Лента: Политика

Глобальный контекст

Нынешний тур российского поворота на Восток был задуман во второй половине 2000-х годов как во многом запоздалый экономический ответ на подъем Азии, открывавший для страны, в первую очередь для ее восточной части, многие новые возможности по ее развитию. Этот подъем позволял превратить Зауралье, Дальний Восток из преимущественно имперского бремени – или тыла в противостоянии с Западом, иногда фронта в соперничестве с Японией или Китаем – в потенциальную территорию развития для всей страны.

Целесообразность поворота обосновывалась и прогнозом представлявшегося неизбежным замедления экономики главного традиционного партнера – Европы, и усложнением взаимоотношений с ней и Западом в целом. Становилась еще более очевидной необходимость диверсификации экономических связей, внешних источников развития.

Эти оценки были подкреплены рядом мощных тенденций, выявившихся за последнее десятилетие. Во-первых, это развал и кризис мирового порядка, навязывавшегося миру Западом с момента показавшейся ему окончательной «победы». Во-вторых, вышедший на поверхность процесс относительной деглобализации и регионализации мировой экономики и политики. В-третьих, убыстрившаяся, связанная с предыдущей, тенденция к политизации экономических отношений, делавшая взаимозависимость и зависимость от одного рынка относительно менее выгодной, если не просто опасной.

Наконец, вышла на поверхность тенденция «Азия для Азии» вместо «Азия для мира». Развитие в Азии, в частности Китае, начало все больше ориентироваться на внутренние и региональные рынки. Параллельно стал нарастать процесс духовно-идейной эмансипации в прошлом великих цивилизаций Азии, оказавшихся в последние два века в колониальной или полуколониальной зависимости от Запада. Азиатские страны впитали многие западные достижения, воспользовались созданным им либеральным мировым экономическим порядком, усилились и начали требовать себе адекватного места и на идеостратегической карте мира.

Стала очевидной неизбежность хотя бы временного отхода США, уставших от затратной роли мирового гегемона. Уже Б.Обама пришел с курсом на внутреннее возрождение. Но старые элиты и инерции не позволили ему уйти от дорогостоящего и неэффективного интервенционизма. Трамп усилил тенденцию «ухода в себя». США превратились в опасную амальгаму остаточного интервенционизма и полуизоляционизма. Все более очевидно, что США стремятся к созданию своего собственного центра, частично сбрасывая невыгодные глобальные обязательства.

Начала складываться тенденция к формированию через многополярный мир с его неизбежным хаосом условно двухполярного мира. С одним полюсом вокруг США, другим – в Евразии. Его экономическим центром выглядит Китай. Однако евроазиатский центр состоится, только если Пекин не будет претендовать на роль гегемона.

Но, как бы то ни было, оказалось, что, наконец повернув на Восток, Россия открыла для себя многие изначально не предсказывавшиеся возможности.

Первые результаты

Поворот России на Восток, многократно провозглашавшийся, но реально начавшийся политически и экономически с 2011-2012 годов, во многом произошел. Несмотря на спад российской внешней торговли и девальвацию рубля, торговля с Азией снова растет, быстро увеличивается ее доля в общем внешнеторговом обороте страны.

Уходит в прошлое невыгодная и нездоровая структура внешней торговли, сложившаяся в годы развала советского хозяйственного комплекса и хаотического восстановления, когда страна в обмен на энергоносители получала относительно дорогие и менее экономически эффективные товары с Запада, прежде всего из Европы. Диверсификация внешнеторговых потоков создает для России более выгодные позиции и в экономическом, и в политическом торге, смещает баланс в ее пользу. В настоящее время на Восток идут не только энергоносители, но и в растущей степени сельскохозяйственная продукция, другие водоемкие товары, вооружения.

