Лента: Религия

Проект «Религии вымышленных миров» продолжается. Вниманию читателя предлагается статья доцента ПСТГУ П.Ю. Малкова «Путешествие в Эгладор», посвященная исследованию религиозного феномена «толкиенизма». Следует отметить, что автор публикации не рассматривает мировоззрение самого Дж.Р.Р. Толкина. Речь в статье идет лишь об искаженном восприятии произведений Толкина его «фанатами».

Давным-давно... Хорошее начало для любой сказочной истории. Но то, что описано ниже действительно произошло давным-давно:

в те годы, когда в Нескучом саду огромными толпами собирались почитатели наследия Толкина, облаченные в «средиземские» костюмы;

в те годы, когда я еще собирался написать книгу о христианских корнях творчества Толкина;

в те годы, когда я пытался найти ответ на вопрос – можно ли считать современные молодежные движения «толкинистов» одной из форм новых религиозных движений;

в те годы, когда сто рублей по причинам инфляции были просто-напросто копейками;

– случилось это еще в прошлом тысячелетии — в древних 1990-ых...

Книги у меня тогда так и не получилось, а вот свое путешествие в Нескучный сад — в тогдашний Эгладор — я по свежим следам все же описал.

В Эгладоре меня интересовали не только вполне «традиционные» последователи Толкина, но и почитатели книг так называемых Ниенны и Иллет: двух наших отечественных «беллетристок», создавших вполне сатанистскую антитезу благочестивому католику-христианину Толкину и его миру. Две эти дамы взяли да и переписали Толкина «наизнанку». У них получилось, что Бог Толкина Эру-Илуватар — всего лишь небесный деспот и тиран; а вот Мелькор — толкиновский сатана — эдакий Прометей, революционер и благородный богоборец. Идея эта нашла в те годы своих многочисленных почитателей среди толкинистов и породила в среде собиравшейся в Эгладоре молодежи огромное количество орков и прочей нечисти. Этот феномен меня тогда очень заинтересовал, и потому во время своего путешествия в Эгладор я расспрашивал о нем представителей так называемых «темных» — адептов созданной Ниенной (вкупе с Иллет) «Черной книги Арды».

Сопровождал меня в это путешествие и был эдаким моим, с позволения сказать, «Вергилием» один из моих тогдашних студентов по Свято-Тихоновскому институту: ныне уже лицо в священном сане, а некогда — одно из волшебных существ Средиземья. Не могу утверждать наверняка, но ходил слух, что он был в том мире чуть ли не орком...

Итак:

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЭГЛАДОР

...«И Мелиан оградила своей силой весь тот край —
вокруг него встала будто стена из теней и чар — завеса Мелиан,
сквозь которую никто не мог пройти против ее воли или Тингола...
И эти укрытые земли, что долго звались Эгладором,
стали называться Дориафом, огражденным королевством, Землей Завесы».

Дж. Р. Р. Толкин. Сильмариллион.


Въездные ворота королевства Эгладор являют картину крайнего запустения. Левая их створка — тяжелая, литая, изукрашенная замысловатой вязью — висит перекошенная, на одной петле. Впереди за воротами сереют мокрые от дождя и по-осеннему желтые деревья, убегают вдаль многочисленные дорожки сада. Навстречу мне из пределов Королевства, спеша его покинуть, выходят пожилые парочки, мамы с младенцами и прочие обыватели: время их прогулок здесь на сегодняшний вечер закончилось, теперь здесь остаются полновластными хозяевами лишь существа из мифов и сказок — эльфы, орки, хоббиты (обычных людей в этих краях почти не встретишь — они в Эгладоре не в моде).

Я не торопясь вхожу внутрь парка. Меня обгоняют двое воинственного вида низкорослых существ. На вид — вполне обычные дети лет 13-14, но наверное не просто дети, а хоббиты или эльфы. Один из них вооружен грозным, пусть и коротким, мечом (жаль, что деревянным), второй — странным оружием, слегка напоминающим булаву. Громко и оживленно они разговаривают о предстоящих им сегодняшним вечером битвах и схватках.

