Лента: Политика

Несложно было предположить, что в ходе форума "Один пояс — один путь" тема нового Великого шелкового пути будет доминировать в переговорах российского и китайского лидеров. Тем более что, как уже не раз говорилось, данный проект Си Цзиньпина полностью коррелирует с продвигаемым Владимиром Путиным проектом большой Евразии — от Атлантики до Тихого океана. Кстати, президент России в Пекине не преминул отметить тот факт, что российский и китайский проекты дополняют друг друга. В свою очередь, председатель КНР заявил, что Россия и Китай являются фундаментом мировой стабильности.

Эта более чем прозрачная демонстрация единства целей и намерения укреплять сотрудничество вызвала истерику в западной прессе. В лучших традициях дипломатии "свободного мира" Россию и Китай попытались стравить, прогнозируя столкновение их интересов в Средней Азии, на которую якобы распространяется китайская экспансия.

В России среди части политиков и экспертов также достаточно распространены алармистские настроения по поводу якобы имеющихся планов Китая захватить не только Среднюю Азию, но и всю Сибирь до Урала. Эти настроения искусственно привносятся и поддерживаются нашими западными "друзьями и партнерами", которые с удовольствием толкают Россию и Китай к конфронтации в периоды ухудшения отношений между ними, но внезапно проникаются заботой о российских интересах и о сохранности зауральских владений Москвы в те моменты, когда российско-китайское сотрудничество налаживается. Кстати, китайской аудитории те же источники точно так же рассказывают о "российском империализме", "традиционно посягающем" на Синьцзян-Уйгурский автономный район и Маньчжурию.

Понятно, что возможность создания евразийского политико-экономического объединения, основой которого может стать российско-китайский союз, крайне беспокоит США. Вашингтон в таком случае утратит контроль над основными потоками мировой торговли, которые переместятся с океанских путей в степи Евразии. Оказавшись на периферии мировой торговли, США потеряют значительную часть инвестиционной привлекательности, им будет значительно тяжелее стабилизировать и восстановить свою экономику, страдающую от системного кризиса. Без возможности контроля мировых торговых путей Америка очень быстро превратится в ту самую "Верхнюю Вольту с ракетами" (дразнилка, которую США использовали в медиавойне против Советского Союза). А затем и без ракет.

Поэтому США боролись и будут бороться против реализации российско-китайского евразийского экономического проекта до последней возможности.

Примерно до 2015 года для разрушения проекта единой Евразии США использовали три последовательных действия.

1. "Арабская весна" должна была надолго (на десятилетия) дестабилизировать Ближний Восток, сделать его вотчиной исламистских радикалов, ведущих перманентную войну против любых признаков цивилизации. Последовательное разрушение Северной Африки (от Туниса до Египта), Сирии, а затем и Турции полностью блокировало южный фланг нового Великого шелкового пути.

2. Для полного обрыва трансевразийских торговых контактов Запада и Востока США простимулировали украинский кризис. Он должен был, во-первых, на десятилетия связать российские ресурсы, сделав невозможной активность Москвы в чувствительных для США регионах, в частности на Ближнем Востоке. Во-вторых, украинский кризис должен был вбить клин между Европой и Россией, вычеркнув ЕС из проекта большой Евразии. Без Европы и без гарантированного сухопутного транзита проект становился нерентабельным. Один Северный морской путь, который к тому же требовал минимум десятилетия для создания хотя бы первично необходимой инфраструктуры, был не в состоянии обеспечить необходимые объемы грузоперевозок.

3. Проекты Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП) и Транстихоокеанского партнерства (ТТП) должны были предложить альтернативу разорванным трансевразийским связям, замкнув всю мировую торговлю на США. Таким образом на долговременной основе обеспечивалось торгово-экономическое и военно-политическое доминирование Вашингтона на планете.

Этот красивый план рассыпался после того, как Россия не попала в украинский капкан, минимальными усилиями блокировав киевский режим и замкнув его на самопожирание. Украина была запланирована как ресурсная черная дыра. То есть, не имея ресурса внутреннего (целенаправленно уничтоженного Западом), она должна была пожирать во всевозрастающих объемах внешний ресурс. Не сумев замкнуть на себя российский ресурс, Киев попытался присосаться к ресурсу западному. И тут же стал неинтересен для США и ЕС.

Одновременно Россия, сохранившая возможность проведения активной внешней политики в стратегически важном регионе, удачно, и опять таки с минимальными ресурсными затратами, переформатировала сирийский кризис. Гражданская война в Сирии еще продолжается, но радикальные исламисты выиграть ее уже не смогут. В Египте восстановлена стабильность, предотвращена дестабилизация Турции. Даже в Ливии периодически демонстрируется российский флаг.