Начался быстрый рост инвестиций, пока в значительной мере из Китая. По оценкам, их накопленный объем превышает 30 если уже не 40 млрд. долларов. Дальнейший рост торговли и инвестиций заложен серией макропроектов в энергетической области, запуском проекта «Свободный порт Владивосток», в который входят большинство портов российского тихоокеанского побережья. Начали функционировать 15 территорий опережающего развития (ТОРов).

Отношения России и Китая носят де-факто, но не де-юре союзнический характер. Но они все больше дополняются и балансируются укреплением отношений с Японией, Вьетнамом, другими странами АСЕАН, Индией, Южной Кореей, Ираном. Вместо предсказывавшегося соперничества в Центральной Азии между Москвой и Пекином налаживается, хоть и медленно, сопряжение между китайским «Новым Шелковым путем» и ЕАЭС. Российская политика в Азии становится всеобъемлющей, стратегической. Но впереди еще долгий путь. Замедлился отток населения с Дальнего Востока. Можно ждать его прекращения уже в ближайшие годы.

Разумеется, экономический поворот идет крайне медленно как из-за накопленной инерции, в том числе экономического мышления, так и из-за медлительности российского госаппарата, коррумпированности элит и, главное, из-за экономической стагнации, слабости инвестиционного климата, в первую очередь для российских средних и мелких предпринимателей. Сибирь пока не стала землей экономической свободы. А только так она и развивалась, как это было в царские времена. Насильственное освоение ГУЛАГом или переброска производственных мощностей во время Великой Отечественной войны, будем надеяться, стране больше не угрожают.

Показательно, что до сих пор не реализовано решение правительства по переносу головных офисов ряда корпораций и федеральных ведомств на Дальний Восток. А мы-то считаем целесообразным вообще создание третьей – восточной, тихоокеанской столицы России.

Повторим, впереди еще долгий путь. Но главное произошло – изменилась геостратегическая ориентация российской правящей элиты. На протяжении последних более чем 300 лет, несмотря на продолжавшуюся территориальную экспансию на Восток, наша элита по большей части полагала свою страну периферией Европы, стремящейся к ней или отталкивающейся от нее. В Европе такое стремление благосклонно подпитывали, пытаясь получить и часто получая от стремящегося в «клуб» кандидата экономические и политические уступки. Последний пример – провалившаяся попытка поздней советской и ранней российской элит «стать своими», играть по предложенным правилам роль ученика.

Подстегнул охлаждение стремления России к Европе и брюссельский демократический мессианизм, попытки навязать новейшие европейские, часто уже постъевропейские ценности. Он стал вновь усиливаться с конца 2000-х годов, параллельно с нараставшим ослаблением внутри ЕС.

И, понятно, ключевую роль в ослаблении стремления большей части российских элит к Европе сыграла жадная и безрассудная неовеймарская политика экспансии западных союзов на территории, которые в России считали жизненно важными с точки зрения обеспечения ее безопасности, за которые народы Российской империи и СССР положили многие миллионы жизней. Эта политика привела к провалу проекта создания устойчивой системы европейской безопасности, общеевропейского дома, союза Европы.

Напряжение и взаимное отстранение нарастали постепенно. Наконец в 2012-2014 годах произошло резкое обострение политических отношений. Введение санкций как для оказания давления на Россию, так и еще больше в попытке, создав «внешнего врага», остановить внутреннее расползание ЕС, показало опасность чрезмерной экономической зависимости от европейского рынка, подстегнуло поворот к новым рынкам, на Восток.

Отстранение от Европы пошло и на идеологическом уровне: старообразные антизападные и антиевропейские евразийцы были частично оттеснены бывшими относительными западниками. Часть из них стала заявлять, что «Россия не Европа». Другая часть элиты стала утверждать, что Россия и есть настоящая Европа, а ЕС – больше нет. Третья часть, не идя столь далеко, стала считать разумным курс на возможно временную культурную и политическую отстраненность. Вопрос о культурном самоопределении России визави Европы еще окончательно не определен. Хотя направление движения очевидно.

