Лента: Религия

31 января в Центральном доме журналиста доктор богословия, в рамках лектория Патриаршего центра содействия духовному развитию детей и молодежи, доктор физико-математических наук, профессор Фрибургского Университета (Швейцария), профессор Падерборнского Университета (Германия) священник Дитер Хаттруп выступил с лекцией на тему «Учение Дарвина и христианство».

Сам профессор формулировал тему своей лекции более провокативно – а именно «Дарвин как отец Церкви»: «Я убежден, что благодаря пониманию Дарвина в 21 веке мы можем лучше понять Бога-Творца и человека – Его творение. И именно поэтому я говорю о Дарвине как об отце Церкви», — уточнил он.

Дитер Хаттруп изучал математику, физику и католическое богословие в Мюнстере, Регенсбурге и Бонне. В 1978 г. получил степень доктора по математике за диссертацию «Боннские математические тексты». После своего рукоположения в 1980 г. в течение 7 лет осуществлял пастырскую деятельность. В 1988 г. защитил диссертацию по богословию на тему «Движение времени. Естественнонаучные категории и христологическое посредничество бытия и истории». В 1990 г. стал доцентом в области католического богословия. С 1991 г. он является ординарным профессором догматического богословия и истории догматов богословского факультета Падеборна.

Профессор Хаттруп впервые читал лекцию в России, о чем особо отметил в своем выступлении: «В юности я никогда не думал о том, что когда-нибудь в жизни буду выступать в Москве – в этом некогда главном бастионе официального атеизма, и буду говорить о том, что я называю концом атеизма. Я был убежден, что коммунизм, большевизм, натурализм непобедим. Именно поэтому я изучал сначала естественные науки – математику и физику – для того, чтобы проверить, может ли вера в естественные науки упразднить, победить веру в Бога. Мой ответ, основанный на опыте – нет. Но исторически это очень долгий путь – путь, проделанный в течение трех-четырех веков. Если бы я родился 150 лет назад, как раз в эпоху Дарвина, тогда бы меня постигла участь самого Дарвина в 19 веке, поэтому я его так люблю».

Предлагаем нашим читателям конспективное изложение лекции профессора Хаттрупа.

Истоки проблемы

Еще в юности я познакомился со словами Огюста Конта, по сути дела, ставшими основанием марксизма, в которых он говорит, что первый возраст человечества – религиозный, второй возраст человечества – философский, третья стадия в развитии человечества – наука. И естественно, тогда первые два возраста исчезают. Еще тогда, в юности, эти слова заставили меня задуматься. И именно этим объясняется мой долгий-долгий путь через естественные науки, Дарвина и Эйнштейна — к Москве.

Посмотрим и на цитату Ричарда Докинза – англичанина: «Хотя атеизм можно было логически обосновать и до Дарвина, именно Дарвин дал возможность быть интеллектуально завершенным атеистом» (1941 год).

Эта, по сути дела, современная нам цитата выражает способ мышления, озвученный 150 лет назад Огюстом Контом. Именно поэтому можно сказать, что актуальность того, о чем мы говорим – не утрачена.

В чем заключается проблема соотношения науки и учения о творении? Большинство людей убеждены, что проблема Дарвина – это проблема соотношения его учения и первой страницы Библии. И это совершенно неправильно. Потому что то, как Библия говорит о создании видов, это не библейское учение как оно есть, а так, как оно было понимаемо с позиции Аристотеля: «Всему возникающему присуща определенная природа, как этому растению или животному. Причиной тому форма, когда новому существу предшествует иное, ему соответствующее. Так и человек порождает человека». Дарвин борется не с Библией, а с философией аристотелизма.

На первой странице Библии мы уже встречаемся с законом развития: свет и тьма – первый день, второй – небо и земля, третий – воды, четвертый – звезды, пятый — птицы и рыбы. На самом деле, это — последовательность эволюционного представления о природе. Единственное, что касается звезд –немножко неправильно, но нельзя требовать совершенства.

Проблема по-новому раскрывается, если мы обратимся к двум авторам. Первому – американцу Уильсону: «Если род человеческий происходит путем дарвиновского естественного отбора, то генетический случай и окружающая необходимость, а не Бог, создали виды», «Не думается, что богословие выживет в качестве самостоятельной научной дисциплины». Он говорит, что как Бог, так и богословие должны быть упразднены.

