Лента: Религия

Собеседник нашего корреспондента – епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев Григорий Валериевич), глава представительства Русской Православной Церкви при европейских международных организациях (хиротонисан во епископа 14 января 2002 года, в 35 лет). Известный богослов и композитор, знаток святоотеческой традиции, епископ Иларион в последнее время в своих выступлениях – и в печати, и с трибун различных церковно-общественных форумов все чаще обращается к острым проблемам современного общественного бытия, нередко критикуя нравственные приоритеты Запада.

- Ваше Преосвященство! Вы не понаслышке знакомы с реалиями и тенденциями современного западного мира. Чем продиктована ваша критика западной цивилизационной модели?

– Моя критика западной цивилизации вызвана озабоченностью настоящим и тревогой за будущее Европы. Больно видеть, как игнорируется великое духовное, нравственное и культурное наследие христианской Европы, а безбожные, секулярные нормы всячески пропагандируются и внедряются в массовое сознание. Когда появился первый проект Европейской Конституции, где говорилось о том, что корни Европы – в наследии греко-римского мира и эпохи Просвещения и где ни одним словом не упоминалась двухтысячелетняя история христианства в Европе, я это воспринял как оскорбление всему христианскому миру. И многие христиане так это восприняли.

Речь здесь не о том, что нам, христианам, обидно, что нас не упомянули, недооценили и т.д. Речь о том, что, если Европа окончательно откажется от христианского наследия, она подпишет себе смертный приговор. Достаточно указать на ту демографическую катастрофу, которая происходит в большинстве стран Запада. Причины этой катастрофы – в утрате библейского и христианского представления о семье как неразрывном союзе мужчины и женщины, о многочисленном потомстве как благословении от Бога. Результатом этой утраты является вымирание христианского населения Европы при параллельном непрерывном росте количества мусульман.

В борьбе всегда побеждает тот, кто сильнее. А сильнее окажется тот, кто будет следовать традиционной религиозной морали. Именно эта мораль на протяжении веков давала народам Европы и других регионов мира силы на воспроизводство. И именно отказ от нее сведет в могилу те народы, которые добровольно встанут на путь самоубийства.

- Бывший премьер-министр Англии Тони Блэр, недавно перешедший в католичество, считает, что ХХI век будет не столько веком политики, сколько веком веры. Насколько серьезно, с вашей точки зрения, это заявление? Насколько вообще Римско-Католическая или, скажем, Англиканская Церкви сохраняют свой вес и позиции в обществе? Или общественное мнение складывается независимо от церковных и религиозных структур? Сохранились ли на Западе какие-либо ценности, которые позволяют вести речь о "христианской Европе"?

– Некоторые, а может быть, уже и многие европейские политики осознают, что в политической жизни невозможно игнорировать религиозный фактор. Такого понимания не было еще десять лет назад. А теперь глава Еврокомиссии Ж.М.Баррозу ежегодно встречается с религиозными лидерами Европы, у политиков "среднего звена" такие встречи происходят значительно чаще. И все-таки сейчас еще очень далеко до того "регулярного и транспарентного диалога" между ЕС и Церквами, к которому призывала так и не получившая официального статуса Европейская Конституция.

Наиболее влиятельной церковью на Западе остается Римско-Католическая – благодаря своей численности, благодаря тому, что она имеет государственный статус и умело использует его для диалога с государственными властями разных стран, а также благодаря тому, что в вопросах нравственности она не идет на компромисс с секулярным миром. Католическая церковь по-прежнему выступает в защиту семьи, против однополых союзов, против абортов и контрацепции, не признает женское священство и категорически осуждает эвтаназию. Эта позиция нажила Католической церкви множество врагов, но у этой позиции есть и неоспоримое достоинство: она позволяет Католической церкви оставаться неким моральным ориентиром для миллионов людей во всем мире, в том числе и в Европе.