Но главное произошло все-таки в политике и геостратегическом самоопределении и все больше в экономике. Из провинциальной европейской Россия стала самоопределяться как центральная евразийская или, возможно, как северная евразийская держава. Евразия в российском современном геополитическом мышлении включает и Запад континента, не является антиевропейской, как в построениях старых советских и российских евразийцев.

Новая российская геополитическая и геоэкономическая само-идентификация означает эмансипацию моральной и политической зависимости от Запада, качественное усиление позиций в диалоге и взаимодействии с ним. При этом Россия не собирается отказываться от сотрудничества, там где оно выгодно, с европейскими странами. Такой отказ не только невыгоден экономически, да и невозможен, но и идеологически опасен, угрожает идентичности большинства россиян, считающих себя европейцами, даже если им и не нравится многое в современной Европе, которая становится постЕвропой, отказываясь от значительной части ценностей, которые ее определяли и которые в России считали своими.

На основе оценки и прогноза геоэкономических и геополитических тенденций, а также опираясь на первые результаты своего экономического, политического и ментального поворота на Восток, в России была высказана идея формирования новой общности – партнерства Большой Евразии (БЕ). Эта идея была официально поддержана руководством и России, и Китая, стала двусторонней инициативой, разумеется, открытой для других стран. Новая российская азиатская политика будет тесно интегрироваться с ее вторым, европейским направлением, и с третьим – южным, и с четвертым – северным, арктическим, и, конечно, с американским. По возможности.

На новом витке, и с новых позиций, и на новых основах полезной стала бы новая активизация сотрудничества страны с другими европейскими странами, россиян – с другими европейцами. Европа – привычный партнер и удобный поставщик многих технологий и товаров. Новое сближение со старыми партнерами облегчается и российскими внешнеполитическими успехами. На Украине, пусть и с запозданием и большой ценой, была остановлена смертельно опасная экспансия западных союзов. В Сирии – безумная политика смены режимов. Из полувеймарской, отбивающейся Россия вернулась к своей привычной роли державы-победительницы, к новой уверенности в себе.

Большая Евразия

Партнерство или сообщество Большой Евразии – это, во-первых, концептуальная рамка, задающая вектор взаимодействия государств континента. Оно должно быть нацелено на совместное экономическое, политическое и культурное возрождение и развитие десятков в прошлом частично отсталых или подавлявшихся евро-азиатских стран, превращение Евразии в центр мировой экономики и политики. Он будет включать в себя как страны Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии, центра Евразии, Россию, так и, видимо, в растущей степени страны европейского субконтинента и их организации, в той мере, в какой они будут способны и настроены на конструктивное сотрудничество.

Во-вторых, БЕ – это создающаяся геоэкономическая общность, обусловленная тенденцией «Азия для Азии», поворотом Китая на Запад, его сопряжением с ЕАЭС, поворотом России на Восток.
В-третьих, это воссоздающееся после многовекового провала пространство цивилизационного сотрудничества, олицетворением которого был культурный аспект Великого шелкового пути, вовлекавшего и соединявшего великие цивилизации Китая, Индии, Персии, арабского Среднего Востока с Европой через Восточную Римскую империю, Венецию, Испанию.

В-четвертых, БЕ – это движение к новой геостратегической общности – общеевразийскому пространству развития, сотрудничества, мира и безопасности, призванное преодолеть оставшиеся от холодной войны расколы, предотвращать появление новых, регулировать разногласия и трения между участниками партнерства. Важнейшая его потенциальная функция – «погружение» в сеть связей, сотрудничества, балансов, договоренностей Китая, чтобы предотвратить его превращение в потенциального гегемона, против которого будут неизбежно объединяться другие евро-азиатские страны, приглашая и внешних балансиров, имеющих меньшую заинтересованность в сохранении стабильности и мира на континенте. В то же время БЕ должна быть принципиально открыта остальному миру, другому важнейшему его центру, который формируется вокруг США, и через АТЭС, и схожие форумы, и через атлантические структуры, и через рекомендуемый нами трехсторонний диалог по глобальным проблемам и международной стратегической стабильности между Россией, Китаем и США.