На научном языке такое мировоззрение называется монистическим, для него существует только одна реальность – реальность природы, постигаемой естественными науками, и никакой другой реальности не существует. Конечно, эту проблему можно решить по-разному – я мог бы процитировать Бенедикта XVI или философа Роберта Шпемана: «Наличие двойного кодирования очевидно, и закрывать на этот дуализм глаза предполагает наличие заранее выработанной догматизированной установки, в чем, в частности, признается когнитивный теоретик Даниэль Деннет», – такое мышление я назвал бы дуалистическим. Я лично считаю, что такое решение недостаточно. Ни монизм, ни дуализм не точны. Нужно что-то новое.

Проблема свободы и детерминизм

Я люблю и почитаю не только Дарвина, но и философа Канта. У него была та же самая проблема, что и у меня. Это проблема свободы. Если есть явление вещи в себе – то свобода не подлежит спасению. Итак, свобода – это главная проблема в соотношении теологии и естественных наук.

Проблема в том, что Кант тоже жил в механистическую эпоху – он не мог не верить в то, что ньютоновская механическая физика совершенна, подлинна и не допускает никаких послаблений, поэтому он делал вывод, что свобода невозможна.

Мой учитель говорил – если бы Кант был знаком с квантовой физикой, он бы никогда не сформулировал свою трансцендентальную философию – философию явлений и вещей в себе. Основанием этой философии является различение между явлением и вещью в себе.

Механистическая эпоха начинается в 16 веке и продолжается до начала 20 века. Это время, когда люди остаются верующими, но когда наука постепенно похищает содержание веры и втягивает в себя истину. И Коперник, и Кеплер, и Галилей были глубоко благочестивым людьми. Они не сознавали, какими будут последствия их научных открытий, ибо механика – это желание охватить все единым взглядом. И на протяжении трех веков это стремление увенчивалось успехом. Именно поэтому я глубоко понимаю атеизм, хотя очевидно, что он ложен.

Я хочу показать вам пример той силы убедительности, которой обладала механика, которая одновременно уничтожает или даже убивает свободу.

Коперник представляет для себя звезды, движение планет, смотрит вниз, затем Кеплер находит, открывает законы движения планет: первая закономерность говорит, что планеты двигаются вокруг солнца не по кругу, а эллиптически. Третий закон говорит, сколько необходимо планете, чтобы двигаться вокруг солнца в зависимости от отдаленности. Исходя из продолжительности земного астрономического года можно просчитать, сколько длиться год на Венере или на Марсе, при этом совершенно отсутствует необходимость смотреть на Венеру или Марс. Этот успех поверг в восторг физиков того времени.

Знаменитый Галилей просто взял камень в руку и бросил вниз. И в 17 веке он открыл закон падения. И этот закон позволяет вычислить, где будет находиться падающий камень в следующую секунду. Его взгляд направлен уже не на пространство, но и на время – именно поэтому законы Кеплера, Галилея и Ньютона позволяют вычислять многие явления на тысячи и десятки тысяч лет, но не миллионы.

Начиная с Аристотеля, земля и небо были полностью отделены друг от друга: были четыре стихии и квинтэссенция – пятый элемент на небе, считалось, что у них нет ничего общего. И вот Ньютон говорит о единстве земной и небесной механики. И так начинается атеизм. Почему? Возникает детерминизм – кажется, что уже сегодня определено то, случится завтра, определено то, что я буду завтра делать. И тогда я перестаю быть человеком, я практически некое существо, которое можно сравнить с машиной. Я хочу привести оду цитату из книги де Ламетри «Человек как машина»: «В том случае, если человек является машиной, то нет ни Господа, ни людей».

Итак, с де Ламетри возникает антропология, которая развивается по направлению к Марксу. Но именно из-за механики Маркс утверждал, что она не является наукой. Очень важно проанализировать – действительно ли это правда. Так вот, это не правда. Но это мы можем увидеть только в 20 столетии.

