Лента: Вопросы и комментарии

Согласно концепции Розы Мира, Ислам имеет общую трансфизическую основу с Христианством. Однако влияние на верующих существенно различается. Собственно, сам характер верования, молитвенное состояние различаются. Не означает ли это, что сейчас основы Ислама и Христианства различны?

---

Ответ

Да, их "основы" различаются в очень существенной мере, причём из текстов Д.Андреева это следует предельно ясно. Ряды трансфизических реальностей, соотносимых с исламом и христианством, имеют лишь нечто общее, но далеко не тождественны. Если два множества дают непустое пересечение, это ведь не значит, что они на 100% совпадают.

В первую очередь надо сказать, что даже разные виды христианства бывают обращены не к одним и тем же трансфизическим духовным истокам и высотам. Характер верований протестантских групп и их "духовные практики" самым ощутимым образом отличаются и от католицизма, и от православия. Среди православных деятелей прошлого и настоящего есть заметный ряд таких, которые подчёркивали различия в молитвенных состояниях с католиками. Они склонны считать их "экзальтированными", "нетрезвенными", и "пребывающими в прелести"; в качестве примера любят приводить цитаты тексты католической святой Терезы Авильской. Эти обвинения немногого стоят, прежде всего потому, что и православные, и вообще практически любые подобные практики также связаны со своими опасностями впадения в прелесть (достаточно почитать древний патерик, где описываются видения, в которых "ангелы" разрубают младенца Иисуса на части и происходит причащение "телом и кровью" в буквальном смысле! смысл – в оправдании определённых догматических вероучительных положений о "пресуществлении" Св. Даров).

Но различия и в самом деле есть.

Что же соответствует своеобразию конфессий в трансфизическом плане? – Им соответствует различие метакультур, порождающее духовные различия не только в культурной, но и религиозной традиции. С протестантизмом связана Северо-западная метакультура (её вершина – затомис Монсальват). С католицизмом – Романо-католическая (затомис, условно называемый "Эдем"). А с православием – затомис византийской метакультуры ("Рай"), не имеющий, после падения Византии, прямого метакультурного выражения в нашем мире (но определённое влияние всё же сохраняющий, прежде всего на народы балканского полуострова), и Небесная Россия (или Святая Русь) – вершина нашей российской метакультуры.

Не только светлая, но и тёмная трансфизическая сторона в каждой метакультуре своя: свои уицраоры, свои шрастры, свои миры возмездия, и, как правило, свои религиозные эгрегоры, порождаемые непросветлённой стороной коллективной психики человеческих сплочённых образований, а затем, обратно, влияющие на причастные к ним множества людей. К примеру, иерократические устремления римских пап к политическому господству были характерны в прошлом для католицизма (демонизированный эгрегор), но в тот же период в православии вышло совсем другое – подчинение официальной церкви государству (т.е. подавление активности эгрегора православия демонами великодержавия Византии, а затем России).

Объективные различия между двумя влиятельными течениями ислама, суннизмом и шиизмом, заметно меньше, нежели между христианскими культурами. Это и понятно, ведь небесная вершина для всех мусульманских народов – одна: затомис Джаннэт (или Джаннат, "рай" по-арабски). Также и эгрегор в целом один и тот же, поэтому губительный процесс демонизации эгрегора ислама в наше время отражается на всех мусульманах (и на шиитах из "партии Аллаха" в Ливане, и на суннитах в Палестинской автономии).

Теперь о том, что общего у ислама и христианства. Если исключить из рассмотрения наследие ветхозаветного мифа (которое разделяется ещё и иудаизмом), то всё равно обнаружится много общего. Например, в ветхозаветном иудаизме нет никакого намёка даже на представление о рае на небесах, и вообще не раскрыта тема посмертной судьбы человека. В исламе же этот образ акцентирован столь же ярко, как и христианском ортодоксальном богословии (при том, что текстами Нового Завета однозначно и твёрдо доказать наличие небесного рая нельзя: есть много "иудейских" мест, где подразумевается, что все умершие "спят" до воскрешения их тел в "последний день"). Слово "рай" в разных формах стало названием небесных стран сразу нескольких метакультур – Романо-католической, Византийской и Мусульманской.

В исламе сформировалось понятие о приходе антихриста (Даджал) в "конце времён", и о том, что антихриста победит пророк-мессия Иса (Иисус Христос), вновь сходящий на землю.

Ислам признаёт Иисуса за пророка от Аллаха. Более того, признаётся даже такое неорганичное для исламского мировоззрения представление, как непорочное зачатие Иисуса Девой Марией.

С точки зрения метаистории, такие параллели в религиозных мифах объясняются тем, что настоящей миссией Мухаммеда было не создание новой религии, а реформирование христианства. Он поступил ошибочно, создав на основе своего духовного опыта (недостаточного) поэтическое произведение, претендующее на статус нового откровения – Коран. С другой стороны, главной целью для Мухаммеда было противодействие некоему лжепророку (вероятно, это известный по истории Мусейлима), полем деятельности которого должен был стать арабский народ, а идейная сторона состояла в предельном извращёнии несовершенной сложившейся исторической формы христианства, которое могло бы превратиться при нём в религию "левой руки".

С точки же зрения трансфизики, т.е. вопроса о духовных влияниях (провиденциальных), формировавших ислам после Мухаммеда, дело в том, что у ислама, в отличие от пяти других великих религий, нет своего высшего аспекта религиозного трансмифа. Таким образом, исламская религиозная самобытность связана только со сферой метакультуры мусульманских народов. Но искажённо исламский миф (т.е. представления, бытующие у мусульман в нашем мире) всё же несёт отблески более высокой реальности – трансмифа христианства. Это и есть движущая сила свыше, ответственная за параллелизм идей и образов.