Лента: Политика

Чего не понимает истеблишмент

Резюме: Поскольку американская эра близится к концу, Вашингтону необходимо взять на вооружение новую большую стратегию, чтобы справиться с ситуацией в мире. Именно такой стратегией является реализм, исповедуемый Трампом.>cut>

Победа Дональда Трампа на президентских выборах 2016 года предвещала не меньше чем катастрофу. По крайней мере, в этом твердо убеждены все те, кого советник по внешней политике в администрации Обамы Бен Роудс назвал «Кляксой», – сообщество людей в крупнейших средствах массовой информации и внешнеполитическом истеблишменте обеих партий. Они руководствуются традиционными идеями, напускным благочестием и ложной мудростью, встревожены упадком мирового порядка, ведомого США. «Вполне возможно, мы являемся свидетелями начала мировой рецессии, которой не видно конца», – предсказывал публицист The New York Times Пол Кругман после победы Трампа. Другие пророчествовали, что Трамп уйдет в отставку к концу первого года президентского срока (Тони Шварц, соавтор книги «Трамп: искусство сделки»), либо что он через шесть месяцев будет укрываться от правосудия в посольстве Эквадора (мнение либерального комментатора Джона Аравосиса), либо что США пойдут тем же путем, что и Германия, деградировавшая от Веймарской Республики до Третьего рейха. Последнее предупреждение сделал бывший президент Барак Обама в декабре прошлого года, когда, выступая в Экономическом клубе Чикаго, напомнил о нацистской Германии. «Нам необходимо заботиться о нашем демократическом саде, иначе он может быстро прийти в запустение, – сказал Обама. – Тогда погибло 60 миллионов человек. Так что вам надо быть внимательными. И голосовать».

Конец света до сих пор не наступил – до этого далеко. Через год после избрания Трампа Исламское государство, или ИГИЛ (между прочим, фашистская организация), по сути, побеждено в Сирии и выбито из всех своих центров в Ираке. Это стало возможно благодаря решению администрации Трампа вооружить преимущественно курдское ополчение, воющее с ИГИЛ в Сирии, а также предоставить командующим сухопутными войсками больше свободы в руководстве боевыми операциями. Вместе с тем Трамп продолжил реализацию доктрины Обамы, направленную на уклонение от крупномасштабных войн на Ближнем Востоке с применением обычных вооружений, и преуспел там, где его предшественник потерпел фиаско. Он провел четкую «красную линию», предупредив Башара Асада о недопустимости применения нервно-паралитического газа в Сирии, а когда эта линия была нарушена, нанес точечные удары с воздуха по подразделениям Асада. Что касается Северной Кореи, то стратегия «максимального давления» Трампа вдвое уменьшила международные выплаты этой стране. Это заставило Ким Чен Ына осознать, что единственный выбор для него – сесть за стол переговоров.

На внутреннем фронте безработица упала в мае до 3,8% – такого не было с бурных дней доткомовского бума. При этом безработица среди афроамериканцев достигла рекордно низких значений. Среди граждан латиноамериканского происхождения, тинейджеров и людей без высшего образования она находится на самом низком уровне за много десятилетий или близко к этим показателям. Что касается работающих женщин, то безработица ниже всего за 65 лет. За время президентства Трампа фондовый рынок и потребительcкое доверие побили все мыслимые рекорды. Количество обращений за ипотечным кредитом для приобретения нового дома достигло высшей точки за 7 лет, а цены на бензин и топливо упали до самых низких значений за 12 лет. Наконец, Трамп пообещал положить конец эпохе, когда «наши политики были больше заинтересованы в том, чтобы защищать границы других стран, чем свои собственные». И число нелегальных иммигрантов с ноября 2016-го по ноябрь 2017 года снизилось на 38%. А в апреле 2017-го пограничная служба зафиксировала 15 766 инцидентов на юго-западных рубежах страны, что стало самым низким показателем как минимум за 17 лет.