Механика или личность

Энштейн 5 августа 1927 года пишет: «Я не могу представить себе никакого личного Бога, Который непосредственно влиял бы на действия отдельных творений, или же непосредственно судил бы свои творения». Здесь вы видите веру Эйнштейна в механику. Но он знает, что его вера имеет шаткую основу, и поэтому следует следующая фраза в его цитате: «Я не способен на это, несмотря на то, что механистическая причинность до определенной степени поставлена под сомнение современной наукой». Именно поэтому я люблю Эйнштейна, который в моих глазах – фигура трагическая. Он задал вопрос, который задаю я: либо мир механический, либо в мире есть личности – люди как личности и Господь как личность. И я задаю тот же вопрос, что и Эйнштейн. Но ответы мы даем разные.

Вы видите, что сам известный Эйнштейн до некоторой степени является реакционером! Он хочет сохранить в себе веру в механистическую картину мира Галилея, Кеплера и Ньютона. Однако он не идеолог – идеологи путают желаемое и действительное – он этого не делает, поскольку знает, что механическая причинность поставлена под вопрос. Именно поэтому он сказал следующее: «О квантовых проблемах я размышлял в сто раз больше, нежели о всеобщей теории относительности». Дело в том, что теория относительности подтверждает его веру в механику, а квантовая теория эту веру разрушает. Теория относительности – это венец классической механики. Квантовая теория – новая физика. И именно она дает возможность медленными шагами вновь вернуться к пониманию свободы – свободы Господа и свободы человека.

Я сейчас не смогу провести перед вашими глазами всю дискуссию, которая велась в 20 столетии. Однако квинтэссенция этой дискуссии является фраза Пола Девиса: «Тем временем, мыслительный эксперимент Эйнштейна превратился в целый ряд действительных экспериментов, данные которых подтвердили, что Бор был однозначно прав, а Эйнштейн, к сожалению, нет».

Но вы сами видите по этим словам, что сам Эйнштейн видел, что механистическое понимание мира находиться в опасности из-за квантовой теории.

Устаревший Дарвин XIX столетия и новый Дарвин.

Дарвин написал известную книгу «Происхождение видов» в 1858 году. Завершающая фраза этой книги, вывод из книги такой: «Есть величие в этом воззрении, по которому жизнь с ее различными проявлениями Творец первоначально вдохнул в одну или ограниченное число форм; и между тем как наша планета продолжает вращаться согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала развилось и продолжает развиваться бесконечное число самых прекрасных и самых изумительных форм».

Законы тяготения открыл англичанин Ньютон. Дарвин верил в следующие представления – один англичанин открыл законы неживой природы, а он, Дарвин, открыл закон живой природы. То есть два англичанина – и все объяснили. Это мечта!

Вы могли бы сказать – это же прекрасная цитата для использования ее в богословии, здесь все начинается с хвалы Творцу! Но, к сожалению, цитата взята из второго издания, в первом издании этой фразы нет. Супруга повлияла на Дарвина и потребовала, чтобы он вписал ее.

Проблема же состоит в том, что здесь выстраиваются две параллели – с одной стороны теория эволюции, с другой стороны – физическая механика. И механистическая идея некоего начала, которое определяет последующее развитие – то есть, если я знаю, где сегодня находятся земля и солнце, я могу рассчитать, где они будут через сто лет — эти параллели он здесь проводит и применяет к нашей жизни.

То есть, если существует детерминизм в неживой природе, он существует и в живой, и тогда моя жизнь предопределена. И я перестаю быть человеком. Все это он хранил как бы в подсознании. И мысль его зафиксирована в другой книге: «Все в природе есть результат фиксированных законов». Но в 19 веке он не мог мыслить иначе. Поэтому огромным событием для 20 века стало то, что физика перестала верить в фиксированные законы.

Свобода и необходимость

В физике в течение длительного времени действовала так называемая механистическая необходимость. Но в 20 столетии из-за квантовой теории ситуация изменилась. Что есть антоним необходимости? Случайность. Необходимость это когда одна и та же причина вызывает одно и то же следствие.

Если же у нас действует принцип случайности, у нас имеется одна и та же причина, но вызвать она может разные следствия. И эта физическая пара – случайность, с одной стороны, необходимость, с другой стороны – переносится непосредственно на биологию – на мутацию и селекцию. Не многие понимают, что с концом механики начинается эра Богопознания. Так странным образом распоряжается история.