Я глубоко убежден, что в вопросах нравственности Католическая церковь является нашим союзником, и я неоднократно говорил о необходимости православно-католического альянса для защиты традиционных ценностей и противодействия воинствующему секуляризму. Речь не идет о какой-то церковной унии или богословском компромиссе. Богословские вопросы, разделяющие православных и католиков, будут обсуждаться и уже обсуждаются в специально для этого созданной Смешанной богословской комиссии. Но мы не можем ждать, пока наши многовековые богословские и церковно-исторические разногласия будут преодолены. Возможно, что они вообще никогда не будут преодолены. А работать при этом мы можем и должны вместе – работать для того, чтобы Европа все-таки оставалась христианской.

У нас с католиками нет никаких принципиальных расхождений по нравственным вопросам, и мы можем плодотворно работать вместе – не как конкуренты, а как союзники, сознающие, что у нас одно миссионерское поле, что мы стоим перед единым вызовом расцерковленного и обезбоженного мира.

К сожалению, подобный стратегический альянс мы не можем заключить с протестантами или англиканами, потому что в этих общинах наблюдается очень серьезный отход от основных постулатов христианской морали, происходит ревизия нравственного учения в угоду секулярным стандартом.

Недавно я вернулся с Ламбетской конференции – это съезд всех англиканских епископов мира, который созывается раз в десять лет. Государственная власть Великобритании проявила максимальное внимание к конференции: премьер-министр выступил перед ее участниками с пламенной речью, а королева устроила в их честь чай в Букингемском дворце. Пресса широко освещала работу конференции. Несколько веков назад Англиканская церковь получила в стране значительные позиции, в какой-то степени она сохраняет их по сей день. Англиканские епископы заседают в Палате лордов, и каждое заседание Палаты начинается с молитвы, которую читает епископ. Более того, без присутствия хотя бы одного епископа заседание не может начаться.

Но это – внешняя сторона жизни Англиканской церкви. А на самом деле она переживает столь глубокий внутренний кризис, что он сказывается и на отношении к ней политиков и государственных деятелей, представителей других религиозных конфессий. Этот кризис, поставивший Англиканскую церковь на грань раскола, вызван либерализацией нравственного учения, поразившей многие церковные общины Англиканского Содружества. В Епископальной церкви США был года два назад рукоположен в сан "епископа" гомосексуалист (его сексуальный партнер держал ему митру на "рукоположении") – иначе как кощунством это действо не назовешь. Именно так и восприняли ее не только православные и католики, но и многие традиционно настроенные англикане. Более 200 епископов вообще не приехали на Ламбетскую конференцию в знак протеста против столь явного размывания основ христианской нравственности. За три недели до начала конференции они провели свою встречу в Иерусалиме, где подтвердили верность основным принципам традиционного англиканства. Таким образом, раскол фактически уже произошел.

Сохраняя свои позиции в Британском государстве, Англиканская церковь, однако, стремительно теряет авторитет в обществе. Численность ее уменьшается, и, по некоторым сведениям, практикующих католиков в Англии уже больше, чем практикующих англикан. Англиканские священники, недовольные рукоположением женщин, переходят в католичество, а некоторые – в православие. Недовольство состоянием дел в Англиканской церкви нарастает в самых широких кругах английского общества, в том числе – и прежде всего – среди самих ее членов.

- Вы критикуете в своих выступлениях секулярный гуманизм. Но насколько сегодня реален гуманизм христианский – в церковной жизни, в личном христианском сознании? Может ли он противодействовать западному гуманизму секулярно-либералистского типа?

– В Компендиуме социальной доктрины Католической Церкви христианский гуманизм трактуется как гуманизм, основанный на религиозных, духовных ценностях. В православной традиции о христианском гуманизме говорится значительно меньше. Есть, однако, интересные размышления на эту тему у великого русского философа Николая Бердяева: "Гуманизм имел христианские истоки, и в начале нового времени существовал христианский гуманизм. Но в дальнейшем своем развитии гуманизм принял формы утверждения самодостаточности человека... Признание самодовления и самодостаточности человека есть источник унижения человека и ведет неотвратимо к внутренней пассивности человека. Возвышает человека лишь сознание, что человек есть образ и подобие Божие, то есть духовное существо, возвышающееся над природным и социальным миром и призванное его преображать и над ним господствовать. Самоутверждение человека приводит к самоистреблению человека. Такова роковая диалектика гуманизма. Но мы должны не отрицать всякую правду гуманизма, как делают многие реакционные теологические направления, а утверждать творческий христианский гуманизм, гуманизм теандрический, связанный с откровением о Богочеловечестве".

