверию плохую службу. Гротескные нападки на веру и верующих, в сочетании с нескромным самовосхвалением (сайт Ричарда Докинза, например, называется "Оазисом Чистого Мышления") производят скорее отталкивающее впечатление.



Вред религии и польза водки

Еще один упрек, предъявляемый "новым атеистам", – это неспособность следовать в отношении религии тем самым стандартам научности, которые они так превозносят. Например, по мнению британского теолога Алистера Макграта, их "критика религии основана на рассказах с чужих слов и анекдотических свидетельствах вместо серьезных исследований и отличается скорее риторикой, чем рациональностью".

"Анекдотический" – это в данном контексте не "смешной", а, скорее, относящийся к отдельным случаям, из которых неверно делать обобщающие выводы. В качестве примера приведу речь одного человека, который весьма продуманно защищал свое бедственное пристрастие. Он говорил о том, что один его знакомый, Петя, годами пьет водку, как воду, а здоров, как бык; а другой знакомый, Костя, трезвенник и человек хлипкий и болезненный. А суворовские чудо-богатыри, как "каждому известно", пили все, до чего могли дорваться, а вот врагов побеждали. Доказывает ли все это, что водка – чрезвычайно полезный для здоровья напиток, наделяющий к тому же большой силой и мужеством? Нет, если мы обратимся к медицинской статистике, то увидим совершенно обратные результаты.

Антирелигиозная риторика "новых атеистов" (впрочем, как и старых) использует тот же прием: вот вам примеры религиозных злодеев, сумасшедших и разного рода чудаков, вот "каждому известные" ужасы инквизиции и крестовых походов и – готово, мы обосновали, что религия – зло. Научного в таком методе обоснования примерно столько же, сколько в доказательствах полезности водки, которые выдвигал мой собеседник. Если мы обратимся к статистике и посмотрим, как религиозная жизнь влияет на благополучие людей, (а такая статистика многократно собиралась), мы обнаружим нечто прямо обратное – активные прихожане церквей живут дольше, реже страдают алкоголизмом и наркоманией, значительно реже совершают самоубийства, растят более благополучных и здоровых детей. Это научные факты, и верования "новых атеистов" им прямо противоречат.

Интересно, что эти верования не только противоречат науке, они еще противоречивы внутренне. "Новые атеисты" полагают, что религиозные наклонности человека выработались в ходе эволюции – Дэниел Деннет в своей книге "Разрушая чары" ("Breaking the Spell") пытается объяснить, как именно это могло произойти. Но эволюция – весьма суровая тетка, которая не терпит вредных или хотя бы бесполезных форм поведения; значит, религия должна приносить людям какую-то существенную пользу, что подрывает тезис об ее исключительном вреде.

Однако главная проблема, с которой сталкивается тезис "все зло от религии", – это пример свирепых атеистических диктатур ХХ века. Питер Хитченс, родной брат "нового атеиста" Кристофера Хитченса, занимает прямо противоположную ему мировоззренческую позицию – он консервативный христианский журналист. Вот что он пишет в своей книге "Ярость богоборцев" ("Rage against God"):

"Христиане должны признать то зло, которое творилось от имени религии. Люди творили его не потому, что они были религиозны, но потому, что человек – грешен. Атеисты, со своей стороны, должны признать, что безбожные режимы и движения породили ужасные преследования и кровопролития. Они этого не делают, насколько я понимаю, поскольку в этом случае бойня – вовсе не результат непонимания или чрезмерного пыла. Утопии можно достигнуть только через море крови. Это гораздо большая проблема для атеистов, чем для христиан, потому что атеисты используют этот аргумент [от исторических преступлений], чтобы показать, что религия делает положение хуже, чем оно было бы без нее. Однако, напротив, он показывает только то, что религия не может полностью сдержать человеческую способность творить зло. Что еще более важно, атеистические государства демонстрируют упорную тенденцию совершать массовые убийства во имя великой цели".

Противоречие между атеизмом и наукой

Один из ключевых тезисов "нового атеизма" (как, впрочем, и старого) – предполагаемый конфликт между религией и наукой. Американский философ Алвин Плантинга говорит о том, что подлинный конфликт существует не между верой в Бога и наукой, а, напротив, между наукой и натурализмом. Беда натурализма в том, что он подрывает доверие к нашим познавательным способностям настолько, что делает науку крайне сомнительным предприятием. В рамках христианской веры Бог создал нас по Своему образу и наделил способностью к познанию истины; в рамках натурализма все наши познавательные способности – результат эволюции. Но сам по себе процесс эволюции вовсе не поощряет познание истины – его интересует адаптивное поведение, которое помогает выживанию и продвижению своих генов, при этом абсолютно неважно, насколько истинны наши представления о реальности. Я бы проиллюстрировал этот аргумент примером члена полигамистской секты, который имеет десятки жен и сотни детей. Успешно ли этот человек продвинул свои гены? Чрезвычайно успешно! Истинны ли его представления о реальности? Нет, конечно. Мешают ли ему ложные представления о реальности продвигать свои гены? Как раз наоборот, они ему очень помогают! Если наши способности к познанию полностью сформированы процессом эволюции, то они не заточены под познание истины – они заточены под поиски еды и самок, и надежность нашего мозга для того, чтобы делать выводы об устройстве мироздания или бытии Божием, более чем сомнительна. Как сказал один неверующий ученый, "как так могло получиться, что эволюция наделила меня мозгом, способным рассуждать о квантовой механике?" В самом деле, мы можем полагаться на нашу способность рассуждать о квантовой механике, происхождении Вселенной, бытии Божием и смысле жизни, если нас наделил такой способностью Бог, который хочет, чтобы мы познавали истину и дивились чудесам Его творения. Но если эта способность – просто побочный эффект, возникающий в мозге, который эволюция сформировала для совершенно других целей (выживать и продвигать свои гены), мы едва ли можем на нее полагаться в вопросах научного или философского познания.

