Лента: Религия

Диалог науки и религии находится в точке пересечения наиболее актуальных этических и эстетических проблем нашего времени. В статье автор, один из основателей международного исследовательского центра по науке и религии – института Метанексус – размышляет о перспективах и сложностях диалога в XXI веке.

1. Культурная амбивалентность

Когда мы говорим о сферах науки ирелигии (и намного реже – о конструктивном взаимодействии между ними), мысталкиваемся с существующей в культуре амбивалентностью в отношении той идругой. Наука вызывает в сознании многих негативные образы токсичногопроизводства, вредных для организма продуктов питания, самоуверенных медиков,дегуманизирующего знания, ядерного холокоста и прочих трагедий новейшеговремени. Подобным же образом, религия вызывает у многих негативные ассоциации срелигиозными войнами, инквизиторскими пытками, нетерпимостью фанатиков,преследованиями и геноцидом иноверцев и жестокими культами. С такого роданегативными представлениями об одной из этих сфер, религии или науке, какправило, соседствует положительное и подчас утопичное устремление к тому, чтосчитается другой, противоположной сферой. В свете этих глубоко укоренившихсяпредрассудков, многие скажут, что идея «конструктивного взаимодействия» науки ирелигии глупа и бессмысленна. Но почему бы нам не принять это как запоздалыйкомплимент, как доказательство того, что такой диалог является одновременноотважным и провидческим? Мы явно выступаем против скопления самых устойчивыхпредрассудков и наиболее глубоких противоречий, существующих сегодня в нашейкультуре. По крайней мере, это плодотворная и необходимая почва для серьезногоакадемического исследования. Взаимодействие науки и религии – это «горячаяточка» на карте культурной эволюции.

2. Нечеткость определений

На самом деле, науки кактаковой, как и религии как таковой, не существует. В реальности мы сталкиваемсяс многообразием религий, иногда кажущихся несовместимыми в их притязаниях наистину и обрядовых практиках, и множеством научных дисциплин, которые могут неиметь между собой почти ничего общего. Эти абстрактные термины, которые мыупотребляем каждый день в их общепринятом, обиходном значении, начинаютускользать от понимания, стоит нам предпринять попытку дать им философскистрогое определение. Современный университет превратился в новую Вавилонскуюбашню, где все мы говорим на непонятных друг другу языках, если вдруг покидаемсвое уютное узкоспециальное гнездышко для того, чтобы вступить вмеждисциплинарный диалог, который, кстати, в каком-то смысле обязательноявляется и столкновением разных вер. Может быть, предельных определений и несуществует, и уж точно не существует окончательных ответов, но мы, во всякомслучае, должны снова начать задаваться вопросами универсального значения внутри университета.

3. Метафизика имеет значение

Начиная разговор о метафизике, хотелбы попросить вас держаться подальше от озаглавленной так секции в книжноммагазине, где под этим словом, судя по всему, понимается собрание самыхфантастических спекуляций и необоснованных теорий. Метафизика – это разделфилософии, который исследует природу реальности, например, отношение междусознанием и материей, одушевленным и неодушевленным, субстанцией и атрибутом,фактом и значением. Вопреки распространенному в сегодняшней науке мнению,свободного от метафизики способа миропонимания не бывает. Доказывать, что несуществует всеобъемлющей метафизической реальности, как в случаепостмодернизма, или что такая реальность – всего лишь редукционистски понятыйматериализм, – значит уже утверждать некую метафизическую систему. Как толькомы пытаемся понять, как несопоставимые данные соотносятся друг с другом врамках некой согласованной или несогласованной системы, мы оказываемсявовлеченными в метафизическую спекуляцию. Какие-то трактовки могут оказатьсяболее убедительными, чем другие, но не существует каких-либо окончательныхдоказательств. И хотя метафизические мета-нарративы в сегодняшней науке не вмоде, тем не менее, это те основания, на которых мы выстраиваем свое пониманиемира и свои действия в этом мире. Один из крайне интересных аспектов диалоганауки и религии заключается в том, чтобы увидеть, как наука как будто указываетза свои пределы на нечто большее, нечто трансцендентное, хотя нельзя, конечно,сразу приравнять это нечто большее к Богу Моисея, Иисуса и Магомета, или,скажем, к природе Будды во всех вещах. Тем не менее, метафизика важна. Нампотребуется более смиренная герменевтика, в которой мы не будем использоватьсвои метафизические посылки как полицейскую дубинку, для того чтобы перекрытьоткрытые возможности для дискуссии.

