Лента: Вопросы и комментарии

Строгий логический анализ сейчас возможен и на компьютере – Пролог (логическое программирование). По объёму знаний ("слотов" – единица измерения) и скорости обработки (рассуждений) мы скоро станем невероятно "тупы". Пример: шахматы. В медицине этот процесс позитивен. Возможно ли что-то использовать в метаисторическом анализе? (Предсказание будущего, прогноз и самоопровержение его).

---

Ответ

"Строгий логический анализ" в языке программирования Пролог строг не только в том смысле, что даёт точные и бесспорные выводы, но и в том, что применим к очень и очень узкому классу задач с полной формализацией исходных данных и правил. Даже в медицине экспертная система, построенная на Прологе может играть лишь вспомогательную роль базы знаний о симптомах болезней, и доверить ей право окончательного решения – значит нанести вред многим пациентам. Если бы Пролог действительно давал бы какие-то широкие возможности, он применялся бы активно, однако в данный момент ничего подобного не наблюдается.

Для метаистории, политологии, истории религий и др. гуманитарных областей знания "логический анализ", о котором идёт речь (говоря точнее, некий поиск по стандартному алгоритму в пределах заданной формальной системы) – на практике неприменим абсолютно.

В языке Пролог задаются предикаты (логические отношения) и факты. Затем можно делать запросы, которые находят "неизвестные переменные" в предикатах. Например, задав логически друг относительно друга "понятия" отец, мать, сын, дочь, шурин, невестка, зять, тёща, свекровь и т.д., и задав несколько простых фактов – кто кому родитель среди конкретных имён людей, можно узнать кто кому зять, невестка и т.д.

Однако в области гуманитарных знаний нам невозможно сформулировать ни точные факты, ни точные соотношения. Логические отношения (предикаты) оказались бы невероятно сложны, и они динамически изменяются во времени; динамику Пролог учитывать не способен в принципе. Любая попытка формализации была бы лишь моделью, заведомо неточной и ограниченной в применении. Здесь возможно только вероятностное мышление (отбрасывающее предикаты, которые оценены как несущественные) на основе каких-то интуитивных динамических моделей в нашем сознании. Причём, использовать такую модель в собственном мышлении человек может, но формализовать и осознать её во всех деталях для самого себя – несравненно более сложная задача. Даже если бы кто-то сумел этого как бы добиться, то надо понимать, что личные субъективные модели разнятся друг с другом и вовсе не гарантируют достоверного результата! В самом лучшем случае они дают хорошее приближение, но при выходе за некие рамки применимости всё равно начнут давать неадекватные результаты (эти рамки надо уметь ощущать). Более того, у большинства людей "интуиция" даёт чрезвычайно далёкие от адекватности результаты, противоречие которых действительности не распознаётся из-за ложных представлений сознания, которые специально подстраиваются так, чтобы "согласовывать" неадекватность выводов ума с действительностью.

Поэтому объективным критерием достоверности может быть только всесторонняя логическая проверка системы представлений на внутреннюю непротиворечивость, т.е. умение искать аргументы, опровергающие те или иные построения. Кроме этого имеют значение объяснительные и предсказательные возможности, потому что можно создать массу бесполезных непротиворечивых систем, не имеющих существенной связи с действительностью.

Надо чётко понимать, что когда мы говорим о логике по отношению к "не точным" наукам, то имеется в виду совсем не то, что каждый шаг в процессе выработки новых утверждений является доказанным (как доказываются теоремы в математике), а только то, что новое утверждение не создаёт никаких противоречий с другими принимаемыми. В этом случае логическим анализом следует называть процесс поиска неявных, не известных нам заранее предикатов (которые в Прологе надо изначально задать явно!), позволяющих уточнить, улучшить, сделать более строгой модель в индивидуальном сознании, а также противоречий, позволяющих найти ошибки в этой модели. Формализация процесса такого анализа – за пределами человеческих возможностей, ибо здесь задача, скорее всего, эквивалентная задаче создания и развития до нашего уровня нового полноценного сознания.

Тем не менее, видимая логическая непротиворечивость системы представлений, её устойчивость к возражениям оппонентов, её объяснительные и прогностические возможности – очень хорошая гарантия надёжности суждений. Сам же процесс получения выводов следует в большинстве случаев вынести за скобки – если только особенности процесса не дают дополнительного материала, позволяющего сделать верифицирующий логический анализ более строгим (например, когда некто берётся ссылаться на личный мистический опыт, такой материал появляется).

* * *

В шахматах люди не то что "тупы", а просто не обладают количественными возможностями компьютера и его памятью огромного числа сыгранных прежде комбинаций. Человек играет совершенно другими методами, нежели компьютер, причём у разных людей методы могут разниться. Напротив, именно у компьютера алгоритмы относительно "тупее" – в том смысле, что они понятны людям-программистам, тогда как алгоритмы человеческого сознания, даже в столь узком виде деятельности, как игра в шахматы – непонятны.

Шахматы – игра недостаточно сложная по своей структуре. В более сложной игре, где больше различных возможностей (настолько, чтобы просчёт вариантов стал нереальным), компьютер ничего не сможет, из-за неспособности нестандартно и динамически мыслить. Компьютер не может сделать вообще ничего качественно нового, выходящего за пределы логики, заложенной программистом. В частности, компьютер не может заменить программиста. Преимущество компьютера – в скорости операций и в надёжности хранения данных. Между прочим, Д.Андреев пишет, что в существе человека заложены "умения мгновенного выполнения сложнейших умственных операций" (РМ 11.2.12). Эти возможности раскроются после преображения человеческой природы, и никакие компьютеры уже не будут нужны, как не нужны они тем из людей, кто в восходящем посмертии поднимается в небесные страны своих метакультур.