Свобода и ответственность как Иллюзия

Мы должны быть благодарны "новым атеистам" за то, что они проясняют альтернативу – во что нам пришлось бы верить, если бы мы не верили в Бога. Являясь ревностными материалистами и натуралистами, они вскрывают противоречия натурализма лучше, чем это могли бы сделать его критики. Одно из этих противоречий связано с отрицанием свободной воли.

"Новые атеисты" не верят, что человек обладает свободной волей – и это неизбежно следует из их картины мира. Если все в мире есть материя, движение которой определяется законами природы, то наши акты мышления и произволения также определяются движением материи (электрохимическими процессами в коре головного мозга), и, следовательно, целиком и полностью определены материальной причинностью. Как пишет нейрофизиолог Сэм Харрис, "для свободной воли нет места в причинно-следственном порядке", и в рамках материализма он совершенно прав. Говорить о "свободной воле" в материалистической вселенной можно только радикально переопределив само понятие, "устранив его через переопределение", как это делает, например, Дэниел Деннет, в рамках представлений которого свободная воля – это не способность делать что-то, но способность знать, что что-то делается от твоего имени. Ричард Докинз пишет о том, что "научный", то есть натуралистический, взгляд на человека совершенно не оставляет места для веры в свободу и ответственность. По мнению Докинза, негодовать на злодея так же глупо, как приходить в ярость на машину, которая предательски отказывается заводиться: "Воздаяние как моральный принцип несовместим с научным взглядом на человеческое поведение. Как ученые, мы полагаем, что человеческий мозг, хотя он и не работает точно так же, как созданные людьми компьютеры, так же несомненно управляется законами физики. Когда компьютеры глючат, мы не наказываем их. Мы выясняем, в чем проблема, и исправляем ее, обычно заменяя поврежденный компонент, будь то в железе или в программном обеспечении. Концепции вины и ответственности связаны с тем, насколько свободным предполагается преступник. Слабоумие или безумие рассматривается как серьезное смягчающее обстоятельство...

Но разве истинно научный, механистический взгляд на нервную систему не делает бессмысленной саму идею ответственности? Разве любое вообще преступление – сколь угодно гнусное – не результат, в принципе, предшествующих условий, действующих через психологию, или наследственность, или окружение обвиняемого? ...

Возлагать на кого-то вину и ответственность – это аспект полезной фикции, встроенной в наши мозги эпохами Дарвиновской Эволюции... Моя опасная идея состоит в том, что в конце концов мы вырастем из всего этого и научимся смеяться над этим, как над такой же глупостью, как кара машине за то, что она не заводится".

Такой взгляд на свободную волю порождает две проблемы. Во-первых, в отличие от бытия Божия, которое является предметом веры, свободная воля – непосредственно переживаемый нами опыт. "Новый атеизм" требует от нас объявить иллюзией не только мистический опыт богопознания, но и вполне повседневный опыт свободного произволения. Во-вторых, люди признают свободную волю друг в друге, то есть порицают или хвалят других людей, исходя из того, что их поступки свободны. И – вы будете смеяться – но тексты "новых атеистов" преисполнены самых решительных нравственных суждений и самого строгого нравственного негодования, которое в их картине мира совершенно бессмысленно. Докинз объясняет, что негодовать на злодея так же глупо, как на глючащий компьютер, – и тут же исполняется негодования на религиозных людей, приглашая нас разделить его гнев и ярость, как будто он глубоко верит в свободу и ответственность, которую только что отрицал.

Шила в мешке не утаишь, мы все – включая самых убежденных материалистов – верим в свою и чужую свободную волю. Если эта вера несовместима с натуралистической картиной мира, тем хуже для этой картины.

Возможности, а не обиды

"Новый атеизм" во многом характеризуется своим грубым, язвительным, взвинченным тоном – и нам легко впасть в ответное раздражение. Но если не поддаваться эмоциям, а рассмотреть это явление спокойно, нельзя не порадоваться его промыслительному значению. Ставить перед людьми вопросы о Боге, о спасении, о смысле, о надежде – всегда хорошо, даже если их ставят безбожники. Иногда именно безбожникам удается побудить людей задуматься, а начав думать об этих вопросах, люди очень часто приходят к вере.

Для христиан же "новый атеизм" – еще одна возможность поговорить о Евангелии. Многие западные христиане этой возможностью пользуются; и нам стоит обращать внимание не на обидные и несправедливые нападки, а на те возможности, которые открываются нам для проповеди Благой Вести.


ХУДИЕВ Сергей
Источник: "Фома"