Критики обвиняют Трампа в том, что он отвергает многие незыблемые постулаты либерального мирового порядка – обширной и многогранной системы, которую США и их союзники выстраивали и поддерживали на протяжении семи десятилетий. Поставив под сомнение саму суть международного сотрудничества, он пошел в наступление на мировую систему торговли, уменьшил финансирование ООН, раскритиковал НАТО, вознамерился положить конец многосторонним торговым соглашениям, призвал снова включить Россию в клуб ведущих держав G7 и глумился над попытками дать ответ на глобальные вызовы, такие как изменение климата. Но что бы ни говорило сборище глобалистов в Давосе, подобную политику следует приветствовать, а не опасаться ее. Транзакционный подход Трампа к связям с внешним миром означает, что Соединенные Штаты меньше заинтересованы в управлении долгосрочными отношениями. Их больше интересует, какую выгоду можно извлечь из краткосрочных сделок. Трамп просигнализировал всему миру, что США отныне будут стремиться отстаивать узко определяемые собственные интересы, а не интересы так называемого мирового сообщества, даже если для этого придется поступиться интересами давнишних союзников.

По сути, это реалистский подход. В ходе избирательной кампании и за время пребывания в Белом доме Трамп настаивал на том, чтобы союзники разделяли бремя ответственности за свою оборону. Он также потребовал коррекции торговых сделок, чтобы выровнять игровое поле в пользу американских предприятий и рабочих – для защиты американских промышленных отраслей от валютных манипуляций. В душе Трамп экономический националист. Он считает, что экономические отношения важнее политики, глобализация не укрепляет согласие между странами, а экономическая взаимозависимость усугубляет уязвимость государства. Он также утверждает, что государство должно вмешиваться, когда интересы компаний расходятся с интересами национальной безопасности. Например, требовал бойкота компании Apple до тех пор, пока она не помогла ФБР взломать айфон одного из террористов, осуществивших теракт в Сан-Бернардино, штат Калифорния. Подобное реалистское мировоззрение не только легитимно, но и отвечает чаяниям американских избирателей, которые справедливо признают, что Соединенные Штаты больше не живут и не действуют в однополярном мире, возникшем после окончания холодной войны. Сегодня им приходится существовать в многополярном мире с обостряющейся конкуренцией. Трамп просто отказывается от старых штампов и предрассудков, воспринимая международную политику такой, какой она всегда была и есть на самом деле, – крайне конкурентной средой, населенной своекорыстными государствами, озабоченными собственной безопасностью и экономическим благополучием. Лозунг Трампа «Америка прежде всего» радикален лишь как призыв отстаивать прежде всего интересы США.

Бесплатного сыра больше не будет

Главная задача, поставленная Трампом, – восстановить нормальный торговый баланс между Соединенными Штатами и остальным миром, чтобы выправить систематический и чрезмерный перекос в торговле с богатой Восточной Азией и Европой и одновременно защитить отрасли, жизненно важные для американской национальной безопасности. Торговый баланс – это разница между стоимостью экспорта и импорта. Когда импортируется больше, чем экспортируется, образуется торговый дефицит, означающий, что страна во многом зависит от прямых зарубежных инвестиций или от денежных заимствований для восполнения разницы. В долговременной перспективе устойчивый дефицит торговых операций снижает совокупный спрос на товары и услуги в стране, замедляя рост экономики и занятости населения. В 2017 году торговый дефицит США в области товаров и услуг вырос на 12% – до 566 млрд долларов, и это самый высокий показатель с 2008 года. С учетом этого дисбаланса странно слышать, что мнимые друзья и союзники Соединенных Штатов клеймят Трампа как протекциониста, вознамерившегося уничтожить либеральный экономический порядок. Этим неблагодарным администрация Трампа посылает недвусмысленный сигнал: вам никто больше не позволит держать американцев за наивных простаков. Иными словами, бесплатного сыра больше не будет.

