Лента: Вопросы и комментарии

Как можно прокомментировать следующую мысль, где оправдывается вечный ад и делание добра ради награды на небе. Взято отсюда
http://yuritikhonravov.livejournal.com/93774.html

К вопросу об этических последствиях мировоззренческого выбора

---

Ответ

"Я предпочту иметь дело с тем, кто жаждет потусторонней выгоды и ради этого пренебрегает посюсторонней, а не с тем, кто пренебрегает потусторонней выгодой и жаждет посюсторонней."

Исламист-террорист-самоубийца в высшей степени жаждет потусторонней выгоды, и пренебрегает посюсторонней, но кто с ним захочет "иметь дело"? Или с искренне верующим инквизитором, который полагает, что занимается богоугодным делом, пытая "еретиков".

Получается, что надо в каждом случае очень внимательно учитывать содержание вероучения, в его конкретном истолковании, не предполагая априорно, что оно "хорошее". И если говорить об истолкованиях учений, то к более жестоким версиям толкований будут склонны те, кому нравится идея "вечного ада". Вряд ли возможно найти террориста-шахида и инквизитора, который сомневался бы в вечном аде для грешников (не будучи, как правило, озабочен вопросом собственного туда попадания; вообще, вера в посмертное возмездие куда чаще прилагается к своим врагам, нежели к себе – такова психология большинства людей).

Стало быть, важнейший момент, связанный с этическим содержанием веры, здесь прямо не оговорен (и далее рассматривается лишь вариант веры в воздаяние мучениями за зло, а не наслаждениями за зло). Но если разобраться, то ведь дело вовсе не в "потусторонности", а именно в убеждениях человека! Потусторонний мотив убеждения усиливает. Но не только добрые, а также и дурные (что ярко демонстрирует пример радикальных исламистов).


"Я предпочту иметь дело с тем, кто убеждён, что, например, за предательство или за притеснение слабого его ждут вечные муки, а не с тем, кто убеждён, что даже если его когда-нибудь накажут, всё равно в конечном итоге всё будет хорошо, зато теперь можно насладиться непосредственными и сладкими плодами предательства, притесенения слабого и тому подобного."

Но тогда получается, что согласно этому принципу не надо "иметь дела" с Богом. Ведь Бога за притеснение слабого не ждут вечные муки.

На самом деле, чтобы предлагаемый "принцип предпочтения" не приводил к абсурду, он требует одного уточнения, которое, однако, резко ограничивает область его применимости:

Если кто-либо действительно несёт в душе чёрное стремление к наслаждению злодеяниями или потенциальные склонности к этому, то, конечно, предпочтительнее, чтобы такого человека сдерживала хотя бы мысль о воздаянии. С другой стороны, такой фактор как "вечность" вряд ли имеет большое значение. На практике подавляющее большинство злодеев (а речь идёт только о таковых!) будет больше бояться земного правосудия.

Почему же с Богом можно "иметь дело" даже без угрозы "вечных мук" для Бога? Потому, что Бог – внутренне благ, т.е. Его воля – добрая. Точно так же и с человеком лучше всего иметь дело с таким, личная воля которого – добрая, который сам для себя избрал принципы высокой этики, и его установки воли показали свою устойчивость, нерушимость в течении длительного времени. Несомненно, что внутренне добрые люди встречаются, и никакие факторы, связанные с омрачённостью человеческой природы их от добра не отвратят – как минимум, в пределах спектра ситуаций, подразумеваемых фразой "иметь дело".

И не удивительно, что в реальной жизни любят внутренне добрых людей, а вовсе не тех, кто запуган будущим воздаянием. Последовательно добрый человек понимает, или хотя бы интуитивно чувствует также ложь идеи вечных мук как якобы богоустановленной нормы мироустроения, поскольку сострадает мучимым, даже если они и были когда-то преступниками. Тот же, кто волей своей принимает сознательно и глубоко идею вечного ада, кто пытается оправдать её эфемерными, лукавыми конструкциями и схемами – несёт в плане доброты явный ущерб, и, при прочих равных условиях, если только речь не идёт о явных злодеях, с ним "иметь дело" менее предпочтительно .

Запугивания наказанием, неважно – посю- или потусторонним не увеличивает число тех добрых людей, с которыми лучше всего "иметь дело", а прямо препятствует этому.