Прохожу дальше. Насколько видно из-за, мешающих обозреть все Королевство, кустов и деревьев, везде здесь присутствуют, прогуливаясь, беседуя или сражаясь друг с другом, весьма загадочные и до зубов вооруженные существа. Со всех сторон доносится стук мечей (звона стали не слышно — почти все оружие здесь сделано из дерева), раздаются воинственные вопли. В пылу битвы существа эти употребляют иногда далеко не эльфийские выражения, выказывая свои досаду и торжество отнюдь не с помощью квенийского или синдаринского языков, а на «ненормативном» русском.

«Сейчас тут народу еще мало, примерно одна треть от того что будет позже», — поясняет мне мой «Вергилий» (в здешних краях легко вспомнить о Данте) — проводник и экскурсовод по этим загадочным землям, один из жителей Эгладора.

Вокруг, как кажется, больше всего «тинейджеров» — веселящихся всласть, громко и радостно приветствующих друг друга при встрече (будто целый год не виделись), деловито обсуждающих предстоящие им рыцарские подвиги. Некий широкоплечий и высокий молодой человек (а скорее всего — не-человек) лихо крутит перед собой огромным двуручным мечом — готовится к бою. Неподалеку от него другое существо деловито достает из сумки старательно завернутую в тряпки здоровенную секиру, разворачивает ее и любовно, по-отечески рассматривает. К нему подходит молодой парень с неким подобием ятагана. «Ты пойдешь сегодня в "стенку"?» Обладатель секиры грозно смотрит на вопрошавшего и важно кивает, — «Пойду». Оба расстаются довольные друг другом...

К нам подходит девушка — невысокого роста, в плаще и шляпе: «Ой, ребята, нет ли у вас ста рублей?»

Мой Вергилий со вздохом лезет в карман. Вместо ста рублей — ничтожной суммы, на которую вряд ли можно что-то купить вообще — в кармане обнаруживаются чуть более солидные пятьсот.

«Тебе повезло», – говорит девушке Вергилий, вручая ей купюру.

«Вот спасибо, парни», — радостно благодарит девушка и готовится исчезнуть из нашего поля зрения.

«Слушай, — обращается к ней Вергилий, — ты часом не "темная"?»

Девушка обиженно надувает губы и представляется нам как весьма ответственное лицо среди «светлых» эльфов. С этими словами она упархивает.

Откуда-то доносятся звуки гитары. Слегка разочарованные тем, что нам не удалось пока побеседовать с кем-либо из «темных», идем на эти звуки.

«Сейчас мы послушаем одного из менестрелей», — сообщает Вергилий.

Мы вступаем в более густонаселенный район Королевства.

Я спрашиваю у Вергилия не может ли кого-то здесь смутить мой вид и одежда. Как мне кажется, на фоне обилия мечей, джинсовых курток и мудрено заплетенных буйных шевелюр, я выгляжу излишне цивильно и несколько вызывающе.

«Нет, здесь это никого не волнует. В Эгладоре каждый одевается как хочет, и никому до таких вещей дела нет», — объясняет мне Вергилий.

Как бы в подтверждение его слов прямо передо мной появляется здоровенный мужик средних лет, воинственного вида, рыжебородый, в берете, защитном костюме цвета «хаки» и сапогах. Удивительно, но вместо ожидаемого мной, соответствующего костюму грозного оружия, он почему-то держит в руках прозаический складной зонтик.

Мы наконец подходим к менестрелю. Служитель муз на поверку оказывается девушкой, облаченной в длинное и несколько бесформенное одеяние и обремененной гитарой. Она поет увлеченно и самозабвенно. Возле ее губ один из слушателей держит диктофон. Обступающая менестреля толпа столь плотна и обширна, что подойти ближе нам не удается. Приходится стоять поодаль и ловить лишь обрывки фраз из исполняемой баллады. Девушка поет про королей, великолепные чертоги, золото и битвы: набор вполне эльфийский и классический.