«Клякса» переживает, что политика администрации Трампа свидетельствует о резком снижении готовности США укреплять мировую торговлю и инвестиции. Однако угрозы Трампа ввести высокие заградительные пошлины и прочие протекционистские меры – скорее, средство давления на другие страны, чтобы они открыли свои рынки для американских товаров. Это также попытка повысить стратегический статус торговой дипломатии с помощью санкций и иных форм экономического государственного управления и надавить на другие страны, чтобы заставить их делать то, что хочет Вашингтон и чего они в противном случае делать не станут. В конце концов, Соединенные Штаты остаются ведущим мировым рынком экспортных товаров, что дает стране огромное преимущество и важный рычаг влияния в торговых переговорах. Однако США традиционно пренебрегали этим средством, чтобы не прослыть врагами либерального мирового порядка. Трамп избрал другой путь.

В отношениях с Китаем – единственным государством, которое может на равных конкурировать с Америкой, Трамп использует торговую дипломатию, чтобы добиться ряда ценных уступок. В настоящее время торговый дефицит с КНР составляет 375 млрд долларов; во время переговоров в мае сообщалось, что китайские официальные лица пообещали уменьшить дефицит до 200 млрд долларов к 2020 году. Администрация Трампа продолжает оказывать давление на китайское правительство, требуя прекратить помощь китайским компаниям и то, что Вашингтон считает несправедливыми субсидиями. В течение ряда лет китайские госпредприятия скупали американских конкурентов в высокотехнологичных отраслях, тогда как американским компаниям запрещалось приобретать конкурирующие с ними китайские компании. Однако теперь Белый дом намерен наложить на Китай аналогичные инвестиционные запреты. Как сообщила в марте The New York Times, «он готовится ограничить китайские инвестиции в новейшие американские технологии – от микрочипов до беспроводной технологии 5G».

Принимая меры для выправления дисбаланса в экономических отношениях с Китаем, администрация Трампа ввела пошлины против демпинга на крупные стиральные машины и оборудование солнечной энергетики из КНР, а также ввозные пошлины на китайскую сталь и алюминий по соображениям национальной безопасности. В апреле администрация пригрозила жесткими пошлинами на импорт 1300 китайских изделий на общую сумму 50 млрд долларов, приоткрыв завесу над самым агрессивным планом противодействия торговым методам Пекина за последние десятилетия. Китай в ответ предложил купить американский экспорт на 70 млрд долларов, если администрация Трампа не будет вводить упомянутые и планируемые пошлины. А в мае Китай снизил ввозные пошлины на зарубежные автомобили с 25% до 15% (при этом американская ввозная пошлина на автомобили иностранного производства – всего 2,5%).

Трамп дал ясно понять, что даже соседи и ближайшие союзники США не будут освобождены от американских пошлин. В конце мая он выполнил свое предвыборное обещание, введя 25-процентную пошлину на импорт стали и 10-процентную – на импорт алюминия из Канады, Мексики и ЕС. В качестве оправдания администрация сослалась на соображения национальной безопасности и выводы министерства торговли о том, что импорт металла приводит к деградации американской индустриальной базы. Канада объявила об ответных шагах и вместе с остальными членами «Большой семерки» приняла заявление о «единодушной озабоченности и разочарованности» решением Соединенных Штатов.

Если отбросить в сторону возмущение партнеров, то введение пошлин Трампом вполне оправданно. Это не более чем «реализм для чайников» в чистом виде. Как отметил политолог Джонатан Киршнер, в анархическом мире «государства будут стремиться к самодостаточности, чтобы гарантировать себе способность использовать средства конкурентной борьбы и снизить собственную уязвимость, вызванную нарушением международных экономических потоков, характерных для мирного времени». В программной внешнеполитической речи во время избирательной кампании Трамп сам сформулировал эту позицию: «Ни одна страна, которая не ставила свои интересы на первое место, никогда не процветала. И наши друзья, и наши недруги ставят интересы своих стран выше наших интересов, и мы должны начать делать то же самое, поступая с ними по справедливости. Мы больше не будем делать нашу страну или ее народ заложниками ложной песни глобализма. Национальное государство остается подлинным фундаментом счастья и согласия в обществе». В словах Трампа явно прослеживается лейтмотив реализма.