Обман гуманистов атеистического толка заключается в том, что они противопоставляют гуманизм религии: мы, мол, за человека, а вы, попы и церковники, против человека. На самом же деле именно христианство поставило человека на небывалую дотоле высоту, именно благодаря христианской нравственности в мире постепенно исчезло рабство, именно христианская мораль легла в основу современной концепции прав человека. Что более гуманно – доказывать человеку, что он произошел от обезьяны, или говорить, что он создан Богом? Что более гуманно – внушать человеку, что за порогом смерти его ничего не ждет, или обещать ему жизнь после смерти? Что более гуманно – оправдывать беспорядочные половые связи, разводы, аборты и контрацепцию, или призывать к созданию прочной многодетной семьи? Я убежден в том, что христианство значительно более гуманно, чем гуманизм секулярного толка, который на самом деле является по своей сути глубоко антигуманным – в той же мере, в какой он является антицерковным и безбожным.

- В последние годы время от времени обостряются взаимоотношения светской культуры и религии. Способствует ли культура христианской миссии, христианизации общества? И есть ли у нее такие возможности? Или она отвлекает человека от пути спасения?

– Культура и творчество могут как способствовать, так и препятствовать спасению. Если творчество посвящено Богу, если творческий человек отдает свои силы служению людям, проповедует высокие духовные идеалы, то его деятельность может способствовать спасению и его самого, и тысяч людей вокруг него. Если же творческим процессом движут эгоистические или корыстные цели, если человек своим творчеством проповедует антидуховные и антигуманные "идеалы", оно может нести гибель и ему самому, и "потребителям" его творческой продукции.

Может ли считаться подлинным искусством та ужасающая "попса", которая заполонила сегодня наше телевидение? Я имею в виду не только попсу музыкальную, но и сериалы, мыльные оперы, детективы с их культом насилия. На мой взгляд, все это – антикультура и лжеискусство, скроенное на скорую руку, лишенное не только духовной, но и эстетической составляющей. Подлинное искусство так или иначе служит Богу. Знаменный распев и древнерусская икона посвящены Богу. Музыка Баха тоже, даже если написана не для богослужения. Музыка Бетховена и Брамса, хотя и не посвященная Богу напрямую, духовно возвышает человека, а значит, тоже служит делу Божию.

Культура может нести людям христианское благовестие. В советское время, когда религиозная литература была недоступна, многие узнавали о Боге и Церкви из произведений русской литературы, живописи и музыки. Светские по форме, эти произведения сохраняли глубокую внутреннюю связь с христианством и во многом выполняли ту миссию, которую в обычных условиях выполняла бы Церковь.

Сегодня для миссии Церкви нет никаких препятствий, и ее задача – вместе с деятелями культуры и искусства просвещать народ. У Церкви, культуры и искусства – единое миссионерское поле и единая просветительская задача.

- Не так давно, и для многих это было неожиданно, в России и за рубежом с большим успехом были впервые исполнены ваши музыкальные сочинения – "Страсти по Матфею" и "Рождественская оратория". Как сочетается в вашей жизни музыкальное творчество и архиерейское служение?

– Я учился музыке в общей сложности лет четырнадцать, из них лет восемь – по классу композиции. Вопрос выбора между музыкой и Церковью встал передо мной, когда мне было 13 лет. В 15 лет выбор был сделан в пользу служения Церкви. Когда я поступал в консерваторию, я уже знал, что не буду ее заканчивать. Но поступить было необходимо, так как мне было 17 лет, а в семинарию в таком возрасте не брали. Из консерватории меня забрали в армию, а после армии я уже не стал продолжать обучение музыке, но поступил в монастырь.

