Лента: Религия

В современной Японии насчитывается более ста тысяч больших и малых синтоистских святилищ. В предлагаемом очерке мы расскажем лишь о некоторых из них, самых крупных и культурно значимых сегодня сакральных центрах, о тех, упоминания о которых встречаются в наиболее ранних письменных памятниках, и так или иначе, подтверждаются на протяжении истории. А также мы постараемся наметить основные принципы появления святилищ, очертить своего рода сакральную географию Японского архипелага.

Особую среду для общения с высшими силами человек создает сначала стихийно, а затем сознательно. На выбор места указывает «нечто извне человеческой сферы – ослепительная ли иерофания, космологические ли символы, составляющие основу ориентации и геомантии, или же просто «знак» иерофании, чаще всего – присутствие какого-нибудь животного» (Мирча Элиаде. Очерки сравнительного религиоведения. М.: Ладомир, 1999. С. 339). Как правило, эти места обносили оградой или обкладывали камнями, оформляя границу с профанным миром. По мере того, как «святые места открывали себя человеку», определялись наиболее священные точки. Говоря словами М.Элиаде, «место становится неиссякаемым источником энергии и святости, наделяя ими любого человека, даже просто находящегося здесь, и поддерживая его связь со священным».

Впоследствии во многих таких местах возводили алтари и святилища. Затем, по мере развития религиозных верований, общества, формирования государства, отдельные священные места образовывали определенную структуру, священную географию. Она «конструировалась» на реальных территориях, с которыми историческая память народа связывала жизнь и деятельность правителя или святого. Основой систематизации священных пространств на японских островах в процессе оформления территории раннего государства являлся миф о божественном происхождении и праве на управление императорского рода, составивший основу государственности на многие века.

Древние верования в божеств – ками, пребывающих повсеместно в окружающем мире, привели к выявлению на японских островах территорий, объектов природы и рельефа, отличающихся особым уровнем сакральности. В мифологических сводах «Кодзики» и «Нихон сёки» сказано, что с появлением Неба и Земли, ками явились, «сокрыв свой облик». Неопределенный, скрытый облик божеств предопределил особую важность мест их пребывания. Они получили особые названия – каннаби.
Священные рощи, отдельные деревья (химороги), наряду с камнями (ивакура) и горами, были одними из первых почитаемых человеком сакральных пространств на архипелаге. Они ассоциировались с понятием «обитель божества». Так, например, слово мори имеет два толкования: «лес, роща» и «святилище». Боги либо пребывали в рощах, горах, камнях, либо «сходили в них». Этимологически значение слова ясиро – «святилище» – восходит к понятию «роща, где почитают божество». Культ деревьев, в частности, вечнозеленого дерева сакаки, ветвями которого до сегодняшнего дня пользуются синтоистские служители, чтобы призвать божество, видимо, является «отражением северных мифов, где речь идет о нисхождении с небес богов, которые затем селятся на вершинах гор или высоких деревьев. Возможно, дерево сакаки было прототипом того, что позже стало называться химороги» (Кэндзо Тангэ. Архитектура Японии. Традиция и современность. М.: Прогресс, 1975. С. 33).

Важную часть мировоззрения жителей архипелага составляли горы и связанные с ними верования. Горой считаются не только вершины, но и сравнительно небольшие возвышенности. Любая из них может являться священным пространством, а горы с особым уровнем сакральности назывались миморо, как гора Мива в провинции Ямато (совр. преф. Нара), или в их названии использовался суффикс «ро», как гора Икахо-ро в провинции Кодзукэ (совр. преф. Гумма). Горы, где пребывают божества ками, это, как правило, покрытые растительностью вершины, а скалы, не имеющие растительности, – неблагоприятны, «вредоносны», населены злыми силами. Большое сакральное значение гор подтверждает и обряд куними – «смотрения страны» с высокого места. Как отмечает Л.М.Ермакова, это действие предстает как магический акт с целью усмирения объекта или наделения его силой, умноженной на магию слова (Ермакова Л.М. Речи богов и песни людей. М., Наука, 1995. С. 221-223). Таким образом, гора приобретает функцию места сакрального управления. В подобном значении упоминаются не только горы центрального района – Кагуяма и Мива, но и гора Восточной области – Цукуба.

Многочисленные острова и особенности горного рельефа обусловили дискретный характер освоения населением территории архипелага и предопределили существование многочисленных сакральных центров. Важные священные территории располагались, как в центральной части (Мива, Тацута, Хиросэ, Хацусэ, Ёсино, Камо, Исэ, Кумано, Суминоэ, Овари, Тадзима), так в западной (Идзумо, Мунаката) и северо-восточной (Сува, Сираяма, Цукуба). Кроме того, высоким сакральным статусом наделялись небольшие острова, расположенные во Внутреннем японском море, озере Бива, а также в судоходной прибрежной зоне – Иваисима, Камисима, Ицукусима, Эносима, Тикубусима и др.