Больше никаких многосторонних соглашений

Еще один столп в фундаменте внешнеполитической платформы Трампа состоит в том, что Соединенным Штатам следует работать с международными партнерами по возможности на двусторонней основе, а не через многосторонние соглашения и договоренности. Следуя этой линии, администрация Трампа вышла из ядерной сделки по Ирану, Транстихоокеанского партнерства и Парижского соглашения о противодействии изменениям климата. Она предложила уменьшить взносы США в ООН на 40%, заставила Генеральную ассамблею сократить миротворческий бюджет на 600 млн долларов, объявила о намерении выйти из ЮНЕСКО и Совета по правам человека ООН, а также отказалась от переговоров по миграции. Трамп также пригрозил разорвать Североамериканское соглашение о свободной торговле и вместо этого подписать отдельные соглашения с Канадой и Мексикой. Ему кажется, что соблюдение таких договоренностей легче контролировать, чем многосторонние соглашения.

С точки зрения Трампа, многосторонние отношения «снижают нашу способность контролировать свою политику». Даже поборникам либерального мирового порядка следует признать его правоту, поскольку это именно то, ради чего и был создан миропорядок, основанный на правилах: ограничить выгоду от своевольного применения чрезмерной силы в международных отношениях и политике. Фактически те, кто выступает за такой порядок, стремятся ни много ни мало к революционному преобразованию мировой политики, надеясь заменить анархическую систему международных отношений, где правит бал грубая сила, системой, где все подчинено власти закона. Для этих поборников глобализма главная фишка всегда состояла в том, чтобы убедить слабые и второстепенные государства – то есть всех, кроме США, – что институциональные ограничения и многосторонние соглашения свяжут свободу действий гегемона. Чтобы такой порядок работал, он должен быть автономным и способным обеспечить соблюдение правил независимо от желаний гегемона. Иначе у других стран не окажется оснований полагать, что данный порядок будет всегда ограничивать власть гегемона.

Теперь игра окончена. Трамп понял, что многочисленные институты послевоенного мироустройства фактически связывают Америку по рукам и ногам, и освободился от этих пут. Слабость господствующего миропорядка не должна никого удивлять: со времени окончания Второй мировой войны международные институты и нормы подкреплялись силой США, а потому не могут использоваться для их сдерживания. По большому счету, Соединенные Штаты всегда сдерживали себя сами, и мало кто может обвинить Трампа в том, что он открыл эту и без того всем хорошо известную истину. Американские лидеры и внешнеполитические элиты выступали в защиту многосторонних соглашений, международных институтов и власти закона как чего-то самоценного – безотносительно к тому, как все это сказывается на национальных интересах страны.

Безбилетников больше не будет

Заключительный внешнеполитический постулат Трампа – это его требование, чтобы союзники несли справедливую долю расходов на свою оборону. НАТО соглашается, что на долю США приходится 73% расходов альянса, что слишком много для организации с 29 странами-членами, главная задача которой – обеспечение европейской безопасности. Тем не менее обозреватели привычно потешались над Трампом за то, что он называл союзников «безбилетниками», стремящимися все заботы о собственной безопасности переложить на США. Они могли бы добавить, что так же их называл Обама. «Безбилетники меня огорчают», – сетовал он в интервью журналу The Atlantic в 2016 году. Обама включил в список партнеров, не желающих нести свою ношу, Великобританию, предупредив, что эта страна больше не сможет рассчитывать на «особые отношения» с Америкой, если не будет тратить хотя бы 2% своего ВВП на оборону.

На протяжении нескольких десятилетий американские президенты сетовали по поводу нежелания европейцев увеличивать расходы на оборону, но, когда доходило до дела, ничего не делали для решения этой проблемы. В годы холодной войны Соединенные Штаты и их союзники вместе противостояли советской угрозе, что хоть как-то объясняло нежелание Вашингтона надавить на партнеров. Но теперь, когда дракон убит, и притом много лет назад, и когда правительство США думает резко сокращать социальные расходы для восстановления финансового здоровья страны, не может быть никакого оправдания дальнейшему субсидированию безопасности Европы. Как выразился на страницах этого журнала политолог Барри Позен, «это социальное пособие для богатых».

