Лента: Религия

Из светских изданий только «Комсомольской правде» посчастливилось оказаться на этом закрытом мероприятии. Сразу же приятно удивила довольно демократичная и благожелательная атмосфера, царившая вокруг. Гостям раздавали подарки, угощали пирожками. А приехавший на черном патриаршем автомобиле Его Святейшество Кирилл быстро всех расположил к себе. Стремительный, энергичный, уверенный, он вел себя очень просто, улыбался и назвал всех присутствовавших представителей православных молодежных организаций своими союзниками. Общался со всеми легко, как бы на равных. На просьбы желающих сфотографироваться с патриархом, согласился, предложив сделать общее фото на память.

– Ваше Святейшество, в сегодняшнюю эпоху развития Интернет-технологий, у вас будет свой блог в Интернете? – спросила я, корреспондента «КП», патриарха.

– Нет, моего блога в Интернете не будет. Потому что будет невозможно каждый день его вести, отвечать на вопросы. В Интернете действуют официальные православные сайты (сайты патриархии и сайт отдела внешнеэкономических связей церкви, который ранее возглавлял Кирилл.– Прим. Ред.).

– Говорят, вы хотите провести общецерковный православный Всемирный День молодежи в Москве?

– Я был бы счастлив, если бы мы могли начать молодежный съезд в Москве в Лужниках, в котором бы собрали сто тысяч молодежи. Но для того, чтобы такой съезд собрать, нужно очень хорошо работать. Развивать молодежную работу на уровне приходов, благочиний, епархий, построить сеть молодежной работы в каждом бюджетном учебном заведении. Молодежные съезды, которые собирают десятки тысяч людей, оказывают огромное влияние на саму молодежь и, особенно, на те общества, страны, города, в которых эти съезды происходят.…Когда я еще был митрополитом Смоленским, я послал нашу небольшую подгруппку в Австралию на один из всемирных молодежных съездов. Вернувшись, они мне рассказали много интересного... …Мы живем в условиях свободы, в замечательном открытом обществе, где все это позволительно, возможно. Я думаю, нам нужно начинать, а если не начинать, то продолжать молодежную работу, в первую очередь, крепив наши ряды на низовом уровне. И тогда молодежные съезды, объединяющие десятки тысяч молодых людей, будут не показушными, не шоу, а реальным проявлением нашей работы. Они будут свидетельствовать о том, что происходит в жизни церкви и общества. Дай Бог, чтобы молодежные, массовые, многочисленные встречи проходили. Я понял, что один из самых важных факторов воздействия – массовость…

Когда наступит время, мы не искусственным образом по приказу из Москвы, а естественным образом под давлением молодежной энергии проведем такой съезд, что и может быть и в Лужниках будет тесно! Подробно о молодежной работе, почему идея свободы вытеснила идею покаяния и о воздействии рекламы, патриарх рассказал на конференции с молодежью: …

-Когда я задумался о том, что я должен буду сказать церкви нашей да и всему миру после избрания меня Патриархом, то первая мысль, которая возникла, это мысль о молодежи, – сказал патриарх Кирилл. – Я бы остановился на двух причинах, почему считаю молодежную работу в церкви приоритетной для всей церкви. Первая и самая главная причина заключается в том, что линия борьбы между светом и тьмой сегодня, между Богом и дьяволом, линия борьбы особым образом проходит по сердцам юных людей, молодых людей.

Мы живем в такой культуре, из которой усилиями мыслителей, философов, политиков была изгнана идея греха. И вместо идеи греха появилась идея прав и свобод. С одной стороны, свобода является величайшим Божьим даром. Во имя свободы люди шли на баррикады, жертвовали своей жизнью, отдавали свое здоровье. Если мы с вами выйдем на улицу и спросим любого, кто нам встретится по дороге, – вы за свободу или против? – мы не найдем ни одного человека, который бы сказал, что я против свободы, что я хочу быть рабом. И удивительно, что в истории получилось так, что эта замечательная идея, этот Божий дар, это Божье благословение было использовано таким образом во вред человеку, что свобода раскрепостила человеческий инстинкт и раскрепостила человеческий грех.