Секвстическое мышление

Можно в принципе случайности и в принципе необходимости опосредованно усмотреть свободу Творца. Итак, из этого я делаю выводы, что свобода Бога и человека находится вне непосредственного обозрения. Однако они проявляют себя в игре теней, случайностей и необходимостей. Для того, чтобы придти к этому выводу мне пришлось потратить 20-30 лет, и мое мнение разделяют лишь 200-300 человек, может быть потому, что это довольно сложно понять.

Итак, случайность и необходимость – это физические понятия. А свобода понятие антропологическое, связанное с человеком. Но я, мое тело, укоренено в природе. И поэтому моя философия и мое богословие – это не монизм, это ничего общего не имеет ни с Контом, ни с де Ламетри, но это и не дуализм. Я называю это новым искусственным термином от латинского слова «полтора» — sesqis. Это взгляд между монизмом и дуализмом. Я беру результаты естественных наук – физики и биологии, однако эти результаты имеют для меня другое значение.

Все люди противопоставляют закономерность свободе – а это близоруко и неправильно. Для того, чтобы иметь свободу действовать, мне необходимо знать и применять законы природы. Я беру часы, подбрасываю их и ловлю – при этом, я использую законы Галилея. Или кровь, которая течет по моим сосудам. Здесь тоже должны соблюдаться законы природы, причём очень четко, потому что иначе у меня не будет свободы подбрасывать часы вверх. Для нашей свободы крайне необходимо, чтобы множество законов природы действовали надежно.

Другая сторона – эти законы не должна быть всеобъемлющими, потому что иначе у меня бы не было свободного желания, например, подбросить часы кверху – у меня вообще тогда бы не было желаний, все мои действия бы диктовались бы необходимостью.

Конечно, не существует доказательства свободы, не существует доказательства свободного Творца. Раньше из принципов механики делали вывод о несуществовании Бога, поскольку все диктовалось законами механики. Из взаимодействия случайности и необходимости в природе нельзя автоматически сделать вывод о свободе – и это хорошо. Потому что если бы я мог привести неопровержимые доказательства, что существует свобода и существует Бог, то Бог бы превратился в объект доказательства и перестал быть Богом. Вера должна включать в себя некую толику риска. Я должен использовать свою собственную свободу, чтобы распознать свободу Творца, даже если естественные науки так щедро дают нам для этого почву. Вера — это риск, я должен отдать свою жизнь, чтобы ее понять.

Итак, почему я говорю, что Дарвин – отец церкви? Дарвин – дает новую жизнь в вере, если мы освободим его от оков механического миропредставления XIX века, от этих фиксированных законов. На самом деле, я не знаю, почему так мало людей, которым это очевидно.

Христос как первый теоретик эволюции

После выступления профессора Хаттрупа из зала стали задавать вопросы. Условно их можно было разделить на две категории – богословские и научные, хотя сама тема лекции и ответы профессора практически стерли границу между ними. Естественно, вопрос о дарвинизме и вере поставил и вопрос о соотношении истории грехопадения и смерти с научным мировоззрением. Приведем для наших читателей выдержки из ответов на разные вопросы, касающиеся этой темы:

Образ Божий в человеке, подобие между Богом и человеком – это свобода, раскрывающаяся в любви. Мои любимые слова Иисуса Христа: «Тот, кто хочет сохранить свою жизнь – погубит ее, тот кто отдаст свою жизнь – приобретет ее». Для меня в этих словах раскрывается то, что Господь Иисус Христос – первый теоретик эволюции. «Кто хочет сохранить свою жизнь?» – это же и есть борьба за существование, борьба за жизнь, это и есть дарвинизм. Но никто не выживет. И большинство забывает о том, что здесь нельзя остаться победителем.

Для меня эта первая часть слов Христовых является выражением сути того, что является первородным грехом – тот, кто хватается за свою жизнь, живет только своим интересом – это и есть первородный грех. Такую борьбу нам не выиграть. А вот вторая часть слов Христовых – кто отдаст жизнь свою, тот приобретет ее, — мы понимаем как вхождение в веру любви. И все мы знаем, что начало веры любви – это крещение. А крещение – это умирание со Христом. Те, кто соединились со Христом – вошли в смерть Его и восстают с ним, и живут как новый человек. И это очень легко понять, но очень трудно осуществить. В этом я вижу призвание христианина.