БЕ должна формироваться на основе традиционных ценностей международного права и международного общежития, отрицания любого универсализма, ценностного превосходства, заведомой правоты или гегемонии. К числу принципов, на которых нужно будет строить БЕ (а в идеале – международные отношения в целом), относятся:

– безусловное уважение суверенитета и территориальной ценности, отказ от политики гегемонии, диктата и угроз, взаимные усилия по поддержанию мира и стабильности под эгидой ООН;

– безусловное уважение политического плюрализма, свободы политического выбора народов стран континента, отказ от вмешательства во внутренние дела друг друга;

– экономическая открытость, снижение барьеров для международной торговли и инвестиций, отказ от политизации экономических связей, подрывающих взаимозависимость, экономическое взаимодействие по принципу «плюс-плюс» – выигрыш для всех;

– отказ от создания военных союзов и расширения существующих, всемерная поддержка принципа нейтралитета и неприсоединения, гарантии безопасности государств, сделавших этот выбор;

– нацеленность на создание общеконтинентальной системы развития, сотрудничества и безопасности от Джакарты (или Токио) до Лиссабона, которая покрывала бы и компенсировала провалившийся проект общеевропейской безопасности, предоставляла бы новый формат для решения противоречий и в Европе, и по периметру Китая, на Корейском полуострове, на Ближнем Востоке;

– нацеленность на поддержание военно-политической стабильности, предотвращение конфликтов как абсолютно необходимого условия общественного развития и увеличения благосостояния, в конечном итоге – обеспечение основных прав человека;

– нацеленность на поддержание и развитие многообразия культур, создание новых и воссоздание исторических культурных связей, через диалог евро-азиатских цивилизаций к миру, сотрудничеству и взаимообогащению;

– защита прав человека в их неразрывной взаимосвязи с правами обществ и государств.

БЕ – это и концептуальная рамка для нацеленной в будущее гео-стратегической и геоэкономической самоидентификации России, как центра и севера поднимающегося континента, служащей одним из его важных связующих транспортных и экономических звеньев, важнейшим поставщиком безопасности. Россия, благодаря своему многовековому опыту взаимодействия и с Западом, и с Востоком, мирного взаимодействия многих религий, открытости русской культуры, призвана играть центральную роль в налаживании и воссоздании культурного взаимодействия в Евразии. При этом Россия не собирается отказываться от важнейших для нее европейских культурных корней, будет развивать их.

БЕ – это концептуальные рамки совместного проекта, вернее, многих проектов, входящих в него государств, их организаций, готовых идти к общей цели – созданию континента развития, мира и тесного сотрудничества. Первоначально ведущую роль в его создании призван сыграть тандем Россия – Китай, руководители которых уже официально высказали свою поддержку концепции партнерства Большой Евразии. Но концепция требует конкретизации в многостороннем диалоге.

Концептуальная рамка позволяет, используя тенденции, направлять действия государств, существующих организаций и диалоговых форматов в единое русло, нацеленное на формирование и оформление новой геоэкономической, геополитической и геокультурной общности – партнерства, затем сообщества Большой Евразии. Естественной переговорной платформой для создания такого партнерства выглядит ШОС – при придании организации большей энергии, открытости и превращения ее из сугубо региональной в организацию организаций, форум для обсуждения проблем. Возможно, полезны были бы и диалоги ШОС – ЕС, ЕАЭС – ЕС. Можно начинать и с экспертного, а затем экспертно-политического форума евразийского развития, сотрудничества и безопасности. Но использование (при развитии) существующей организации удобнее создания новой, да еще без институциональной основы.