Попытка систематизации существующих священных территорий архипелага и их корреляции с императорским мифом представлены в «Кодзики» и «Нихон сёки». В первом памятнике – это последовательный рассказ о происхождении и праве рода государей на верховную власть, действия и герои которого всегда четко сопряжены с определенными землями японского архипелага. Во втором – рассказ поливариантный, с более широким кругом участников, но география священных территорий та же, наблюдаются лишь небольшие изменения. Основу сюжетной линии мифологических частей источников составляет сложная многоступенчатая генеалогия божеств, помещенная в контекст творения и «оснащения» японских островов и завершающаяся нисхождением внука богини Аматэрасу – Ниниги-но микото – в провинцию Химука острова Кюсю. Формирование мифологического пантеона происходило на территории, в каждом локусе которой, вероятно, уже существовали собственные священные точки.

Богиня-творец Идзанами из страны мрака, куда она попала после рождения бога огня, отправилась в Кумано в стране Ки. Бог-творец Идзанаги, совершив обряд очищения после возвращения из страны мрака, породив множество богов стихий, ландшафта и главных действующих лиц последующего цикла мифов – богов солнца, луны, ветра – отправляется в Тага в стране Оми. Спор Аматэрасу и Сусаноо за главенство завершается размещением трех богинь, рожденных из меча, в местность Мунаката на Цукуси и изгнанием самого бога из Небесной страны на землю в Идзумо. После решения верховной богини привести в порядок землю действие фактически целиком переносится на территорию Японских островов, причем продвижение богов и легендарных императоров осуществляется с юго-запада в центральную часть и затем на северо-восток. Важнейший для правящего рода священный центр Исэ вводится на этапе подготовки нисхождения Небесного внука на землю. О значении данного места свидетельствует мифический брак небесной богини, спутницы Ниниги и земного бога Сарутахико, божества местного солнечного культа. Священные территории в центральной части архипелага связаны с первыми легендарными императорами, либо как места учреждения дворцов, например, Касивара (в Асука) – с императором Дзимму, Муро – с Коан, либо как места происхождения жен императоров Суйдзэй, Аннэй, Косэй – с Касуга, Камо, Ямато. Важность локализации происхождения жен ранних императоров в лаконичных жизнеописаниях, свидетельствует о включении местных сакральных территорий в общую священную географию, что лишь дополнительно подчеркивает вероятность существования сакральной разметки пространства до создания мифологического пантеона. Согласно «Нихон сёки», в правление государя Судзин (97-30 гг. до н.э.) складывается государственный ритуал, происходит разделение дворца и храма, разделение культов богини Аматэрасу и бога горы Омива, перемещение богини в Исэ, включение в единую священную географию местностей Идзумо и Тадзима. В хрониках святилищ основание относят чаще всего к легендарному правлению государя Судзин, несколько реже – к эпохе богов (камиё).

В правление следующего государя Суйнин (29 г. до н.э.– 70 г. н.э.) учреждают святилища в Исэ, божественные сокровища определяют в Исоноками. Яматотакэру, сын 12-го государя Кэйко (71-130) совершает походы на юго-запад (в земли племен кумасо) и северо-восток (в Овари), тем самым расширяя границы территории, находящейся в ведении правящего рода. Точная локализация родственных связей и деяний легендарных, а затем и реально-исторических государей формирует священную географию на пространстве японского архипелага. Места, связанные с судьбой и деятельностью императорского рода, маркируются святилищами.

Первая системная классификация святилищ представлена в «Энгисики» (927 г.) в разделе «Дзиммётё». Основой ранжирования 3132 божеств в 2861 святилищах явился территориальный принцип, по областям, провинциям и уездам. Святилища чаще называются по месту расположения, а не по имени божества, в нем почитающегося, т.е. топоним в культуре был более значим, чем теоним, что вероятно, и определило выбор географического критерия основным.
Строго регламентированный список «Дзиммётё» включал только святилища, получавшие подношения (хэйхаку) императорского Двора. Эти святилища называют сикинайся («храмы, включенные в список «Энгисики»).

Стройная государственная система святилищ, сформированная в начале эпохи Хэйан, утрачивает политическую и идеологическую значимость по мере стремления аристократии «оформить культурную самоидентификацию, отличную от Китая и Кореи», а также в связи с разрушением экономической составляющей государства Рицурё. Возможно, в полную силу стройная система святилищ не действовала, оставаясь недостижимым идеалом.