Став монахом, я начал заниматься изучением древних языков, стал делать переводы творений Отцов Церкви, писал книги и статьи по православному богословию. К сочинению музыки не было никакой тяги. Но два года назад что-то во мне вдруг изменилось, и я начал писать музыку. За девять месяцев написал несколько крупных сочинений – "Божественную литургию" и "Всенощное бдение" для смешанного хора, "Страсти по Матфею" для солистов, хора и струнного оркестра, "Рождественскую ораторию" для солистов, двух хоров и симфонического оркестра. При этом все в моей жизни было, как всегда – ежедневные архиерейские заботы, богослужения, конференции, командировки... Музыкальный "поток" иссяк – так же внезапно, как и возник, и в течение целого года я ничего не писал. Но этим летом вот написал новое сочинение – симфонию для хора и оркестра на слова из псалмов.

Когда я работал над "Страстями по Матфею", мне хотелось перенести в концертный зал атмосферу православного богослужения, причем вполне конкретного – Службы двенадцати Евангелий, совершаемой в канун Великой Пятницы. Эта служба построена по принципу чередования евангельских отрывков с различными песнопениями – антифонами, седальнами, канонами, стихирами и тропарями, комментирующими евангельский сюжет. Все это вместе – Евангелие и церковный комментарий к нему – создает грандиозную "симфонию" и позволяет прочувствовать последние минуты земной жизни Христа так, как будто ты сам присутствуешь и в Гефсимании, и на Голгофе. Кстати, это богослужение прекрасно описано у Чехова в рассказе "Архиерей". "Рождественская оратория" писалась по тому же принципу: евангельский рассказ, прерываемый музыкальными иллюстрациями. В московской премьере оратории участвовало 220 музыкантов – они едва поместились на сцене Большого зала консерватории. "Страсти" же исполнялись коллективом из 145 музыкантов (70 певцов, 70 оркестрантов и пять солистов.

- В конце июля завершился Архиерейский собор, посвященный 1020-летию Крещения Руси. Каковы ваши впечатления от соборных заседаний и слушаний?

– Дух единомыслия проявился в принятых решениях – в том числе по наиболее острым вопросам церковного бытия. Единодушно осуждена деятельность епископа Чукотского Диомида. Распространяемые за его подписью материалы полны лжи и дезинформации. Так, например, епископ Диомид утверждает, что в Русской Церкви "постоянно набирает силу еретическое учение экуменизма, стремящееся... объединить все веры в одну религию". Однако, во-первых, экуменизм отнюдь не стремится "объединить все веры в одну религию", а во-вторых, Православная Церковь участвует только в тех формах межхристианского диалога, которые не противоречат ее церковному самосознанию, позволяя ей свидетельствовать о себе как Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.

Епископа Диомид призывает к "выходу РПЦ МП из экуменического движения по примеру Сербской, Иерусалимской и Грузинской Церквей". Но ни Сербская, ни Иерусалимская Церкви из ВСЦ не выходили: они участвуют во всех его заседаниях, а также во всех двусторонних богословских диалогах, включая православно-католический. Грузинская Церковь, хотя вышла из ВСЦ в 1997 году, тем не менее, участвует в православно-католическом и других двусторонних диалогах. Никто из епископов не солидаризировался с заявлениями, которые за подписью епископа Диомида циркулируют в Интернете.

На собор съехалось почти 200 епископов со всех уголков России, из стран ближнего и дальнего зарубежья. Впервые после подписания Акта о каноническом общении на собор приехали представители Русской Православной Церкви Заграницей. Со всей очевидностью было явлено единство Русской Православной Церкви. Особенно отрадным было братское общение архиереев России и Украины, они засвидетельствовали свое желание сохранить единую Поместную Русскую Церковь – плод днепровской крещальной купели, 1020 лет назад предопределившей судьбы народов Руси.


Олег МРАМОРНОВ, журнал Наука и Религия №9, 2008 г.
Источник: "Интерфакс-религия"