«У менестрелей песни порой просто бесконечные, — комментирует ее выступление Вергилий, — придется подождать, пока она закончит. Может быть удастся ее проинтервьюировать».

Однако, побеседовать с менестрелем нам так и не удается. По окончании пения девушку плотно обступают поклонники и поклонницы таланта и увлекают от нас в сторону, к парковым лавочкам.

Начинает накрапывать дождь. Мы прячемся под дерево. В сумке у меня есть зонт, но доставать его оттуда и раскрывать над собой на мой наивный взгляд — означает выглядеть на территории Королевства самым настоящим пугалом. Вокруг нас продолжают самозабвенно биться под дождем воинственные парочки. Лихой молодой человек орудует сразу двумя руками — в правой у него длинный тонкий меч, в левой — широкий и короткий. Вновь мелькает где-то вдалеке рыжебородый мужчина в костюме цвета хаки. Зонт над собой он, также как и я, не раскрывает.

«А он тоже местный?» — интересуюсь я у моего проводника.

Вергилий кивает: «Да, я вижу его в Эгладоре довольно часто. Здесь можно встретить людей самого разного возраста».

Дождь кончается, мы направляемся в эпицентр событий — к некоему подобию дворца. Невысокое крыльцо, колоннада — Эгладорский замок, а если по-простому, прозаически — парковый домик-павильон московского Нескучного сада. Колонны используются в качестве доски объявлений. Пробиваемся через кучку читателей к одной из них. Сразу бросается в глаза крупно написанное черным фломастером объявление:

СУЩЕСТВА !

КТО В ПРОШЛЫЙ ЧЕТВЕРГ ПОТЕРЯЛ ЧАСЫ — ОНИ У МАНВЭ

Припоминаю кто такой Манвэ. По Эгладорской мифологии — что-то вроде воинственного и грозного архангела, возглавляющего вселенскую борьбу с темными силами зла... При переводе с эльфийского на русский это могло бы, наверное, прозвучать примерно так: «Потерявшему в прошлый четверг часы просьба обращаться к архистратигу Михаилу».

Рядом с объявлением благородного и честного Манвэ, готового по первому требованию вернуть чужие часы, располагается реклама:

СТУДИЯ "ЗЕЛЕНЫЙ ДЖАСПЕР" ПРЕДСТАВЛЯЕТ:

«СНЫ О СРЕДИЗЕМЬЕ»

Впервые с 1990 года, со знаменитых «Песен Алой Книги» вашему вниманию предлагается чисто толкиенистский сборник, не искаженный ни «множественностью миров», ни ролевушно-постхипповским фольклором.

Среди авторов — Иллет, Хэлл, Райэн, Лориэль, Арлекин, Остинг, Тошка, Таллэ, Леголас, Мяути, Рана...

Приобрести сие можно либо найдя меня в Четверг в Нескучном саду, либо позвонив по телефону (приводится телефон – П.М.) и договорившись о встрече. Цена экземпляра – 5 тыс. Кроме того, в продаже, как всегда, полный комплект "Конца Эпохи" и сборник "Перевод с придуманного" (Новосибирск, 1991).

Внизу этой рекламы стоит краткая подпись: Лин.

Интересно: Тошка, Арлекин или, скажем, Мяути — это тоже эльфийские имена?


Остальная печатная продукция, вывешенная на колоннах и на окружающих павильон фонарных столбах, посвящена дискуссии по следам двух печатных-же выступлений с громкими названиями «Крик гнева» и «Крик гнева-2». Обсуждается в них плачевное положение дел в Эгладоре. Листовок, выражающих реакцию эгладорцев на оба «Крика» — две. Под одной стоит поистине аристократическая подпись Ратислав-эр-Арвит, другая принадлежит перу личности, именующей себя ЧЕРТОПОЛОХ (ОН ЖЕ — ВЕЩИЙ ОЛЕГ). Из обоих сочинений следует, что некоторые из жителей Королевства всерьез обеспокоены проникновением на их территорию существ, не только не читавших творения Профессора (так здесь принято именовать Дж. Р. Р. Толкина), но вообще ничего не читавших за всю свою недолгую жизнь. Поэтому некогда «элитный» и интеллектуальный Эгладор распадается ныне на отдельные «тусовки». Как же следует преодолевать кризис?