Сценарий создания сакрального пространства усложняется по мере развития общества, оформления государства. Если на раннем этапе формирование сакрального пространства осуществляется называнием топонимов местностей, связанных с пребыванием государя, то в последующие века с развитием религиозных представлений меняются механизмы включения новых территорий в сакральное пространство, но принцип следования канве «императорского мифа» сохраняется. Закономерности формирования в значительной степени определялись особенностями становления японского религиозного феномена: взаимодействием с китайскими философско-религиозными учениями, даосизмом, буддизмом.

Во второй половине X в. сформировался список святилищ, получающих поддержку императорского двора, нидзюнися («двадцать два святилища»). Поддержка подразумевала выезды государей, участие в ритуалах и церемониях, пожертвования продуктами земледелия, охоты, рыболовства и ремесла, а со временем и земельные пожалования. Это было следующей, после формирования «императорского мифа», ступенью создания особой «императорской религии», рядом с которой продолжала существовать и развиваться «народная религия». Список появился в 966 г. и включал 16, а к 1039 г. он состоял из 22 святилищ, разделенных на три категории: 7 высших, 7 средних и 8 низших. При этом при каждом святилище имелось по одному буддийскому храму. Все они находились в центральном районе Кинай. Комплексы высшей категории располагались преимущественно в столичной провинции Ямасиро, за ее пределами были только два, комплекс в Исэ был посвящен божественным предкам императорского рода, в Ямато (Касуга) – божественным предкам Фудзивара.


Святилище Камигамо, одно из старейших в Японии (1039 г.). Включено в список «двадцати двух святилищ»

Возведение святилищ и буддийских храмов на одной территории не являлось чем-то новым. Придя на японские острова в VI в., буддизм принес не только новые религиозно-философские и нравственные представления, но и научные знания, известные на материке (астрономия, география, архитектура, составление календаря, труды по магии и пр.), а также впервые приобщил Японию к художественной культуре с развитой образной системой и сложившимися средствами выражения. В конце VII – 60 гг. VIII веков хроника «Сёку нихонги» в правления государей Сёму (724-749), Кокэн (749-758; Сётоку 764-770) отмечает множество событий и явлений, свидетельствующих о росте влияния буддизма в жизни двора, усилении политических позиций его сторонников. По словам Н.И.Конрада, для тех, кто стремился построить централизованное государство, буддизм был наиболее приемлемой идеологией, т.к. 1) воспитывал в человеке общее государственное вселенское мироощущение и тем боролся с идейной замкнутостью мирка, ограниченного рамками рода, 2) создал не только учение, но и великолепную церковную организацию.

В целом распространение более совершенной, хорошо структурированной религии имело неагрессивный характер, но при выборе мест под строительство храмов и монастырей буддизм использовал уже существующую на архипелаге разметку пространства. Большинство из самых знаменитых комплексов в период Нара (710-794) возводились на территориях, которые издавна почитались сакральными. Хорюдзи в местности Икаруга (Тацута-тайся) – в окрестностях горы Икома, Кофукудзи в местности Касуга – в окрестностях горы Микаса и др. Это явление вовсе не уникально, думается, что так было повсеместно, когда в освоенном, иерархиезированном пространстве появлялась иная религиозная система. В истории западной Европы можно обнаружить похожие процессы, однако нетерпимость христианства к существованию того, что оно считало «языческими» культами, привела к почти полному уничтожению древних капищ. (Франция, собор в Шартре был построен в месте священного источника, где издревле проводились ритуалы. В Германии церковь св. Албана в Майнце, св. Герсона в Кёльне, Богоматери в Вормсе, св. Матиаса в Трире, монастырь аббатства Фульда были возведены на месте античных культовых построек. В Ирландии недавние раскопки показали, что на месте монастыря в Клонманойсе в дохристианскую эпоху существовало святилище; монастырь Дери был основан в VI в. в священной дубовой роще.)
В начале объединения будд и ками (синбуцу сюго) в середине VIII в. ками провозглашались защитниками и охранителями буддизма или дэвами, не достигшими просветления, что и предопределяло строительство буддийских храмов на исконно священных территориях. Данный процесс не мог не оказать влияния на организацию пространства, архитектуру и устройство святилищ.

Буддийские храмы возводились на уже существующих сакральных территориях, о чем свидетельствуют их названия. Таким образом, формировалась идеология, находящаяся в той или иной степени близости с островными культами и верованиями, но постоянно взаимодействующая с континентальными традициями буддизма, даосизма и конфуцианства.

