Лента: Религия

Стас Садальский через комсомольскую прессу оповещает страну, будто патриарха Алексия убили.
Ну, ладно, данный вид прессы и создан специально для стока такого рода субстанций.
Однако, в ряду «аргументов» Садальского (а аргументы уровня –«мне знакомые попы сказали») есть упоминание одного конкретного источника. Эта честь выпала мне. Мол, даже Кураев говорит, что «Патриархия напрасно на рассказала об истинных обстоятельствах смерти Святейшего».

Вот тут, правда, у Садальского две нестыковки.

Первая: я эту фразу сказал уже после его первого заявления. И моя фраза звучала так: «Побоявшись сказать неблаговидную правду об обстоятельствах смерти Святейшего, Патриархия получила мерзкий слух». Поэтому как бы ни понималась моя фраза, но, будучи сказанной в ответ Садальскому, она по сей причине не могла быть ни источником, ни аргументом в пользу версии Садальского.

Вторая нестыковка: я отнюдь не имел в виду убийство Патриарха.
Официальная версия состояла в том, что причиной смерти стал сердечный приступ. Хотя в первые часы был слух даже об автокатастрофе ("В Московской патриархии опровергли появившиеся слухи о том, будто причиной кончины патриарха Московского и всея Руси Алексия II стала произошедшая накануне автоавария» – Рос. Газета 8 дек 2008).
Отчасти верно первое, совсем неверно второе (хотя и понятна причина появления такого слуха).
Как таковой сердечный приступ не убил бы патриарха. Просто случился он в максимально неудобных для помощи обстоятельствах.

Возможно, что приступа не было вообще. Просто пожилой человек при каком-то повороте или резком движении на секунду утратил координацию движений – и упал. Но, падая, затылком ударился об угол стула. И этот угол перебил вену. Патриарх пришел в сознание. Пробовал встать – на стенах кровавые следы от его рук (это важно с религиозной точки зрения: значит, кончина Патриарха не была мгновенной и у него было время не только для последней борьбы за жизнь, но и для осознания неизбежности предстоящего последнего Перехода и подготовки к нему).

Даже и при такой травме его можно было бы спасти. Если бы хоть кто-то знал, что ему нужна помощь. Но дело было во внутренних покоях Патриарха, которые он на ночь сам изнутри запирал на ключ. Двери двойные, шумоизоляция от остального здания, где, суетясь, хлопочут монахини, полная. Стоны Патриарха никто не расслышал. Ключей от его покоев не было даже у охраны.

Патриарх накануне вечером заказал завтрак на 8 утра. Когда и в половине девятого он не вышел, начали тревожиться. Стуки, звонки не давали ответа. Стали заглядывать в окна. И через окошко ванной комнаты увидели его лежащим.
Дверь взломали. Но тело уже остывало.

Понятно, что у прокураторы возникло множество вопросов. Почему в ванной не было тревожной кнопки? Почему престарелый человек был один? Почему не было ключей у охраны? Как могла рядом с ним быть немягкая и удароопасная мебель? Почему монахиня-экономка не сразу сообщила охране?

Понятно, что и Патриархии было трудно сказать о том, что со смертью Предстоятель встретился в уборной. То, что было бы вполне обычно для простого человека, могло бы быть воспринято как скандал в применении к Патриарху. Да и около- и внутри- церковные раскольники с радостью запричитали бы о «смерти Ария».

Поэтому сначалу (учитывая травму головы) и возникла маскировочная версия об автоаварии.
Но об убийстве не сплетничал никто.

И уж тем более дикой выглядит версия Садальского о том, будто Патриарха убили за то, что он не поддержал Кремль в дни осетино-грузинской августовской войны.

Политические убийства должны быть знаковы и понятны – кого и за что, чтобы другим неповадно было.
Предположим, что Садальский прав, и кто-то (осетинские супербоевики или кремлевские агенты) убил Патриарха именно за это. Но разве позиция нового патриарха Кирилла по этому вопросу в чем-то отлична от позиции Патриарха Алексия? Все так же Московская Патриархия подчеркивает, что Южную Осетию и Абхазию она рассматривает с точки зрения церковного права – то есть как каноническую часть грузинской Православной Церкви. При этом обращается внимание на то, что церковные границы и государственные не обязаны совпадать, и признание Московской патриархией юрисдикции церковного Тбилиси над этими епархиями не означает нашего несогласия с суверенитетом Абхазии и Южной Осетии или же с признанием этого суверенитета Россией.

Подробно об этом я писал как раз накануне кончины Патриарха Алексия – «Абхазский узел церковной политики» (Профиль № 47, 15 дек 2008). И вполне прокремлевский журнал поместил эту мою статью вскоре после неожиданной кончины Предстоятеля.

Да и при патриархе Алексии выработку внешнецерковной политики осуществлял митр. Кирилл. Так что это уже совсем странно было бы для Кремля: за «ошибку» во внешнецерковной политике убирать Патриарха Алексия и вместо него допускать избрание автора этой «ошибки».

Что же касается прикрытого лица отпеваемого предстоятеля, то это церковная традиция. Желающие могут посмотреть 6-й номер ЖМП за 1970 год – лицо патриарха Алексия Первого открыто только на первой панихиде в его доме. Затем же на общецерковном отпевании оно закрыто.

"Последование исходное монахов" говорит о погребении схимников: "Аще великаго образа есть, обложив шлемом свыше главы, и свесив и даже до брады, якоже не видетися лицу мощей его" (Требник монашеский М., 2003, сс. 135-136). "Лицо умершего архиерея и священника покрывают воздухом, котрый не снимается и во время погребения" (Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей.М., 1993, (репринт с 1913) с. 1290).
Своим воплем по этому поводу Садальский свидетельствует лишь одно: он настолько нецерковен, что не бывал на погребении ни одного священника.

Не буду прописывать моралитэ. Просто не надо путать две вещи: кончина Предстоятеля Церкви всегда имеет политическое эхо. Но не всегда кончина Патриарха есть следствие проводимой им политики.


Источник: "диакон Андрей Кураев"