Похоже, что нападки Трампа на НАТО уже приносят плоды. Расходы на оборону европейских членов Атлантического альянса достигли максимума с 2010 года. Однако, по мнению «Кляксы», Трамп не просто пытается заставить союзников платить по справедливости, но и активно работает над уничтожением НАТО. Дэвид Леонхардт, журналист The New York Times, написал в июне этого года: «Если бы президенту США нужно было набросать план развала Атлантического альянса, то этот план удивительным образом напоминал бы то, что делает Трамп». Похоже, что Леонхардт, однако, забыл одну прописную истину: «Величайший враг альянса – это победа». Когда Запад победил в холодной войне, НАТО утратило смысл существования. В мире, который все больше становится многополярным, альянсы теряют былую жесткость: друг сегодня может стать врагом завтра (или как минимум конкурентом) и наоборот. Трамп с этим согласен. Он придерживается принципа Realpolitik: «У Америки нет постоянных друзей или врагов; есть только интересы».

Инстинкты Трампа-реалиста ярче всего проявляются в его подходе к России. Как и все американские президенты до него, Трамп встретился с лидером Кремля, ища сотрудничества в решении ряда вопросов безопасности (в данном случае по Ирану и Сирии), а также для того, чтобы избежать войны между двумя ядерными сверхдержавами, если говорить о самом фундаментальном и экзистенциальном уровне отношений. Те, кто громче всех кричат, что Россия – смертельный враг США и что Трамп – марионетка российского президента Владимира Путина, – это те самые люди, которые проводили провальный внешнеполитический курс в последнюю четверть века.

Суть в том, что Трамп – не главная причина, по которой связи внутри НАТО ослабевают и разваливаются; всему виной структура международных отношений. На самом деле то же самое можно сказать и о предшественнике Трампа. Многое из того, что раздражало внешнеполитическую элиту, – конкретно, минималистские стратегические цели Обамы и его разговоры о медленном, но верном и безопасном продвижении вперед к намеченной цели (известная цитата Обамы, где он описывает свою международную стратегию в бейсбольных терминах – как серию «синглов» и «даблов», то есть ударов, при помощи которых игрок нападения постепенно, отрезок за отрезком, продвигается от одной «базы» к другой. – Ред.) – было по сути своей осознанием структурных ограничений.

В годы холодной войны, по словам политолога Джона Айкенберри, «Америке нужны были союзники, а союзникам нужна была Америка», и эта взаимозависимость «создавала стимулы для сотрудничества в других областях, помимо национальной безопасности». Все изменилось после того, как исчезла советская угроза, общая для всех стран Запада. У Соединенных Штатов стало меньше ограничений во внешней политике; но то же можно сказать и об их союзниках. У них снизилась потребность в великодержавном покровителе, и поэтому у Вашингтона теперь меньше рычагов влияния. В 1993 г. Кеннет Уолц, приверженец школы реализма в системе международных отношений, мудро заметил: «Советский Союз создал НАТО, а исчезновение советской угрозы “освободило” Европу, Запад и Восток. Однако свобода влечет за собой необходимость полагаться на себя». Говоря о европейских странах, Уолц приходит к такому выводу: «В не слишком отдаленной перспективе им придется самим заботиться о своих интересах – либо пожинать последствия собственной беспечности». Спустя четверть века эта «не слишком отдаленная перспектива» наконец-то наступила. Трамп не создавал эту реальность – он просто ее признал.