Идея прав и свобод вытеснила идею нравственной ответственности человека. И, что самое главное, вытеснила идею греха. Церковь робко всегда настаивала на том, что в центре человеческой жизни должно быть покаяние. Почему робко? А потому что, даже если эти слова произносились не робко, а громко и сильно, они мало кем усваивались. Потому что ведь призыв быть свободным и раскрепостить себя, особенно в сознании молодых людей, конечно, был более привлекательным, чем призыв к покаянию.

Свобода всегда связывалась с внутренней динамикой человека, со способностью к развитию, к совершенствованию, к овладению, к движению вперед, а покаяние требовало обращения вовнутрь. Покаяние всегда требует некой остановки. Нужно остановиться и подумать. А вот эти призывы, особенно в молодежной среде, они, конечно, если взять в масштабах страны нашей, в масштабах человеческой цивилизации, они для многих еще остаются не очень понятными. Вот и получилось так, что одна ценность – ценность свободы, непререкаемая ценность – была каким-то странным образом использована для того, чтобы вытеснить другую ценность. Но получилось-то так, что, вытесняя нравственную ответственность, осознание греха и покаяние, идея свободы опустошила саму себя.

В конце 90-х годов наша церковь стала все сильнее и сильнее настаивать на том, что нужно переосмыслить наше отношение к свободе. Что мы не можем бессмысленно поддерживать некие политические и философские стереотипы, не вкладывая своего собственного содержания в то, что есть человеческие права и человеческая свобода. Слово церкви вначале многими игнорировалось, осмеивалось.

А вот сегодня по милости Божьей происходит нечто очень важное. И не только в нашей стране, но и во всем мире. И, может быть, кризис, в который погрузилась сегодня человеческая цивилизация, экономический кризис, очень стал сильным доказательством того тезиса, который во всеуслышание формулировала, предлагала людям русская православная церковь. Тезис о том, что человеческая свобода во всех ее проявлениях, в том числе и в экономике, в том числе и в политике, в социальной жизни, в культурной жизни, должна сопровождаться нравственной ответственностью. И, когда люди, не принимающие этой идеи, лукаво спрашивают нас о том, а что такое нравственность, а кто судья, не хочет ли церковь занять место некоего судьи и указывать людям, что нравственно, а что безнравственно, не попахивает ли это клерикализмом, попытками оккупировать человеческое сознание и держать его в некоем плену, мы отвечаем: нет. Церковь не принимает на себя роли судьи, церковь не судит, а исповедует, принимает исповедь и покаяние.

Церковь – не карательная институция, а любящая мать. Но церковь призвана очень ясно свидетельствовать людям, что полнота жизни и подлинная свобода человека в любой сфере общественного бытия всегда связана с нравственной ответственностью и с осознанием греха. Ну а кто же судит? А судит Бог. И самым важным инструментом этого Божьего голоса, Божьего суда является человеческая совесть. Только очень важно сохранять эту совесть в состоянии, когда она способна отличать добро от зла и судить нас.

Любой человек, внимательно наблюдающий за своей жизнью, может точно сказать, когда он был Богом наказан. Как он может сказать точно, когда он был Богом и поощрен. Страх Божий – это, конечно, не эмоциональное состояние, это не тот страх, который испытывает водитель, которого останавливает милиционер. Это не выброс адреналина в кровь. Страх Божий – это очень важная этическая категория, которая, тем не менее, связана с пониманием того, что Божья справедливость и Божий суд неотвратимы.