4. Относительность откровений

Разумеется, необязательно начинать сметафизики науки. Для большинства людей истоки их духовных убеждений илирелигиозных воззрений не имеют к сфере науки никакого отношения. Для кого-тоэто личный мистический опыт, для кого-то – волнующие его моральные иэкзистенциальные проблемы, а кто-то просто был воспитан в традиции, где принятоопределенное мировоззрение. Однако сегодня мы не можем игнорироватьмногообразие религиозных традиций, даже будучи привержены какой-либо одной изних. Пусть каким-то из традиций отдается предпочтение, но сами откровения вновьи вновь указывают на ограниченность нашей способности понять их Источник, а значит,требуют, чтобы мы смотрели на мир вокруг нас с точки зрения их относительности,как на что-то значимое для этого Источника. Поскольку все откровения могут бытьпоняты только как относительные, смирение духа всегда считалось важнойрелигиозной добродетелью. Например, в теистической традиции мы верим в Творца,Вседержителя и Искупителя мира. Как, в таком случае, теисты могут не проявлятьинтереса к содержанию науки как языка описания этого мира? Вопреки статичностирелигиозных воззрений, существует длительная, постоянно развивающаяся и весьмазахватывающая история толкования и интеграции научных прозрений в нашитрадиции. Однако, верно и обратное: наше богословие и философия природы насамом деле тоже оказывают влияние на научные трактовки. В то время как наукапытается быть аподиктичной, объект религии – апофатичен. Мы не должны,поддавшись зависти к науке, перенимать методы, не подходящие для Источника, иидол надежности не должен нас соблазнять.

5. Наука как духовный поиск

Я думаю, что в действительностинаучная карьера большинства ученых начинается с их влюбленности в мир, которыйони изучают. Иначе зачем посвящать всю свою жизнь строго дисциплинированному инередко утомительному изучению набора каких-то явлений в мельчайшихподробностях, при том что на вознаграждение или широкое признание рассчитывать,как правило, не приходится? В этом смысле, можно смотреть на науку как напроцесс, сходный с изучением иностранных языков: это требует не толькоогромного труда, но и мистического момента глубинного изменения гештальта.Большая наука начинается, судяпо всему, тогда, когда ученый «врастает» в среду, подобно тому как антропологили миссионер в чужой стране перенимает местные обычаи. Хороший физик видитсны, связанные с математикой космоса; хороший химик мыслит внутри трехмерногопространства соединений сложных молекул; хороший биолог обладает чувствоморганизма. Наука должна представляться не как эпистемология для избранных, нокак самоотверженная преданность изучаемым явлениям. Чтобы пронести любовь черезвсю жизнь, требуется, как обнаруживает большинство пар, определенное духовноесамоотречение и дисциплина. Наука сама по себе – своего рода духовноепослушание. Если ученые увидят, что их любовь не приносит плодов и не находитответа, ими может овладеть гнев по отношению к себе самим, друг другу ипредмету их исследования. Так что в диалоге науки и религии заключена такжесвоего рода добрая пастырская забота о том, чтобы жизнь ученых и их отношения сокружающим миром носили здоровый и полноценный характер. К счастью, сегоднямногие из ученых начинают открыто говорить о понимании ими своей профессии каксвоего рода духовного поиска. Необходимо в полной мере оценить и реализм, иромантику того огромного труда, который выполняют ученые, и поддержать их вэтом труде.

6. Новый взгляд на науки о религии

В основе социальных наук в XIX и XX веках лежало во многом враждебноеотношение к религиозным явлениям. Религия, как правило, рассматривалась какнечто разрушительное, регрессивное и подавляющее, что нужно было как-тооправдать, а затем заменить наукой. Сегодня мы все чаще осознаем, что религияможет быть также чем-то весьма созидательным и целительным, как для общества,так и для отдельного индивида. Освободившись от той эдиповой враждебности ииных апологетических программ, аппарат социальных наук сможет пролить новыйсвет на религиозные явления в их как созидательных, так и разрушительныхпроявлениях. Как любопытный пример можно привести психологию, которая, когда-тобудучи открытым врагом религии, стала теперь ее помощницей в широкомиспользовании психологических тестов при отборе и обучении нового духовенства,весьма распространенном в большинстве семинарий Соединенных Штатов. То же можносказать и о социологии, которая указывает на центральную роль религии в избавленииот алкогольной и наркотической зависимости, социальном росте молодежи изнеобеспеченных семей, сокращении рецидивизма в тюрьмах. Заново обратившись кнаукам о религии, мы обнаружим огромное поле для сложного и захватывающегоисследования. Можно надеяться также, что это исследование поможет и религиознымлюдям стать более подлинно верующими.

7. Семиотика здоровья

Все мы раньше или позже заболеваем.Сегодня достоверно установлено, что наша вера – мощное лекарство. Околотридцати процентов эффективности любого лечения, будь то западная научнаямедицина или какая-либо нетрадиционная практика, является результатом такназываемого «эффекта плацебо». Это касается как таких чисто «механических»способов лечения, как операция на колене, так и лечения проблем, связанных спсихикой, например, депрессии. Современным медикам хотелось бы думать, чтоплацебо можно «выделить» в головах их пациентов. Так случилось, что, проводясвои дважды слепые испытания, ученые оказались слепы к семиотике здоровья.Необходимо поговорить о глубинных эффектах плацебо, которые заложены вкультурном контексте, в традиции лечения. Так, прием таблеток можетсопровождаться эффектом плацебо в Соединенных Штатах, но не иметь такогоэффекта, скажем, в Бразилии, где культура приема таблеток отсутствует. Хотяакупунктура и антибиотики действуют, в общем-то, независимо от системыверований, даже на животных, тем не менее, такое лечение будет болееэффективным, если в него верить. Кроме того, система верований часто имеетглубокую связь со структурами социальной поддержки и другими факторами,определяющими жизненную позицию человека, которые, в свою очередь, всегдаоказывают влияние на иммунную систему и состояние здоровья. Разумеется, вконечном итоге, единственное в этой жизни, в чем можно быть уверенным, – этоналоги и смерть. Но и тут вера человека и его отношение к обязательствам жизнии таинству смерти глубоко затрагивают качество его жизни в целом. Семиотиказдоровья неизбежно вовлекает медицинские науки в сплетение культурныхпротиворечий.