Естественно, для создания на основе ШОС (при ее развитии и сохранении) новой структуры требуются эффективные совместные усилия ее членов, прежде всего России и Китая, чьи действия в ШОС прежде сковывались стремлением сдержать влияние друг друга в экономической сфере (доминирования Китая, видимо, опасалась Россия) и в сфере безопасности (лидерства России, по-видимому, не хотел Китай). Сейчас развитие сдерживается противоречиями Индии и Китая. Нужен новый, накрывающий старые противоречия формат. Это – совместное движение к партнерству БЕ, которое требует сложения усилий, конкурентных преимуществ к общей выгоде.

«Дорожная карта» на завтра

Достигнутое в повороте к Азии требует не только расширения уже заложенных направлений развития, но и запуска новых проектов. Но прежде всего нужно снова провести углубленное прогнозирование азиатских и тихоокеанских рынков, чтобы направлять инвестиции, тем более пока, видимо, скромные, в отрасли, продукция которых будет пользоваться долгосрочным спросом. Политика поворота должна быть увязана с еще отсутствующей стратегией экономического возрождения и развития России.

Не исключено, например, что взрыв инфраструктурных инвестиций в трамповских США, вероятное массированное инвестиционное участие в нем Китая увеличат спрос на металлы, другие энергоемкие товары, традиционные для российского экспорта. В то же время крайне вероятное сокращение спроса на уголь в мире, и в частности Азии, уже сейчас требует переструктуризации отрасли, связанных с ней гигантских транспортных потоков. Интенсификация поворота нужна и потому, что из-за экономической и умственной разрухи 1990-х – начала 2000-х годов мы во многом запоздали с ним, упустили огромные выгоды.

В дополнение к развитию широтной транспортной инфраструктуры первостепенное значение, повторюсь, имеет развитие транспортных путей Север – Юг, подключающих не только Дальний Восток, но и центральные и западные регионы Сибири, Приуралье к быстро растущим рынкам Западного Китая, Ирана, Индии, Пакистана. Несмотря на нынешнее замедление из-за экономического кризиса интеграционных процессов в ЕАЭС, союзу необходима новая долгосрочная повестка дня. Возможно – это единая транспортная и общая торговая политика, интеграция на оптимальных условиях в единое пространство Большой Евразии, участие в формировании его стандартов и правил.

Необходимо создание многосторонних технологических альянсов со странами континента, как на Западе, так и на Востоке. Большинство высокотехнологических отраслей невозможно развивать, ориентируясь преимущественно на собственный или даже союзный рынок. Технологические альянсы необходимы и чтобы упреждать и предотвращать риски вероятной дальнейшей политизации мировой экономики, прежде всего, но не исключительно, Западом.

Достигнутое в повороте на Восток требует выработки и запросной политики в отношении азиатских партнеров. Далеко не все в нарастающем сотрудничестве Россию устраивает, остаются барьеры для многих российских товаров и инвестиций, бюрократические и политические препоны.

Наконец, России необходимо скорее определяться с формами своего участия в интеграционных объединениях в АТР. ТТП пока провалилось. Но осталось ведомое АСЕАН и Китаем Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП), охватывающее большинство стран региона. Пока Россия и ЕАЭС – из-за сложностей выработки общей позиции внутри союза, недостатка экспертного потенциала – воздерживаются от участия в переговорах, делают ставку на сеть двусторонних зон свободной торговли. Но неясно, выгодно ли такое «воздержание» в долгосрочной перспективе.

Отдельная группа задач – направление российского внешнеполитического и военно-политического участия в делах Азии и Тихо-океанского региона. Выход на поверхность многих застарелых конфликтов в нем, почти неизбежное усиление американской политики сдерживания Китая и стремления играть на противоречиях и опасениях региональных игроков и, может, самое важное, объективный, не имеющий отношения к политике и намерениям Пекина рост опасений соседей перед его растущей мощью – все это создает запрос на конструктивное участие России как опытного, дипломатически мощного и дружественного большинству стран игрока. Усиливает этот запрос и отсутствие в регионе развитой и стабильной системы безопасности.