Все дело в структуре, глупыш

Говоря откровенно, не все при администрации Трампа идет так уж хорошо. После того как президент осудил проект национального строительства и назвал войну в Афганистане «бессмысленной тратой средств», ведущие советники убедили его отказаться от поспешного ухода из этой страны. Они доказывали, что это создаст вакуум, который заполнят ИГИЛ и «Аль-Каида», а потому необходимо оставить там небольшой американский контингент для противодействия возрождающемуся «Талибану». «Поначалу я был намерен вывести оттуда наши войска, и, как правило, мои инстинкты меня не обманывают, – сказал Трамп, объявляя о новой стратегии. – Но я всю жизнь слышу, что решения, принимаемые за столом в Овальном кабинете, значительно отличаются от тех, которые подсказываются здравым смыслом». Ему следовало прислушаться к собственной интуиции вместо того, чтобы соглашаться с нелепой идеей, будто несколько тысяч американских солдат и офицеров смогут добиться того, что оказалось не под силу стотысячному воинскому контингенту, – найти выход из тупика в самой длительной войне в истории Америки.

Однако Трамп понимает одно: либеральный мировой порядок болен. Эта болезнь, как доказывает публицист Мартин Вольф, развилась в мировом масштабе из-за того, что «после окончания холодной войны Запад неуклонно становился все менее востребованным как сообщество безопасности; это усугублялось снижением его экономического веса, особенно по отношению к Китаю». Внутри страны проблемы объясняются мнением, разделяемым многими жителями богатых стран, что они ничего не получили от либерального мирового порядка. «Более того, у многих возникает ощущение упущенных возможностей, доходов и уважения». Многие американцы справедливо полагают, что глобализация, наводняя страну дешевыми потребительскими товарами и уводя рабочие места за рубеж к низкооплачиваемым рабочим, разрушает промышленное производство США, увеличивая безработицу и снижая заработную плату. Неудивительно, что сетования Трампа по поводу несправедливых торговых соглашений нашли понимание у избирателей, особенно жителей промышленного Среднего Запада.

Ослепленные своей неприязнью к человеку труда, внешнеполитические элиты упустили из виду более серьезные структурные силы в мире, которые привели Трампа к власти. Чтобы понять действие этих сил, необходимо вернуться к концу холодной войны. Будучи единственной сверхдержавой в то время, Соединенные Штаты тесно взаимодействовали с миром, но цель этого взаимодействия изменилась. В годы холодной войны она состояла в сдерживании Советского Союза; США действовали, исходя из нужд обороны, и стремились сохранить статус-кво. Однако впоследствии они взяли на вооружение ревизионизм под маской либерализма. Как непререкаемый гегемон, Соединенные Штаты вознамерились перестроить большую часть мира в соответствии со своими представлениями о мировом порядке. Вашингтон не только состыковал собственную практику с принципами демократии, прав человека и с правосудием, но и начал активно пропагандировать и насаждать либеральные ценности за рубежом. Это стало концом прагматизма времен холодной войны и наступлением эры крестовых походов во внешней политике США. В мечтах и грезах американских внешнеполитических элит все страны, включая великие авторитарные державы, такие как Китай и Россия, должны были стать соискателями членства в мировом порядке, где Соединенные Штаты занимают доминирующее положение.

Затем наступила Великая рецессия, бросившая тень сомнений на относительную силу Америки на фоне усиления Китая и возрождения России. В результате эпоха однополярного мира если и не полностью завершилась, то явно подходит к концу. Слабеющие державы в условиях низкой уязвимости склонны сокращать свои внешние обязательства и обращать взоры вовнутрь (как это сделала, например, Великобритания после Первой мировой войны). Поэтому не стоит удивляться тому, что так много американцев наконец-то усомнились в большой стратегии своей страны, игравшей роль мирового жандарма, и проголосовали за кандидата, обещавшего поставить интересы Америки на первое место. Поскольку американская эра близится к концу, Вашингтону необходимо взять на вооружение новую большую стратегию, чтобы справиться с ситуацией в мире. Именно такой стратегией является реализм, исповедуемый Трампом.


Рэндалл Швеллер(Randall Schweller) – профессор политологии и директор программы исследования реалистичной внешней политики в Университете штата Огайо
Источник: "Россия в глобальной политике"
Оригинал публикации: "Three Cheers for Trump’s Foreign Policy "
Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2018 © Council on Foreign Relations, Inc.