Лента: Религия

Показанный на недавнем кинофестивале фильм "Чудо", о невиданном феномене, вошедшем в историю как "Стояние Зои", привлек внимание многих зрителей. Мы предлагаем вашему вниманию беседу со сценаристом Юрием Николаевичем Арабовым.

– Юрий Николаевич, как пришла идея снять этот фильм?

– Идея пришла следующим образом. Я как-то просматривал церковную литературу, и мне попалась брошюрка, изданная Московской Патриархией. В ней были напечатаны куски стенограммы заседания Куйбышевского обкома КПСС зимой 1956 года. На этом заседании обсуждалась вылазка сектантов в городе Куйбышеве, связанная с так называемым "Стоянием Зои". Я прочел – и замер с открытым ртом. С историей "Стояние Зои" я прожил всю сознательную жизнь. Мне в далеком детстве рассказала ее моя нянечка баба Лиза, крестьянка из Тверской области. Я ее каждый день поминаю, она мне близкий человек, и до сих пор у меня к ней остается теплое чувство. Она рассказывала мне много историй, в том числе религиозных. И я по молодости лет считал их просто байками.

Она была из семьи середняков, которых не тронули. Но, тем не менее, после войны она перебралась в Москву, потому что деревни уже начали умирать. Она перебралась в Москву, вышла замуж во второй раз. Первый муж погиб в Сенявинских болотах под Питером. Боже мой, я подумал, да мне же эту историю баба Лиза рассказывала! Я всю жизнь считал, что это выдумка или художественный рассказ, почерпнутый ею из дореволюционного православного календаря. А это, оказывается, все было. Мало того, в ответ на это была поставлена картина "Тучи над Борском", возмутительная антиправославная агитка. Я подумал, что должен об этом написать. Написал сто страниц какого-то текста. Доделал, получилось двести страниц прозы. Ну, проза, выйдет – не выйдет, кто ее прочтет – неизвестно. Поскольку я еще и сценарист, решил сценарий переделать. Переделал сценарий, а кто у нас это может поставить и кому это интересно? У меня этот материал какое-то время пролежал без движения. Но вот однажды Александр Анатольевич Прошкин, мой друг, с которым мы до этого сделали сериал "Доктор Живаго", позвонил мне. Он тогда закончил сценарий о бароне Унгерне. Он хотел сделать большую картину о гражданской войне, об этом кровавом дзэн – буддисте, который, как мог, спасал Россию от большевиков.

– Кровавый дзэн – буддист...

– Он был поклонник восточных культов, индуизма. Я много читал об Унгерне материалов, но так до конца и не разобрался с его мировоззрением. А то, что он был связан с Тибетом – безусловно, и то, что в нем много было от ламаизма и буддизма – тоже. Такой вот был компот, который переродился в бесполезное и кровавое сопротивление большевикам. Вот, закрыта была картина. Он мне: Юр, дай что-нибудь. Я Прошкину рассказал о сценарии "Чудо". Про то, как приходит живой Бог, а мы Его не узнаем, Его отрицаем. А, тем не менее, чудо с каждым из нас происходит. На каком-то другом фланге, в каком-то другом измерении.

– И что, Прошкин не испугался?

– Это было удивительно. Я дал ему сценарий, он прочел и говорит: я буду снимать это. И более того, во время съемок произошло действительно чудо – Александр Анатольевич принял Святое Крещение. Боже мой, я подумал, ну, хоть как-то вещь оправдана. Уже с души моей какой-то грех у меня снят. А потом он сделал картину. Я посмотрел эту картину и понял, что это одна из самых сильных. Мне может быть не все в ней нравится, я не совсем согласен. Режиссура уверенная, ряд прекрасных актерских работ. Восхитительная Маша Бурова, молодая, никому неизвестная дебютантка, актриса из бывшего театра Васильева. Она 10 минут присутствует на экране, а, тем не менее, держит все два часа. Я Сашу поздравил и сказал: на мой взгляд, это одна из лучших твоих картин. Но в какой-то степени это и моя картина.

