Лента: Политика

XIX съезд Коммунистической партии Китая (КПК) стал одним из самих закрытых форумов в новейшей партийной истории Поднебесной – в том числе по причине остроты решавшихся на нем кадровых вопросов в контексте проводимой партийным генсеком и председателем КНР Си Цзиньпином широкомасштабной борьбы с коррупцией. В докладе самого Си Цзиньпина антикоррупционная составляющая партийной политики была сформулирована следующим образом: «Мы будем выводить на чистую воду тигров, смахивать мух и охотиться на лис», – что подразумевает борьбу со злоупотреблениями на всех уровнях партийных и государственных структур. Как следствие данной борьбы, а также общего процесса омоложения руководящих органов Компартии Китая («рубежным» возрастом с точки зрения сохранения членства в ЦК КПК являются 70 лет), состав ЦК КПК обновился на нынешнем съезде более чем наполовину. Серьезные изменения претерпел также состав политбюро ЦК и его постоянного комитета.

Существенные коррективы внес Си Цзиньпин и в содержание так называемых 14 принципов «социализма с китайской спецификой», – относящихся еще к временам Дэн Сяопина. Ключевыми среди них председатель КНР в своем докладе предложил сделать, помимо борьбы с коррупцией и решением экологических проблем, также укрепление международного влияния страны. Согласно обнародованному им графику, к 2035 году Китай должен «подняться до уровня стран-лидеров инновационного типа», а к 2050 году – превратиться «в богатую и могущественную, демократическую и цивилизованную» державу. К этому же году Народно-освободительная армия Китая должна стать «силой мирового класса», – подчеркнул в своем продолжавшемся непривычно долго (3 часа 23 минуты) докладе на съезде Си Цзиньпин.

Именно международный аспект в перспективной политике Китая представляет особый интерес в контексте нынешнего партийного форума, учитывая несомненно нарастающую геополитическую активность Китая в регионе и в мире в целом. В докладе Си Цзиньпина было обоснованно отмечено, что «мягкая сила» и международное влияние Китая значительно возросли», а «международное положение страны вышло на небывалый уровень». «Настало время нам выйти на авансцену мира и начать делать больший вклад в историю человечества», – подчеркнул председатель КНР.

Следует учитывать, что традиционно съезды КПК не принимают программных документов и заявлений, касающихся внешнеполитических вопросов, и принципиальные выводы о характере изменений можно сделать на основе изменений кадрового состава, а также иерархии тезисов из отчетного доклада самого генерального секретаря.

С этой точки зрения ключевой представляется именно широкая кадровая ротация, осуществленная на XIX съезде КПК, которая объективно усиливает вес самого Си Цзиньпина, а также более молодого поколения «технократов». Это обстоятельство уже дало определенные основания для прогнозов в духе того, что Китай «движется от модели коллективного управления к сосредоточению власти в одних руках». (vedomosti.ru)

Подобная ситуация, в свою очередь, позволяет ожидать дальнейшее возрастание активности Китая на международной арене как в военно-политической, так и финансово-экономической сферах, – являющихся предметом особого интереса лично для Си Цзиньпина.

Экономическая составляющая китайской экспансии – которая особенно тревожит президента США Дональда Трампа – напрямую традиционно была связана с эффективным использованием Пекином социо-демографических факторов, в первую очередь, дешевой рабочей силы. Это позволяет стране все последние годы сохранять устойчивые темпы экономического роста. Валовой внутренний продукт страны вырос в третьем квартале текущего года на 6,8% в годовом выражении. Это немного ниже, чем в предыдущем квартале, но по-прежнему превышает целевые показатели, установленные правительством на текущий год. За первые три квартала 2017-го года рост ВВП Китая в годовом исчислении составил 6,9%, в том время как заявленный правительством годовой прогноз предусматривал рост на 6,5%. Кроме того, впервые с 2010 года китайская экономика может продемонстрировать превышение годовых темпов роста по сравнению с предыдущим годом (в 2016 году рост составил 6,7%).