Ратислав-эр-Арвит свидетельствует, что «толкиенисты — очень разношерстный народ — кто-то любит маньячиться (то есть сражаться на мечах — П.М.), кто-то спорит о философии Толкиена, а кто-то просто поет эльфийские песни, и объединить все это в одно целое не так то просто». И все же Ратислав-эр-Арвит предлагает собраться вместе (за зданием библиотеки) и обсудить создавшееся положение. Листовка завершается вполне смиренным постскриптумом:

«PS. Может быть я, по сути еще новичок здесь, (я на Эгле около года) еще "не дорос" до права решать общеэгладорские проблемы, но видит Эру, единственная цель статьи — ускорить время, когда наступят Светлые Дни Эгладора».

Слово «Светлые» в тексте кем-то зачеркнуто синей шариковой ручкой и исправлено на «темные». Внизу этой же личностью приписано: «ну на хрена что-то менять». Видимо, здесь потрудился кто-то из «темных» или «серых»...

Вторая листовка, созданная ЧЕРТОПОЛОХОМ (ОН ЖЕ – ВЕЩИЙ ОЛЕГ), по содержанию своему куда более анархистская чем первая. Автор считает, что с одной стороны, «отсев людей по каким-либо признакам — называется геноцидом», а с другой – напоминает эгладорцам позабытый ими «главный урок Профессора» — «любая власть порочна по определению». Эгладор для свободолюбивого ЧЕРТОПОЛОХА — одно из немногих мест в мире, «где любой может быть самим собой — или напротив, тем, кем хочет быть». Таким образом Королевство являет собой «своеобразную опухоль свободы среди правил приличного поведения». По убеждению автора листовки все разговоры об угрозе разгона Эгладора — бессмысленны. «...Нас нельзя разогнать просто потому, что мы не просто тусовка, — утверждает ЧЕРТОПОЛОХ. — Разогнать можно стадо коров. Эглад же дает возможности для самовыражения, для воспитания личности. И я могу с полной уверенностью утверждать, что подавляющее большинство из нас — особенно старожилы — именно личности. Нам нет нужды в давлении сверху, ограничениях — мы достаточно разумны, чтобы быть выше этого». Мысли, как можно заметить выражены ЧЕРТОПОЛОХОМ красиво и убедительно; особенно значимо здесь высказывание о преимуществе старожилов как личностей.

Далее (ОН ЖЕ — ВЕЩИЙ ОЛЕГ) выступает против самой идеи закрытости и элитарности, против тех кто негодует по поводу проникновения в Королевство новых существ. Себя ЧЕРТОПОЛОХ относит здесь скорее к «годующим» эгладорцам: «А тех, кто кричит и негодует, годующие личности, могут обвинить как минимум в двух смертных грехах». С точки зрения «годующего» ЧЕРТОПОЛОХА, грехи эти — гнев и гордыня.

Листовка завершается риторическим вопросом: «Так задумайтесь — а что было бы без свободы Эглада?» Внизу под печатным текстом приписано от руки: «Хватит делить народы по расово-идейному признаку!»

Неподалеку висит еще один листок, обремененный на сей раз стихотворным ответом на литературное творение существа по имени Бихолдер. Поэтическое произведение язвительно, изящно и не слишком длинно, для того чтобы его процитировать полностью. Усваиваю для себя лишь несколько строк из этого шедевра:

Над поляной Эгладора
Возмущенья дух витает.
Раздается ропот гневный
И цензурный и не очень —
То Бихолдера творенье
Существа всех рас читают...



Внизу листка со стихотворением подпись: Элхе Ахеле.