Я 30 лет работаю в кино, но к своему материалу, к своей теме я вышел только последние восемь лет. А 20 с чем-то лет это просто был какой-то разгул. Как-то сделали с Кириллом Серебрянниковым картину "Юрьев день". Она многим не понравилась. И Кирилл Серебрянников человек очень эпатажный, провокативный, но, тем не менее, мы ставили перед собой абсолютно духовные задачи. Мне кажется, это в картине есть, несмотря на эпатаж. Сделали "Чудо", сделали с Андреем Хржановским "Полторы комнаты". Сейчас написал большой сценарий об Алексии, митрополите Московском, который ездил в Орду, исцелил ханшу Тайдулу. Это, собственно, было завещание нашего Патриарха Алексия II. Мне вдруг летом позвонила "Православная энциклопедия", сказали: Юрий Николаевич, просим Вас написать сценарий. Ну, я сразу отказался – куда мне это поднять? и прочее, и прочее. Они стали звонить, и я подумал, что картина Алексия, который исцелял Тайдулу, продолжает ту же тему, которая затронута в "Чуде", и в "Юрьеве дне", и в какой-то степени в "Полутора комнатах". А я для себя это определяю как тему жертвенности. Для меня христианство прежде всего – жертва, а уже потом все остальное. И я пытаюсь с этой темой сейчас работать. Мне она близка, я ее выстрадал. А что будет дальше – не знаю. Последние полтора года кинопроизводства нет.

– А что же сейчас выходит?

– Вы знаете, то, что сейчас выходит – это, в основном, старые подряды того министерства культуры, которое возглавлял Швыдкой. Но новые проекты не запускались в это время. И у меня из этих новых есть проект для Прошкина, который продолжает в какой-то степени картину "Чудо". Новый проект для Кирилла Серебренникова, который пытается продолжать "Юрьев день" тоже есть. Но ничего не идет, и никак.

– А почему? Нет денег у государства? Вроде сейчас Михалкову какую-то пообещали сумасшедшую сумму.

– Пообещали – и, слава Богу. И дай Бог, чтобы эта сумма была получена и пошла бы на производство на полтора года раньше. И если это случится ну, – мы перекрестимся. Значит, кино все-таки будет развиваться.

Многие наше российское кино ругают и абсолютно зря. Это недальновидная и верхоглядная позиция. Я бываю на международных фестивалях. И в прошлом году я был на крупнейшем международном кинофестивале в Венеции, в жюри и насмотрелся чудовищного барахла. Выл оттого, что видел на экране.

– Это то, что уже было отобрано конкурсной комиссией?

– Конечно. И я подумал: Боже мой, а ведь мы не ценим свое! Ведь у нас за последние годы появилась плеяда очень перспективных режиссеров, которым по 30-40 лет. Например, Звягинцев, который работает исключительно с религиозной, духовной темой. Он может нравиться, может не нравиться, это сейчас не важно. Но у этого режиссера абсолютно духовный взгляд.

– Вот я как раз об этом и хотел Вас спросить. То, что мы видим – это такая случайность или уже тенденция – такое безбоязненное обращение к религиозной теме?

– Вы знаете, эта тенденция никогда на самом деле не прерывалась. У нас ведь что происходит? У нас от Лермонтова, через Серебряный век в XX уходит религиозная, духовная традиция в искусстве. У нас было творчество Солженицына, писателей-деревенщиков, а в кино я назову Тарковского. Это был миссионер, человек, озабоченный, кроме своей гордыни, как и все деятели искусства, исключительно своей миссионерской ролью. Он просто видел свою миссию в том, чтобы преодолеть этот советский разрыв, эту вырытую траншею, которую заполняла эта мутная вода атеизма. И он как мог это делал. Он сделал "Андрея Рублева", эта картина осталась, и эта картина останется. Он сделал "Зеркало" – мне кажется, абсолютно поразительную картину, значительно лучше, чем "Андрей Рублев". Он сделал достаточно спорную картину "Жертвоприношение", которую я до конца не принимаю. У меня вызывает сомнение эта ветхозаветная жертва. Чтобы спасти мир – надо уничтожить свою семью и себя. Во всяком случае, устремления этого человека были очень серьезные. Был вот такой ручеек, то меньше, то больше, рекой он никогда не становился, но он вливается в наше время, и вливается в то, что делает Звягинцев, в то, что сделал мой ученик Дима Соболев, сценарист "Острова". И Паша Лунгин это снял. Вливается то, что я пытаюсь как-то делать. Не знаю, уж, с каким коэффициентом полезного действия, тут можно спорить, но мы пытаемся это делать.