8. Массовая неграмотность

Исследования показывают, чтобольшинство людей в Соединенных Штатах не могут сказать, чем отличается атом отмолекулы и от клетки, не имеют даже элементарных познаний об электромагнитномизлучении, не знают разницы между звездой и галактикой, и уж конечно, не имеютпредставления о генетике и об основных этапах естественной истории нашейпланеты. Это весьма примечательно, учитывая, сколько денег и усилий быловложено в течение последних сорока лет в государственноенаучное образование. Возможно, мы как-то не так преподаем научныедисциплины? Перефразируя колкое замечание Генри Форда по поводу истории,научное образование превратилось в «один чертов факт за другим». Возможно,включение философских, религиозных, исторических и этических вопросов в планобучения наукам даст новую жизнь научному образованию. В отсутствие большихпроблем, способных возбудить интерес, и мета-нарративов, которые помогутсориентировать несметное число подробностей, общая научная грамотность будетпродолжать оставаться на том же плачевном уровне. А это не сулит ничегохорошего в будущем ни для демократии в эпоху стремительно ускоряющегося ростанауки, ни для постоянного и обширного государственного финансирования научныхисследований. Традиционно религиозные вопросы цели и смысла, добродетелей иценностей могут вдохнуть жизнь в общее научное образование. Религиозныеинституты должны, в сущности, стать главным союзником институтов научных всовместных усилиях, направленных на увеличение общей научной грамотности и расширениегосударственного финансирования научных исследований.

9. Филистерский фидеизм

В результате субъективизации религиив ХХ веке и превращения ее в предмет потребления мы пришли к абсурднойситуации, когда каждый может объявить себя экспертом в вопросах религии. Какбудто под гнетом этой грандиозной кампании по исполнению желаний, многие свелисвою духовную жизнь к простому мнению. Любое утверждение можно считать истиной,если кто-то достаточно сильно в это верит. А между тем, нет ничего более далекогоот простоты, чем религии. Изучение религии – это бесконечно пленительный,сложный и высоко дисциплинированный процесс. Верховный суд США неоднократнозапрещал преподавание сектантской религии в государственных школах, но в то жевремя всегда разрешал преподавать религиозную историю, философию религии,священные тексты как литературу и сравнительное религиоведение. К сожалению,это часто воспринимается как противоречие, и потому в большинстве школигнорируется. Конечно, вряд ли найдется много учителей, обладающих нужнойподготовкой для преподавания религиозных предметов. Однако диалог науки ирелигии требует от нас свежего взгляда на религию, дабы попытаться понять ее принципиальный партикуляризм и ееглубинную всеобщность. Наука может создать прекрасную базу для межрелигиозногодиалога и сравнительного религиоведения, заострить философскую рефлексию ипомочь нам глубже понять и оценить эти вековые традиции мудрости. Это было быпрекрасным противоядием против Филистерского Фидеизма!

10. Морально-этические проблемы

Диалог науки и религиинаходится в точке пересечения наиболее актуальных этических и эстетическихпроблем нашего времени. Мы живем в особый момент исторического развития нашейпланеты и культурной эволюции нашего биологического вида. За последние сто летпроизошел значительный рост человеческого населения и потребления природныхресурсов. Мы изменили каждую биорегиональную экосистему на Земле и атмосферупланеты в целом. Мы вот-вот начнем применять достижения генной инженерии вкрупном масштабе для производства не только других форм жизни, но и себеподобных. Человечество – самое непредсказуемое звено в эпосе эволюции. Дело нетолько в том, что наука и ее технологии наделяют нас силой изменять мир и самихсебя, но и в том, что наши ценности и мотивация будут вдыхать жизнь в этупостоянно растущую силу. Метафизика становится движущей силой нашей дальнейшейэволюции. Какие ценности, моральные и эстетические нормы будут править на этомновом этапе эволюции – в XXI веке и после? Эти вопросы невозможно решить, есливоздвигать между наукой и религией герметичный и герменевтический барьер. Мыдолжны вступить в серьезный и продуманный диалог, прокладывая свой путь в,хочется надеяться, более здоровое и безопасное будущее.



Грасси Уильям
Перевод Е. Черняковой
Источник: "Богослов.Ру"