Почему я обо всем этом говорю вам, молодые мои братья и сестры? Потому что борьба между светом и тьмой, между добром и злом, между Богом и дьяволом, действительно, в первую очередь проходит по молодым сердцам. Во-первых, в силу того, что молодой человек очень восприимчив к окружающим. Он способен учиться. Это замечательная способность. Кстати, когда человек перестает быть способным учиться, наступает старость. Эта старость не связана с возрастом физическим, с цифрами, которые в паспорте. Старость – это понятие, которое связано с мироощущением. Если человек способен все время учиться и впитывать новое, он не старый человек. Даже если и возраст у него почтенный. Так вот молодость – это то время, когда человек способен впитывать новое. Но есть здесь и некая опасность. С возрастом вырабатывается свой взгляд на жизнь, своя философия жизни, даже если человек совсем и не философ, свое понимание того, что происходит с личностью, с миром, с обществом. Вырабатывается своя жизненная позиция. И в зрелом возрасте, если эта жизненная позиция в процессе обучения или просто через восприятие окружающего мира сталкивается с чем-то, что входит в конфликт с этой позицией, то у людей зрелых чаще всего хватает сил переоценить поступающую информацию, накладывая на нее свое собственное мировоззрение и свою собственную жизненную позицию, и свой собственный опыт.

Поскольку у молодежи небольшой опыт, и поскольку молодежь в силу физических и физиологических своих качеств и способностей как бы заточена на восприятие, то вот такого внутреннего критерия часто у молодежи нет. Именно поэтому молодежь не только воспринимает новое более интенсивно, чем его воспринимают люди среднего и старшего поколения. Но еще и есть проблема в том, что молодежь менее критически воспринимает то, что ей говорит старшее поколение.

Я вспоминаю свои годы учебы. То, что говорил преподаватель, профессор, это было почти законом. Но уж если, простите, совершенную ахинею человек несет, да и то воспринимаешь с удивлением, но с готовностью разобраться. А вообще воспринимается все то, что дается с кафедр, то, что обращено в молодежную аудиторию, как некая ценность. Вот здесь есть некоторая опасность. Сегодня к вам обращаются, к сожалению, ведь не только профессора и духовники, родители и наставники. Но колоссальный информационный поток через масс-медиа. И вот у молодого человека, еще не сформировавшего свой собственный критерий оценки всей этой информации, априори существует опасность быть в плену этого информационного потока, увлекаться тем, что ему представляется привлекательным.

Если проанализировать вообще все то, что сегодня происходит в области воздействия на человеческое сознание, то я думаю, что не нужно быть особым умником, чтобы понять, что значительная часть информации призвана воздействовать не только на сознание, но и на инстинктивное начало человека. Инстинкт, который сам по себе призван обеспечивать выживание человека, его существование, в современной системе коммуникаций является очень важным приемником информации. Вот такого, пожалуй, не было никогда, как сегодня. Посмотрите на рекламу. Реклама направлена на то, чтобы обеспечивать сбыт товаров. На что ориентирована реклама? В первую очередь – на человеческий инстинкт. Я не буду цитировать хорошо известные телевизионные рекламы, вы их хорошо знаете.

Если вдуматься в текст, то полная бессмыслица. Как можно быть достойной той или иной пудры или того или иного одеколона? Но ведь это говорится и проходит мимо ушей. А почему проходит мимо ушей? Потому что расчет на другое. Не на то, что сознанием человек этот посыл, по сути своей абсолютно глупый, принял. Но эта глупая идея завернута в такой фантик, когда она достигает не сознания, а чувств. Чувства порабощаются этой информацией. Богом данный инстинкт продолжения человеческого рода, который тесно связан с духовной жизнью человека, без плотского начала не может быть настоящей любви, семейной любви. Это великий Божий дар, который дается человеку не только для продолжения рода, но и для полноты жизни, для счастья. Он эксплуатируется в коммерческих и идеологических целях, разрушая самою способность человека сопрягать это мощное инстинктивное начало с любовью. Божий замысел заключался в том, чтобы продолжение человеческого рода проходило в атмосфере любви. Нельзя одно оторвать от другого. Иначе одно и другое разрушается. Вся современная псевдокультура направлена на то, чтобы одно оторвать от другого. Воспитать человека в сознании того, что жизнь по закону инстинкта является жизнью правильной.