Вообще перед всеми нами, людьми, которые ходят и дышат, не впали в абсолютную депрессию, стоит глубокая культурная задача. Нужно наше искусство попробовать возвратить к традиции. Как говорят интеллигенты – к собственной идентичности. А наша традиция – это исключительно духовная традиция. И Гоголь при всем своем сарказме, фантасмагории абсолютно духовный писатель. Но это дело поколения, понимаете? Это не дело всякого рода одиночек, партизан. Если родятся люди, если будут они воспитаны, может быть, что–то удастся делать. Вот, сейчас в школы, слава Богу, ввели православное воспитание. Еще три предмета на выбор. Это прекрасно.

Проблема в том, кто это будет преподавать, потому что сначала бы надо подготовить специалистов, по, скажем, истории религии, Закону Божьему. Что у нас там, светская этика? Дай Бог. Я очень боюсь, что это будет камнем преткновения. Но тому, что это состоялось, я рад.

Мои друзья нападают на это решение. Но я их абсолютно не понимаю. Почему в школе можно исповедовать и преподавать безопасный секс и нельзя преподавать Закон Божий? Это же мы к абсурду пришли!

Это широкая культурная задача, которую под силу разрешить поколению людей – возвращение нашего искусства к его миссионерскому значению, к его духовно-религиозной составляющей. Если бы это случилось, то, конечно, мы бы не зря морочились со своим чудом. А мы морочаемся сильно. На самом деле очень неблагодарная работа. Делаешь эту картину, выпускают ее тиражом в 17 копий, и никто ее не увидит. Слава Богу, что существуют пираты, с повязкой на глазу, в тельняшке и с черепом на флаге. Они подвесят это в Интернет, и кто хочет, скачает.

Мои слова отчасти нужно воспринимать как шутку, но, тем не менее, эти ребята осуществляют культурную миссию, потому что сущность того, что состоялось последние годы – это очень интересное артхаусное кино, когда пришли те же Звягинцев, Воропаев, Серебренников, Хлебников, Попогребский. Я могу называть еще ряд режиссеров. Это все подвешено в Интернете, и кто хочет, посмотрит.

– Юрий Николаевич, Ваша оценка состояния нашего народа? Действительно, все так уныло, как наше кино? Вы сказали об этом, и появилось такое ощущение, что безвыходность полнейшая. Или все-таки есть надежда?

– Знаете, когда я смотрю на православную молодежь, на детишек в православных школах, то понимаю, что будущее есть. Просто его нельзя вытаптывать. Что касается депрессивности.... Посмотрите стенограмму последнего съезда Союза кинематографистов, который Никита Сергеевич вел. Это же очень интересный феномен этого съезда! Все обращают внимание на склоку, которая там случилась. А ведь это, наверно, самое интересное, что было на съезде. Все говорят о телевидении и переносят это на кино. Кино у нас немножко другое. Просто проблема нашего кино в том, что оно абсолютно не доходит до зрителя. Оно не имеет пиар-поддержки, оно не имеет прокатчиков. Оно прокатывается только на международных фестивалях. Ну, вот, картина "Полторы комнаты" с Андреем Хржановским. Наполовину мультяшная, наполовину игровая. То, что мы сделали о поколении пятидесятников, шестидесятников, о Бродском. Она получила гран-при в Карловых Варах. Сейчас она ездит по всему миру. Я вот сейчас сам был с этой картиной в Хайфе, меня просто на руках носила наша эмиграция. И думаешь, почему же здесь все время плевки получаешь? Удивительная неблагодарность у нас, скепсис к тому, что мы сами делаем. Не так все плохо и в жизни, и не так все плохо в искусстве. Ну, а депрессия? Будем выбираться вместе. У нас есть великая культура России. У нас есть православие. У нас остались кое-где леса. Пока это все есть – думаю, нужно продержаться какое-то время без гражданской войны и без уничтожения собственного народа своими же руками. Продержаться лет 10-20, не уходя в смуту.

Мы должны первое – не воевать друг с другом. Если не хотим целоваться и брататься, то хотя бы относиться с уважением. Русский к русским и русский к нерусским. И, во-вторых, нам нужно масс – медийный рынок приводить в чувство. И это государственная задача. Если этого государство не поймет, если наши властные структуры не поймут, мы абсолютно проиграем в будущем. Мы ничего не сможем, мы своим этим чудом-юдом в 17 копий ничего сделать не сможем, ничего.

Я к своим коллегам обращаюсь, к ребятам, которых я рощу во ВГИКе, которым стараюсь что-то привить. И к тем, которых я не знаю: ребята остановитесь, ради Бога. Мы не знаем, откуда катастрофа придет. Мы все ждем мировой войны, а может она прийти просто изнутри.


Источник: "Радонеж"