Южный фланг нового Великого шелкового пути не просто сохранен. Россия становится военно-политическим гарантом стабильности для всех государств региона. Более того, она начинает активно включать их в перспективные транзитные проекты ("Турецкий поток", укрепление позиций Египта в акватории Красного моря). То есть в результате непрямого ответа на прямые действия США Россия смогла поставить под свой прямой или опосредованный контроль всю евразийскую транзитную зону, от Северного Ледовитого океана до Красного моря и Персидского залива. Причем государства-партнеры не принуждены к союзу силой, а видят в партнерстве с Россией залог своей стабильности, безопасности и процветания. Это делает союз прочнее и минимизирует ресурсные затраты России на поддержание своего присутствия в регионе.

Неудивительно, что сразу после того, как поворот в пользу Асада в сирийской гражданской войне стал очевиден, а государственный переворот в Турции провалился (как провалились и попытки втянуть Кремль в военную конфронтацию с Анкарой), тихо умерли проекты ТТИП и ТТП.

Но, как было сказано выше, США никогда не смирятся со стратегическим поражением, вытесняющим их на обочину мировой торговли, маргинализирующим в экономическом и политическом планах. И варианты контригры у них пока есть. Не такие изящные и комфортные, как вышеприведенные, но все же достаточно эффективные.

О первом из них — попытке поссорить Россию и Китай — мы уже упоминали. Здесь предпринимаются дипломатические усилия. В частности, Китаю предлагались преимущества, в случае если бы он согласился активно выступить против России на политико-дипломатическом фронте в период обострения украинского и сирийского кризисов. Сейчас, наоборот, России намекают на возможность крупных уступок со стороны Запада в той же Сирии и на Украине, если она поддержит план Трампа по военно-политической изоляции КНР.

У этих предложений есть одно слабое место: и в Москве и в Пекине прекрасно понимают, что опережающее экономическое развитие обеих стран и безболезненное прохождение ими глобального системного кризиса зависит от прочности их союза. Россия и Китай просто необходимы друг другу. Также российскому и китайскому руководству понятно, что, расправившись с одним из государств при помощи второго, Запад тут же возьмется за подавление своего вчерашнего союзника. Поэтому дипломатические реверансы и заманчивые политические предложения Вашингтона остаются без ответа.

Несколько успешнее реализуется стратегия информационного наступления, которая заключается в попытках сформировать в России антикитайское, а в Китае — антироссийское общественное мнение. Однако контроль обеих стран над своим информационным пространством и поддержка власти народом достаточны для того, чтобы информационная активность такого рода тоже не выходила из маргинальной сферы теорий заговора. У США остается последний, не самый для них приятный, но достаточно эффективный способ подрыва трансевразийских торгово-экономических проектов. Все эти проекты предполагают наличие еще одного крупного партнера — Европейского союза. ЕС — это и огромный рынок сбыта для российских и китайских товаров, и потенциальная кладовая высоких технологий. В общем, транзит китайских товаров через подконтрольные России евразийские торговые пути возможен только в Европу и предполагает ответный транзит европейских товаров на азиатские рынки.

Если из этой схемы не удалось выбить ни Россию, ни Китай, если не удалось заблокировать сухопутный транзит путем поджога Ближнего Востока и восточноевропейской периферии Евросоюза, то сохраняется возможность ликвидировать ЕС как торгового партнера российско-китайского объединения. После чего попытаться заставить евразийскую торговлю переориентироваться на американские или подконтрольные США рынки.

Это неспособно полностью уничтожить российско-китайское партнерство, но сделает его куда менее рентабельным и сократит количество точек соприкосновения между двумя странами, увеличив заинтересованность каждой из них в партнерстве с США.

Пока что, к сожалению, ситуация в ЕС не вызывает оптимизма. Традиционалисты в текущем избирательном цикле оказались неспособны прорваться к власти, а до следующего цикла ЕС может не дожить. Центробежные процессы в Евросоюзе ускоряются, национальные правительства формируются из откровенно слабых лидеров, а времени для принятия ответственных решений остается все меньше.

Безусловно, рассыпание ЕС не лишает Россию и Китай возможности выстраивать отношения с его бывшими членами на двусторонней основе.

Однако новая европейская политическая реальность будет куда менее прогнозируемой, конфликтность между бывшими партнерами по единой Европе резко возрастет, а механизмы снятия противоречий исчезнут. Кроме того, восточноевропейские лимитрофы ЕС составят потенциальный пояс нестабильности, из которого Вашингтон попытается создать новый "санитарный кордон", отрезающий Западную Европу от остальной Евразии.

В конечном итоге в развернувшейся российско-китайско-американской гонке за судьбу Европы решающим будет выбор европейских политиков. Если они не хотят, чтобы их страны повторили судьбу Ливии, Сирии и Украины, то они сделают правильный выбор.



Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Источник: "РИА-Новости "