Слово «добродетель» не присутствует в этой лексике. Никто не говорит о добродетельной жизни. Культура работает на то, чтобы образ плотской чистоты был полностью изжит из сознания современного человека, забывая о том, что с разрушением этого образа разрушается интегральность, целостность человеческой личности. Вот почему молодежь – это передняя линия фронта борьбы не только за будущее, просто за человека. Если мы одерживаем победу, если мы вырываем из этих цепких лап греха молодые души, то мы совершаем великое дело служения Господу.

Церковь не может не иметь молодежной темы в качестве своего приоритета именно в настоящих условиях, в условиях нравственной болезни человеческой цивилизации. И мы это делаем не только для того, и будем делать, чтобы как можно больше молодежи и детей было в наших храмах. Хотя это тоже важная цель. Но это не конечная цель. Мы это делаем и будем делать для того, чтобы изменилась жизнь человеческого общества. И чтобы такие замечательные понятия как целомудрие, чистота, сила духа снова стали не просто добродетелями, а замечательно притягательным идеалом для молодежи.
Поэтому молодежная тема имеет, если хотите, очень сильное и напряженное эсхатологическое измерение. Ведь речь идет о будущем. Человеческая цивилизация жизнеспособна настолько, насколько в ней добро превалирует над злом.

Если добро исчезает, если зло наступает, то цивилизация перестает быть жизнеспособной. Если в мировом масштабе зло будет господствовать над добром, то это будет означать закат человеческой истории…. Есть такое банальное и расхожее понятие – молодежи принадлежит будущее. Это понятие перестает быть банальным в том случае, если молодежь способна обеспечить будущее. Так вот, очень важно, чтобы нынешняя молодежь была способной обеспечить будущее. Не только церкви, но и страны, и всего мира, всей человеческой семьи. …Я вот только что имел замечательную встречу с духовенством в храме Знамения иконы Божьей Матери у Рижского вокзала. Мы хорошо помолились, пообщались с людьми, а потом имели очень хорошую беседу с духовенством.

Мне рассказали о том, что делают священники, церковные работники, помогая инвалидам-колясочникам, помогая сиротам, посещая наши онкологические учреждения. Это все замечательно. Но тем не менее, меня не покидает чувство, и я хотел бы это чувство с вами разделить, что у всего нашего общества есть какие-то сегодня особые ожидания в отношении церкви. Есть какая-то тревога. Вот об этом мы сегодня говорили со священниками. С одной стороны, есть готовность принять христианское, евангельское послание. С другой стороны, есть некоторое опасение, а способна ли церковь будет это послание передать людям, способна ли она будет действительно реально воцерковить ту значительную часть общества, которая сегодня, по крайней мере на интеллектуальном уровне, готова к принятию этого христианского послания.

Такая тревога и такие вопрошания существуют. И вот для того, чтобы мы оказались достойными нашего призвания, для того, чтобы действительно проповедь, которая сегодня достаточно сильно произносится и которая сегодня достигает многих людей, чтобы эта проповедь привела к реальным переменам в жизни личности и общества, нужна очень интенсивная работа. И в первую очередь на стыке церкви и светского общества. Я думаю, что работать на этом стыке, в этой пограничной зоне молодому человеку православному сподручнее, чем человеку старшего возраста. Во-первых, потому что православная молодежь говорит на том же языке, на котором говорят не православные сверстники. Вы во многом являетесь частью одного общего, с точки зрения молодежной субкультуры, взглядов на жизнь… Я думаю, что именно молодежь должна быть передовым отрядом церкви, которая бы и несла миру свежее, светлое послание, в центре которого свидетельство о том, что именно во Христе человек обретает полноту жизни.

Анна ВЕЛИГЖАНИНА
Источник: "КП "