Яркой иллюстрацией этих процессов явилось возникновение и оформление в эпоху Хэйан (IX-XII вв.) синкретических культов божества урожая Инари, божества военного искусства Хатиман, божества знания и учености Тэндзин, получивших всеяпонское значение и создавших сети храмов. Складывание других культов, создавших разветвленные сети храмов, продолжается и в последующие века. Любопытно, что культ самой знаковой горы современной Японии – Фудзи, оформляется сравнительно поздно, не ранее XIV в., а расцвета достигает в XVI-XVII в. (см. Фудзисан-хонгу-асама дзиндзя), хотя святилище у подножья горы известно издревле.

К эпохе Мэйдзи относится следующий по важности этап систематизации святилищ и организации сакрального пространства государства. Указ Государственного Совета 1871 г., положенный в основу упорядочивания, показывает намерение создать сильное монолитное национальное государство, основой которого является положение о божественном происхождении одной непрерывной правящей династии. Святилища превращались в учреждения государственной или местной власти, канся и сёся. Первая группа включала 97 святилищ. Помимо этого, для святилищ, которые не подходили ни к одной из групп, была создана особая категория бэккаку кампэйся – специальные императорские святилища. Первым причисленным к ней стало святилище Минатогава дзиндзя.

Создание категории «специальных святилищ» демонстрирует расширение сакрального пространства в рамках императорского мифа, но с помощью нового инструментария. Необходимость подтверждения непрерывности династии потребовало некоторой «корректировки истории, которая проявила себя и в учреждении и популяризации новых святилищ. Одним из самых трагических и сложных для трактовки в рамках идеи «непрерывности власти» являлось время противостояния двух императорских дворов – северного и южного, период Намбокутё (1336-92). Окончательное конструирование императорской генеалогии требовало времени, а почитание вассальной преданности и героическая смерть за государя были близки устремлениям новой эпохи. Указ 1870 г. об учреждении храма, посвященного герою периода Намбокутё, Кусуноки Масасигэ, открыл череду мероприятий, поддерживающих основополагающие идеи правительства. В 1871 г. было учреждено святилище Минасэ-дзингу, в котором почитаются три императора, которые попали в немилость сёгуната и были сосланы за участие в «мятеже» 1221 г. В 1875 г. буддийский храм, в котором находилось захоронение малолетнего государя Антоку (1180-83), был преобразован в святилище Акама-дзингу. В 1887 г. после включения южной ветви императорского рода в основную генеалогию, в горах Ёсино, где упокоился мятежный император Годайго (1318-1339), был построен Ёсино-дзингу. Продолжение установившейся традиции видится в учреждении в 1920 г. Мэйдзи-дзингу, в 1919 г. Ноги-дзиндзя и в 1938 г. Оми-дзингу. Упорядочивание храмов проходило в рамках «императорского мифа», когда место расположения и категория святилищ определялась в соответствии с иерархией мифа. Строились новые святилища, а те святилища, которые не могли быть исключены из реестра из-за большой популярности среди населения и высокой сакральности районов расположения, «переориентировали» на почитание «нужных божеств». Это повлекло за собой сосуществование в некоторых древних святилищах как традиционных местных божеств, так и новых – «назначенных» правительством.

Таким образом, можно заметить, что регулятором формирования и поддержания сакрального пространства являются как духовные потребности людей, так и идеологические установки, диктуемые государством. С каждым переносом столиц в конце VIII в. в провинцию Ямасиро в Хэйан, в XVII в. в район Канто в Эдо новая территория поднималась на высшую ступень сакральности, при том, что старые также сохраняли высокую значимость. И в том, и в другом случае статус повышался, говоря словами М. Элиаде, «усилением иерофании», проведением ритуалов в определенном месте. В XIX в. в границах новой императорской столицы Токио были определены 10 святилищ-охранителей, ориентированных по сторонам света относительно центра, которым являлся императорский дворец. Если в период Хэйан создавались объединенные религиозные буддийско-синтоистские центры, то во времена Мэйдзи – исключительно синтоистские, что всякий раз отвечало задачам и интересам государственной идеологии на данном историческом этапе.

Устойчивая историко-культурная память, преемственность, характерные для японской культуры, проявляют себя в обожествлении выдающихся поэтов, творцов культуры. Обожествление Сугавара Митидзанэ было непосредственно связано с историей императорского рода, формирование же всеяпонского культа Тэндзин, божества покровителя поэзии и знания, произошло в силу почитания выдающихся достижений Митидзанэ в области учености и литературы. К этой же тенденции можно отнести и обожествление выдающегося поэта Мацуо Басё в 1793 г. и учреждение святилища на его родине в городке Уэно провинции Ига. Он стал «хион мёдзин» – «светлый бог летящих звуков» (намек на знаменитое трехстишие Басё о лягушке, прыгающей в пруд) – после того, как в 1806 г. императорский двор наградил его этим титулом.


Екатерина Симонова-Гудзенко
Источник: "RELIGO"