В своем выступлении на открытии съезда 18 октября Си Цзиньпин подчеркнул, что за первые пять лет его нахождения у власти (он получил посты генсека КПК и председателя КНР на предыдущем партийном съезде в 2012 году) ВВП Китая вырос на 26 трлн. юаней, что составляет 3,9 трлн долларов. Кроме того, по словам китайского лидера, «удалось удовлетворить базовые потребности более 1 млрд. граждан страны».

Однако именно в социально-экономической сфере в ближайшее время могут произойти изменения в том, что касается функционирования самой национальной модели. Си Цзиньпин в своем отчетном докладе на съезде призвал к реализации «китайской мечты об омоложении нации», а также к ускоренному переходу на принципы «инновационной экономики». И то, и другое способно как придать новый импульс развитию Китая и его активности в мире, так и привести к возможному росту внутренней нестабильности и усилению внутриполитических противоречий, в том числе в руководстве страны.

В данном контексте следует учитывать накопившийся в Китае багаж негативных факторов и показателей. В частности, председатель Народного банка Китая Чжоу Сяочуань видит серьезную опасность в слишком высоких темпах накопления долгов компаний и домохозяйств. По его словам, правительство страны не должно позволять себе «излишнего оптимизма», поскольку чрезмерное увеличение долговой нагрузки в экономике способно привести к стремительному обвалу рынков. Долги только местных органов власти в рамках активного ипотечного кредитования и растущих затрат на инфраструктуру достигают примерно 6,3 трлн. долларов, что составляет около 51% ВВП.

С тем, что растущее инвестирование заемных средств увеличивает долгосрочные экономические риски, согласны и международные эксперты. «Последние данные рисуют обнадеживающую картину экономики, которая при поверхностном взгляде несется вперед на всех парах. Однако внутри продолжают накапливаться потенциальные проблемы финансового рынка, хотя пока они и незаметны», – считает, к примеру, профессор экономики Университета Корнелла и бывший руководитель китайского отдела МВФ Эсвар Прасад. (vedomosti.ru)

Симптоматично, что, дав развернутую оценку экономическим достижениям Китая за последние годы, председатель КНР в своем докладе не озвучил новые конкретные цифровые ориентиры, в том числе традиционные для подобных форумов цели по размерам национальной экономики и уровню ВВП на душу населения, что можно интерпретировать как допущение возможности их снижения. «Обе недомолвки, по-видимому, призваны дать властям больше возможностей для маневра ради решения многочисленных структурных проблем», – свидетельствует эксперт вашингтонского Центра стратегических и международных исследований (CSIS) Кристофер Джонсон. (vedomosti.ru)

Заявленная Си Цзиньпином необходимость внесения изменений в экономический курс Китая напрямую связана с намерением Пекина проводить более активную внешнюю политику. И здесь следует особо отметить следующие ключевые направления.

Первое направление – военное. Укрепление армии, и, прежде, всего, национальных военно-морских сил приобретает особое значение в свете основных пунктов политики Пекина в регионе (взаимоотношения с Тайванем и территориальные споры в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях). К военно-морскому измерению китайской внешней политики относится и открытие в текущем году первой за пределами Поднебесной полноценной военной базы в Джибути. Территориальные противоречия Китая и Индии в районе Тибета также напрямую завязаны на проблемы укрепления китайской Народно-освободительной армии.

Второе направление – евразийское. С момента проведения предыдущего, XVIII, съезда КПК Пекин предпринял беспрецедентные усилия для продвижения собственных проектов, в том числе «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути», направленных на развитие торговых, транспортных и экономических коридоров Евразии. Кроме того, заявленный новой администрацией США выход из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (TPP) открыл перед Китаем уникальную возможность попытаться занять лидирующие позиции в интеграционных торгово-экономических (а на этой основе и политических) проектах в Азиатско-Тихоокеанском регионе. «Трамп занял пост, пообещав покончить с торговым дисбалансом с Китаем. И это достойная цель. И каким был его первый шаг? Разорвать Транстихоокеанское партнерство – торговое соглашение, способное поставить США во главе торгового блока из 12 стран, построенного согласно интересам и ценностям США. Потенциально это могло устранить порядка 18 тысяч тарифов на американские товары и дать контроль над 40% мирового ВВП. И Китая не было в этом блоке. Это называется рычагом», – иронизирует в этой связи американская газета The New York Times. «Трамп разорвал Транстихоокеанское партнерство, чтобы «удовлетворить электорат», и теперь ему осталось только выпрашивать у Китая какие-то торговые крохи. А поскольку ему нужна помощь Китая в деле Северной Кореи, он еще меньше может влиять на торговые вопросы», – делает вывод издание. (nytimes.com)