Россия – объективно потенциально крупнейший поставщик безопасности в регионе и мире, в том числе за счет стратегического сдерживания и диалога с США (последнего пока почти нет), а в будущем и через трехсторонний диалог Россия – Китай – США, если стороны дозреют до осознания его необходимости.

Требует углубления и российско-китайское всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие. Оно носит характер близкий к союзничеству, но страдает от недостаточной развитости связей на среднем и низшем уровне, в частности в бизнесе, и не менее важно – от недостатка «стратегической глубины» – общей долгосрочной цели соразвития.

Такой целью, общей и для всех стран Евразии, должно, видимо, стать лидерское взаимодействие по созданию партнерства или сообщества Большой Евразии.

В «Дорожную карту» по его формированию могут входить следующие, в частности, элементы:

– создание координируемой транспортной стратегии БЕ;

– создание системы рейтинговых агентств;

– поддержка развития Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, других региональных банков, системы параллельной «SWIFT» и исключающей использование последней в качестве оружия экономической войны, укрепляющей устойчивость мировой финансовой системы;

– расширение практики торговли в национальных валютах, создание независимых платежных систем;

– экономический информационный центр, параллельный ОЭСР и работающий во взаимодействии с ним;

– создание евразийской сети, может быть, даже организации взаимопомощи на случай (учащающихся) чрезвычайных ситуаций, климатических и технологических катастроф, послекризисного восстановления. Возможный пилотный проект для последнего типа деятельности – Сирия;

– создание комплексного независимого информационно-аналитического мегаагентства, сочетающего распространение, сбор информации и аналитику, условное соединение «Аль-Джазиры» или Би-би-си со «Стратфором». Предварительное название – «Евразия ньюз». Такое агентство позволит странам континента обретать большую интеллектуальную и политическую самостоятельность, противостоять политизации информационных потоков.

Цель создания такого информационно-аналитического агентства в том числе – формирование в большей степени ориентированной на новые реалии и будущее теории международных отношений, отражающей интересы стран Евразии. Это, например, взаимодействие и взаимопроникновение цивилизаций вместо их конфликта, бесконечность и повторяемость развития человечества вместо достижения конечной стадии и т. д.

Это и сотрудничество по восстановлению исторического и культурного нарратива, общего для государств Евразии, – от истории империи Чингисхана к экономическому и культурному феномену Великого шелкового пути, к истории Византийской – Восточной Римской империи, куда слились культурные потоки Азии и Европы, а заодно сохранившей европейскую культуру в годы ее упадка. В этом же ряду роль Венеции как ворот Азии в Европу, новая оценка Крестовых походов. Цель – воссоздание и создание единой исторической и культурной идентичности Евразии и мира, дополнение преимущественно европоориентированного нарратива всемирной истории, до сих пор доминирующего в мире.

В области безопасности целесообразен, видимо, курс на создание континентальной системы безопасности в дополнение к существующим форматам и с частичным и постепенным замещением отживших или отживающих структур (например, ОБСЕ). Превалирующий способ обеспечения безопасности в БЕ – неприсоединение или нейтралитет, гарантированный ведущими игроками международного сообщества (в первую очередь Россией, Китаем, США).

Создание системы безопасности стоит, видимо, начинать с запуска экспертного, а затем экспертно-политического форума по развитию сотрудничества и безопасности стран Большой Евразии.

Параллельно с движением к Большой Евразии, углублением азиатского поворота России в ближайшие годы, наверное, стоит задуматься и о реализации на новой политической, экономической и концептуальной основе взаимодействия со своим традиционным партнером – Европой. Тем более что продолжение кризиса европроекта объективно толкает многих на старом субконтиненте к пересмотру оказавшейся контрпродуктивной политики на российском направлении. Стремятся европейские страны и к своему «повороту на Восток». Многие уже делают его, опережая Россию.

Пока неочевидно, как перезапускать российскую европейскую политику. Слишком неопределенна ситуация у соседей на западе Евразии. Но объективно необходимость такого «перезапуска» существует.


Сергей Караганов
Источник: Журнал "Международная жизнь"