Лента: Вопросы и комментарии

Здравствуйте! Как можно оценить роман М. Булгакова "Мастер и Маргарита" с позиций Розы Мира? Насколько идея о "той силе, что вечно хочет зла и вечно совершает благо", развитая в книге, отвлекает человека от верного представления о добре и зле? Есть ли у Д. Андреева высказывания о том, что вдохновило Булгакова на создание романа и как это отразилось на его посмертии? Если нет, то что можно сказать по этим вопросам?

---

Ответ

Даниила Андреев ничего про "Мастера и Маргариту" М.А.Булгакова не пишет (и не мог) – просто потому, что книгу прочитать не имел возможности. Роман дописывался Булкаговым до самой смерти в 1940 году, так и не был приведён в окончательное состояние, а издан был только после обработки рукописей женой писателя Е.С.Булгаковой, ок. 1966 (уже после смерти Андреева).

Идея "той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо" – не собственно булгаковская, и также она не гётевская (эпиграф к роману Булгаков взял из Гёте). В принципе, данная идея вытекает из представлений о "всемогущем" Боге, и из ортодоксальной трактовки ветхозаветной книги Иова (к которой отсылает "Фауст" Гёте). Если Бог контролирует все события в бытии, во всё способен вмешаться, то любое зло, стало быть, "промыслительно попускатся" ради какой-то цели. Поскольку Бог считается ещё и благим, получается, что все действия дьявола и вообще любого злодея идут на пользу (преступления Чикатило, в том числе).

Разумеется, такой подход с идеями Розы Мира не совместим совершенно: Бог не всевластен, поскольку творит не зависимых рабов, а духовных существ, обладающих собственным потенциалом развития способностей творения, со своими "свободами и могуществами" (РМ 2.3.55), сознанием которых Бог управлять не может.

С другой стороны, нельзя сказать, что Булгаков своим романом в действительности исповедует точку зрения изложенную в эпиграфе. В самом деле, можно ли сказать, что Воланд "желает вечно зла"? Очень непохоже, скорее он желает некоей "справедливости воздаяния", которое, хотя и никаким боком не относится к числу идеалов добра ("законнические" религии будут возражать), но и сущности зла не представляет и близко (демоны используют законы воздаяния, но их цель – не воздаяние, а извлечения максимума страданий, без какой-либо меры и "справедливости"). Кроме того, "справедливость" Воланда может быть и благоприятной для судеб людей, что для демонического начала вовсе не характерно.

Далее, в каких отношениях булгаковский Свет (Иешуа, Левий Матвей) состоит с Тьмой (Воланд и свита)? В ранних редакциях текста у Булгакова Воланд чуть ли не под козырёк брал перед Иешуа, т.е. поначалу автор шёл в кильватере тривиальной мысли о дьяволе как орудии Бога, логически вытекающей из авраамических постулатов (иудаизм и ислам готовы явно признавать дьявола таким орудием, а большинство христианских конфессий и мыслителей – нет, ибо в Новом Завете много дуалистических элементов прямым текстом прописано, которые вступают в конфликт с идеей тотальной власти Бога). Таким образом, получается, что у Булгакова произошла определённая эволюция в сторону правильного, дуалистического понимания. Как видно по последним главам романа, никакого согласия между Иешуа и Воландом в романе не осталось.

Но Булгаков, конечно же, не приблизился к чёткому этическому дуализму, поскольку не освободился от первоначальных элементов диалектики в метафизической этике, о чём свидетельствует речь Воланда к Левию (при явной авторской симпатии):

"Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?" (Булгаков М. Мастер и Маргарита)

С философской точки зрения вышеприведённое "опровержение" этического дуализма (любимое, кстати, широким кругом дилетантов), откровенно беспомощно: в самом деле, какое отношение имеет исчезновение зла к исчезновению световых теней. К чему путать этический "Свет" с потоком фотонов? Этический дуализм утверждает, что актуального зла быть не должно, но вовсе не утверждает, что бытие должно быть однообразно во всех прочих отношениях. Напротив, само добро, свободное творчество в рамках принципа всеобщей любви, должно быть безгранично разнообразно по формам. Должно происходить становление и расширение таких форм. А если уж требовать зла в сознании и его реализации, то в каком именно объёме? Обязательно ли нужен садизм, или можно обойтись только существованием в мире вероломства и алчности?

Одним словом, образ "дьявола" у Булгакова приукрашен. Истинная демоническая тьма скрывается, её мрачные глубины не показываюся. Однако, соблазна, когда элементы зла представлены в привлекательной освещении, у Булгакова нет.

С образом Иешуа дело обстоит заметно лучше. Конечно, близкой аутентичности с Христом этот образ не несёт, но этический уровень булгаковского Иешуа – очень высок. Это достижение не самого автора, а Льва Толстого, которого Булгаков ставил очень высоко (именно к идеалам учения Л.Н.Толстого образ Иешуа наиболее близок):

"[...] явление Толстого в русской литературе значит то же, что для верующего христианина евангельский рассказ о явлении Христа народу. – После Толстого нельзя жить и работать в литературе так, словно не было никакого Толстого" (Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова)

Однозначную оценку роману Булгакову дать невозможно. В нём и светлые элементы несомненно можно увидеть, и трактовку "зла", которая сбивает с толку. Отношения Булгакова со Сталиным, его пьеса "Батум", написанная в конце жизни (написанная как апология "Сталина в молодости", но Сталиным запрещённая, хотя и названная при этом очень хорошей) – также показывают сложность и неоднозначность душевного состояния Булгакова.
http://bulgakov.km.ru/teatr/batum.htm