Третье ключевое направление китайской политики – как раз северокорейская ядерная проблема. Здесь роль Китая является насколько важной, настолько и противоречивой, определяемой его статусом постоянного члена Совета Безопасности ООН и одновременно ведущего торгово-экономического партнера Пхеньяна. США, Южная Корея и Япония неизменно требуют от Пекина значительного ужесточения давления на северокорейское руководство вплоть до введения полномасштабной экономической блокады. Однако подобные требования противоречат как подтвержденному в очередной раз Си Цзиньпином принципу «мягкой силы» во внешней политике, так и укреплению торгово-экономических позиций Китая в регионе и за его пределами. Очевидно, что провозглашенные на XIX съезде КПК внешнеполитические принципы и приоритеты пройдут первую проверку уже совсем скоро – во время запланированного посещения Пекина президентом США Дональдом Трампом в ходе его азиатского турне в начале ноября. (vedomosti.ru)

Амбициозные планы китайского партийно-государственного руководства, озвученные на нынешнем съезде КПК, объективно отвечают интересам России, так как создают основу для наращивания двустороннего сотрудничества. Это касается, в первую очередь, энергетической сферы, которая призвана обеспечивать энергоресурсами растущие производственные мощности Китая. Заключенный в начале сентября текущего года во время визита российской делегации во главе с президентом Владимиром Путиным в Пекин контракт между «Роснефтью» и китайской частная компания CEFC China Energy обеспечит резкий прирост российских поставок нефти в Китай уже до конца 2017-го года. «Мы в этом году поставим в Китай 40 млн тонн, – рассказал 19 октября главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин. – А в следующем году добавим еще 10 млн тонн. И так будем поставлять ближайшие пять лет». (vedomosti.ru)

В результате на китайский рынок уже в текущем году будет приходиться 20% нефтедобычи «Роснефти» и 32% от ее экспорта. Одновременно, по свидетельству Игоря Сечина, «Роснефть» и CEFC готовят дополнительный «контракт о сотрудничестве», рассчитанный на более длительную перспективу. Ключевым партнером российской нефтяной компании является также Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC). По итогам 2016 года Россия занимает первое место в структуре поставщиков нефти в Китай с показателем в 52,5 млн. тонн, опережая Саудовскую Аравию (51 млн. тонн) и традиционно ориентированные на китайский рынок Анголу и Ирак.

Еще одним перспективным энергетическим проектом в структуре сотрудничества России и Китая является сооружение магистрального газопровода «Сила Сибири», предусматривающего транспортировку газа Иркутского и Якутского центров газодобычи российским потребителям на Дальнем Востоке и в Китай («восточный» маршрут). Соответствующее соглашение (Договор купли-продажи российского газа по «восточному» маршруту) в мае 2014 года подписали ПАО «Газпром» и CNPC. Он заключен сроком на 30 лет и предполагает поставку в Китай 38 млрд. кубометров газа в год, начиная с декабря 2019 года. (gazprom.ru)

Помимо чисто экономических факторов, реализация вышеуказанных проектов, а также наращивание российско-китайского сотрудничества в других областях – в том числе в формате «шелковых путей» – напрямую зависит от стабильности внутриполитической ситуации в самом Китае. И XIXсъезд КПК данную стабильность, – по крайней мере, на ближайшие годы, – упрочил.


Пётр Искендеров, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук
Источник: Журнал "Международная Жизнь "