... Дождь кончается, из-за облаков чуть проглядывает солнце. На поляне перед замком выстраивается «стенка». Две шеренги молодых и воинственных существ сходятся для боя. С каждой стороны — человек по восемь или десять. С громкими криками и стуком деревянных мечей они налетают друг на друга, нанося при этом страшные и смертельные раны врагу. Постепенно сражающихся делается все меньше: убитые покидают поле боя, прихрамывая и потирая при этом ушибленные места.

Сейчас это пестрое маскарадное сборище молодежи совсем не напоминает мне собрание верующих. Разве возможно назвать все увиденное мною новым религиозным движением?

Может быть Эгладор — это просто веселая молодежная тусовка, не обремененная никаким родом «духовности», кроме анархических или демократических идей?

...Мой Вергилий здоровается с высоким и темноволосым молодым человеком. Затем торопливо подводит меня к нему, по дороге объясняя:

«Это — Темный эльфийский Сказитель (здесь звучит еще одно из мудреных эгладорских имен). Можно его расспросить поподробнее об учении "темных". Он — один из самых известных Темных Сказителей после Ниенны».

Мы подходим к темноволосому молодому пареньку.

«Вот тут человек интересуется околотолкиновскими молодежными движениями», — представляет меня Вергилий, а затем спрашивает: «Можешь с ним поговорить о "темных" и о книге Ниенны?»

Темный Сказитель со мной явно разговаривать не хочет. Из его путанных объяснений следует, что вообще-то он существует в мире в двух ипостасях — иногда он Темный Сказитель, а иногда — просто сказочник. Сегодня он как раз сказочник, и поэтому всей полнотой информации на данный момент не обладает.

Однако мой Вергилий настаивает на разговоре, и Сказитель-сказочник наконец сдается. Мы с ним доброжелательно улыбаемся друг другу и вступаем в разговор.

Вначале выясняется вопрос о том, кто же на самом деле, с точки зрения «темных» оппонентов Профессора сотворил Арду — толкиновский мир. Выясняется, что это все же Единый Бог, именуемый Толкином «Эру» или «Илуватар». Однако, Эру «не единственный такой в мире, и там, откуда он пришел, подобных ему много».

«А что же сделал для мира Мелькор?» — спрашиваю я о главном герое книги Ниенны, по толкиновской мифологии — cатане, падшем ангеле-валаре, Люцифере.

«Мелькор сделал гораздо больше для нас чем, скажем, Эру: он дал миру свободу воли, свободу выбора. Если сравнивать с христианством, то он был для Арды тем, чем для нашего мира стал Христос».

Я благодарю Темного Сказителя за столь ценное разъяснение.




«Скажи, ведь ты помнишь известную сцену из книги Ниенны, когда силы света распинают темных эльфов на белой скале. Дальше в тексте книжки есть пассаж о том, что именно с тех пор в памяти людей и остались печальные легенды об умирающих, распятых, убитых богах, которым надлежит воскреснуть. Можно ли понимать это место так, что Ниенна считает историю Христа искаженным отзвуком истории мучений и гибели темных эльфов, и отчасти страданий самого Мелькора?»

«Да, вполне, — с готовностью соглашается Темный Сказитель, — кроме того, можно еще вспомнить и о Прометее. Он тоже учил людей свободе».

Я продолжаю разговор: «В Эгладоре как я слышал, много тех, кто считает себя сатанистами?»

Мой собеседник согласно кивает: «Да, это действительно так.

«Также как здесь много и тех, кто считает себя христианами самых различных конфессий...»

Снова согласие.

«А вот есть ли у местных сатанистов какие-нибудь обряды, таинства? Конечно я понимаю, что это может держаться в секрете...»

«Народ здесь слишком разный, чтобы создавать какие-то единые обряды. Кроме того, мы чтим тьму, но не поклоняемся ей. У темных эльфов никогда не было храмов, святилищ. Вряд ли в таких условиях могут появиться какие-то развитые обряды».