Что сделали Адам и Ева? Увидели плод на дереве, у них родилась зависть – сознание того, что Бог обладает большим и может больше, чем они. И это и есть грех, первый грех! Здесь нет нужды во многих интерпретациях. Зависть для меня источник всех грехов, для меня это фактически первородный грех.

Я очень долго и много думал – является ли смерть естественной или является следствием греха. Я годами об этом размышлял. И нашел для себя ответ — Адам и Ева должны были умереть, но это была бы иная смерть, потому что и в смерти есть нечто прекрасное – она делает беззаботным, более нет зависти. Беззаботность – красивая сторона смерти. Они должны были умереть, потому что рай – это еще не небо, в раю можно согрешить, на небе – нет. Я всегда это говорю своим студентам: из рая могут изгнать, с неба – нет. Эта смерть была естественной, но это не смерть как зло, а смерть как путь к совершенству. И к этой смерти примешивается злая, смертоносная, ядовитая смерть.

Христос, победив смерть, не упразднил красивую сторону смерти. Потерявший жизнь свою приобретет ее, и сохранивший ее погубит — здесь для меня становится очевидным, какова роль Христа в вере. Человек не может реализовать вторую половину слов Христовых, если сила Божия не проникнет всего его. То есть сила Божия должна наполнить человека – иначе нельзя отказаться от эгоизма. Разум человека может указывать ему на то, что он может делать, но сил человека для этого не достаточно.

Как говорит Григорий Нисский, человек до определенной степени является творцом самого себя: своими добрыми делами он делает себя хорошим человеком, своими плохими делами – плохим. Господь выстроил нас не статичными, Он дал нам возможность принимать участие в собственном становлении, собственном творении. Не может быть ошибкой то, что мы использовали естественные науки, чтобы изучить природу. Господь дает человеку как своему образу возможность участвовать в обустройстве земли, в акте Творения. Я причисляю себя к строгим дарвинистами и столь же однозначно я верую в творение мира Господом, не вопреки тому, что я дарвинист, а именно потому, что я дарвинист.

Дарвин на короткую перспективу конечно прав, но если взять долгую перспективу… Именно поэтому мы с такой любовью относимся к страданиям в Церкви – они делают нас меньше, и мы получаем шанс на продолжение жизни. Да, сильнейший сначала выживает, но на более длительную перспективу – большие шансы имеет слабый, который заявил, что он готов не бороться за победу.

Падение веры и время Творения

Однако самые ожесточенные вопросы и возражения вызвали вопросы о сотворении мира. «Православный миссионер Александр Люлька», как он себя представил, даже выступил с резким резюме о падении веры в католической церкви, обвинив профессора Хаттрупа в извращении Писания и веры в Бога из-за того, что, по мнению профессора, Творение занимало на семь календарных дней, а около 14 млрд. лет. На это лектор возразил:

Я не могу доказать, что мир старше 6 тысяч лет. Не исключено, что Господь создал мир и не исключено, что это произошло 7 тыс. лет назад, но он выглядит так, как будто комета упала недалеко от Мексики 60 млн. лет назад и так, как будто после этого вымерли динозавры. Очень похоже на это выглядит. Но не исключено, что это было иначе. Господь всемогущ, и он мог бы поступить и таким образом. Но я здесь задаюсь вопросом – зачем Ему это могло бы понадобиться: вы знаете, Господь, который хочет ввести меня в заблуждение – это странный образ Господа.

Опасно не обращать внимания на знания, которые дают нам естественные науки – именно это дает почву для атеизма. Все основные пункты веры подтверждаются естественными науками в 20 и 21 столетии. И существование свободы, и то, что более сильный выживает в более краткосрочной перспективе. Господь дал мне голову. И сказал мне – думай! И не пугайся того, что ты увидишь на этом пути. Однако будь осторожен – и смотри на все. Естественные науки – это также дар Господа человечеству. И мне это кажется тем более ценным даром – если я могу и с тех пор как я могу – увязать это с учение об эволюции и с учением о Творении. Но для того, чтобы это понять мне потребовалось изучить физику и математику. Может быть, неплохо верить в Библию буквально, но, мне кажется, большим бы достижением было объединить эти две картины мира и не противопоставлять их.


Текст Анна ГАЛЬПЕРИНА
Источник: "Православие и Мир "