Лента: Вопросы и комментарии

Одни исследователи наследия Даниила Андреева пишут о его уникальности, как о вестнике. Другие упоминают его предшественников Платона, Беме, Сведенборга (я пропускаю Данте и Вл.Соловьева, названных самим Андреевым). Есть ли в трудах этих трех религиозных философов, что-то перекликающееся с концепцией Д.Андреева?

---

Ответ

Степень оригинальности, новизны концепции Даниила Андреева действительно велика. Никакое другое известное нам произведение индивидуального автора не может в этом плане с ней сравниться. Это объективный факт, который без труда можно доказать, выделив ключевые положения и сопоставив их с другими системами. Если какой-нибудь "исследователь" всё подряд смешивает, то это свидетельствует лишь о том, что он, скорее всего, не разбирается ни в одной из систем, которые перечисляет, а суть идей Даниила Андреева усвоить оказался не в состоянии. Таких людей действительно немало, в наш век всеобщего дилетантизма в религиозно-философских вопросах, когда анализ идей подменяется либо эклектической "эзотерикой", либо догматическим замыканием в бастион несостоятельных ортодоксальных схем, объявляемых "единственной истиной".

С философией Платона система Д.Андреева кардинально не совпадает в том, что не предполагает существования какого-либо "мира идей", отличного от "мира явлений". Метафизика Розы Мира куда ближе к Аристотелю.

Построения Бёме довольно оригинальны, а что касается сходств – то их очень немного можно обнаружить. Ну разве что Бёме относился в некоторой степени критически с священному писанию (хотя верил в легенду об Адаме и Еве и проч.). Также Бёме довольно пристально рассматривает вопросы добра и зла, хотя его объяснения на этот счёт не имеют общего с Д.Андреевым (взгляды Бёме по этому вопросу своебразно преломились в философии Н.Бердяева; но рассуждения Бердяева о некоей загадочной "до-бытийной свободе", как источнике зла, убедительными не назовёшь).

Со Сведенборгом – вообще практически ничего общего (за вычетом вещей, общих для всех учений христианского типа), и очень серьёзные расхождения в плане описаний, относимых к трансфизической сфере. Также, и Сведенборг, и Бёме – приписывали Богу "всемогущество" и потому не могли серьёзно продвинуться в этике. Относительно Сведенборга уместно процитировать С.Джимбинова: "Андреев – явление, значение которого пока по-настоящему не осознано. Сожалею, что когда-то легкомысленно назвал его "русским Сведенборгом". Для оценки всего, что сделал Даниил Андреев, только одно слово кажется адекватным – чудо."

Что касается Данте – то общность есть на уровне опыта мистического созерцания трансфизической реальности. Однако Данте в плане религиозной философии был ортодоксальным католиком, и в "Божественной Комедии" есть, например, абсолютно неприемлемые нравственно места, где он, описывая мучения грешников в аду, восхваляет "справедливость Божию". Поэтому переоценивать Данте не стоит – мистик он был великий, но в мировоззренческом плане никакого переворота не произвёл.

Больше всего сходства, конечно, с Вл.Соловьёвым. Прежде всего – мистический опыт русского философа, его встречи с Софией (Звента-Свентаной). Во-вторых, очень много общего в этике (см. книгу "Оправдание добра"). В-третьих – в стремлении к преобразованию человеческого народоустройства и во взгляде на роль России в этом процессе. А вот в плане философской метафизики – общего мало. Система Соловьёва изначально строилась как монистическая и "оптимистическая", не усматривавшая в мире активного и сознательного злого начала (богоотступнических сил). Правда, к концу своей неожиданно оборвавшейся жизни Соловьёв осознал эти проблемы и стоял на пороге пересмотра своей философии (кстати, ряд документальных материалов подтверждает указанную Д.Андреевым причину смерти Соловьёва).

Вместе с тем, существует множество частных "параллелей" к изложенному Д.Андреевым: и в фактах истории, и в мистическом опыте разных людей и во многом другом. Но это параллелли на уровне событий, явлений, а не на уровне теорий ума об этих явлениях.