«Нынешним летом мне довелось услышать по радио — на Молодежном канале — беседу в прямом эфире с одним из эгладорцев. Он сказал, что в движении каждый может найти для себя то, что хочет и подтвердил, что среди "толкинистов" существуют закрытые уровни. Так ли это?»

Мой собеседник хмурится.

«Я не знаю о закрытых уровнях ничего, а вот что правда, так это то, что в Эгладоре каждый находит то, что хочет. Здесь мирно уживаются и последователи Толкина и почитатели Ниенны – "светлые", "темные", и даже "серые"».

Далее вступает в разговор мой Вергилий и с горячностью начинает выяснять у Темного Сказителя состоится ли по убеждению «темных» Дагор Дагорад, Последняя Битва добра со злом, толкиновский вариант Армагеддона. Темный Сказитель с некоторым сожалением соглашается, что такая битва действительно должна произойти, и нехотя признает, что добро в ней должно одержать верх над тьмой.

«К несчастью в бою побеждает всегда тот, кто сильнее, у кого больше воинов. По Толкину светлые всегда побеждали темных численностью: по принципу "все на одного". Эру и валары действовали всегда по-подлому...»

Здесь мирное течение нашего разговора оказывается прерванным. На лужайку перед замком выезжает рафик, из которого один за другим, начинают вылезать вооруженные резиновыми дубинками блюстители порядка. Темный Сказитель смотрит на них с некоторой опаской: «Нам лучше отойти в сторону».

Пока мы с Вергилием послушно переходим на другой край поляны, Темный Сказитель умудряется раствориться в толпе. Я теряю его из моего поля зрения.

Как я замечаю, мой Вергилий также хочет наконец раствориться в эгладорской атмосфере, пообщаться с друзьями, сразиться с кем-нибудь в честном бою. Сопровождать меня он устал.

«Пожалуй, я пойду», — неуверенно говорит он, испытующе глядя на меня.

Я соглашаюсь. Мне тоже уже пора отправляться домой — в прозаический людской мир. На мой взгляд, в этом осеннем королевстве прохладно, сыро и несколько неуютно. Почему-то в этой густой толпе вдруг припоминается пустынный Старый лес из толкиновского «Властелина колец» — странный, живой и одновременно угрожающе-неподвижный: с его мокрой листвой, седыми от влаги травами и грозной, подстерегающей зазевавшегося путника, хищной древней ивой у ручья. Начинает смеркаться.

Я иду к выходу из Эгладора. Навстречу мне валят валом толпы вооруженных до зубов деревянным оружием молодых существ. (Отмечу, что за вечер я все же увидел здесь пару настоящих спортивных рапир). Смотрю на их лица и замечаю то, чего не замечал прежде. Может быть, это разговор со Сказителем-сказочником подействовал на меня так, но теперь я вижу во всех них необъяснимое и удивительное сходство. И дело здесь не в длинных волосах, переплетенных разноцветными шелковыми нитками или охваченных тряпичными лентами. Что-то общее есть у них в самом выражении лиц, блеске глаз: общее настроение, общий дух, дух мира Арды.

В православном храме также иногда можно почувствовать схожее единство: единство молитвы, веры, устремленности вперед — к Богу. Но самый оттенок этого «храмового» ощущения совсем иной — полярный эгладорскому.

Может быть мне это только кажется, но в лицах существ Нескучного сада читается больше чем единство интересов и увлечений; в них угадывается подлинная «религиозность», вера в мир Арды и правящие в нем «высшие силы»...

Впрочем, возможно я ошибаюсь.

У самого выхода из Королевства я вижу идущего мне навстречу воина. Скорее всего это эльф: в бархатной дорогой куртке, голова его увенчана высоким капюшоном, из под которого выбиваются густые кудри. За спиной у него в красивых расписных ножнах подвязан меч. На руках — замысловатые кожаные перчатки. Зрелище величественное и прекрасное. Портит эту картину, пожалуй, лишь одно: между пальцев у дивного темноволосого эльфа небрежно зажата тлеющая сигарета...

Малков Петр Юрьевич
Источник: "Богослов"